Хоровод

Посвящается Ксении Роменковой.

                "Изморозь малинная,
                жимолость рябинная.
                лютики небесные
                шевелятся песнею.
                по сиреням дождикам
                деревеньки сложены.
 
                Ах, в глазах коричневых
                образа обидчивы...".

Волос запутанные руки
в сентябрь лиственницей свесились,
мороз заучивал разлуки
не разом мысленною песенкой.

-Как хорошо бы светлой ночью
в глаза печальные гореть,
завороженными воочью.
Сказали счастливостью здесь.

И день волнуется волною,
к щекам приливы поднося,
сиренью улицы холодной
встречали прибранностью дня.

Свет небоскребный - тень Ламанша,
цветы залитые от жажды
переворотами не важно
вести по ниточкам бумажным.

Слова от грусти не влюбленной
с закатом свежести сентябрьской
оставят пустошью колонны,
обратно свешиваясь в святость.

-Уходим улицами, значит.
Прочувствовали за предчувствьем
кулоном узенькие дачи,
защуренные за капустой.

Теней окутывая скверы,
листву ногами обнимая,
через орудия поверят
испуг поранив раздевальный.

И вы под солнцем, вы - подсолнух,
зря одурманенные славой,
ивы колодцем пили солнце
дня паропламенем саванным.

Из вены, скованной печалью
малины плечиков распятьем,
приделав просеками чая,
испили встреченные мяты.

Долина! Город на ладони!
Огни оконные смыкая,
дарили скромности холодным
на подоконнике лекалом.
 
И не пророческие зори,
чтобы детали восхищали,
опять захочется поссорить
феноменальным обнищаньем,

где мать-и-мачеховых глазок
слова в анютины смеркают,
не озадаченностью слазив
моста изученного в сваи.

Вставай! Быть может по-другому
ресниц замученность завьется,
пора бы в ноги-хороводы
присниться рученьками клена.

Вы привокзальностью приветны
под током уличного счастья,
сны виноватые из вены
короткой всучивали астрой.

Когда слова, ложась под ветер,
бумаги облачной боятся -
осадки сложенностью веток
усадят строчками акаций.

Свет не глубокою простужен
калины в яхонтовый зонтик.
- Не будем, сморщивая стужу,
картины связывать бессонно,

ресниц выменивая имя
за расстояньем расставанья.
Приснитесь вспыльчивою вы ли
не постоянною-желанной,

пока малина превосходна
и день не сказочною вышел,-
заката вылитого склоном
в сирень,- не радующей крышей.

А на мостах, сверяя руки,
где не меня не полюбили
за голосами дня колючесть
перебинтовывали в ивах.

Сентябрь города капризен,
но с улиц стягивая слякоть,
теряю сломленные книги
на утро правильностью вряд ли.

А полдень полдником маячив,
ромашек лиственностью ладен,
на подоконнике запрячет
мурашек выстрелами званно

не забываемые ставши
картины, сорванные в звездах.
Не остываниями ландыш
красивым помнится замерзнул,

пока малина побледнела
в руках загадочною песней,
заполонившая коленей
уста товарищей известных.

Жаль, светофорностью зажатой,
богатый встретился обманщик.
- "Да" - переводится в закатах,
когда-то плечиками плача.

Живя с тобою, но без жизни,
я вспоминаю разговоры...
- Перебороли, отвяжитесь!
Ясно, родная, хороводно...

Не половиной - всем бы сердцем
(что называется тоскою)
неба калинного отвлечься б
за расставанием простою

уже не девушкою сильной,
но подарив ей свою слабость,
служеньем верующим сдвинул
заморосившими губами

теченье ласточкиной боли.
Вы вечным ангелом смотрели
в передней, схватывая новой
заречным станом корабельным.

И от огня и от малины,
взаймы секунды получивши,
не отклоняя ваше имя,
забыл испуганную лишнесть.

Пускай дороги разлетелись
по небу венами закатов,
у нас хорошие раненья
коленей сделали обратно

провалы в памяти лучистой,
где остываниями лета,
забавой кланявшись, стучится
не постоянная комета.

Вы были лиственницей яркой
в руках прощающего свода,
полынью выспалися арки,
куда товарищами клонит.

Затем в малину наклонившись,
я слезы карие запрятал,
... горе не видно пару вишней,
морозной плавившейся мятой.

Из забытья и листопада,
зарей восторженностью взглядов,
не забывай меня, родная,
короной скромною завянув...

             24 октября 2023 год.