О, есть

Из вечера мокроватого,
как осевший в тумане лес,
немного потерянного, грустноватого,
капель в тумане невесомая взвесь,
я появляюсь и улыбаюсь тебе,
конопатого солнце красит, но здесь... не то здесь.
Здесь тарелочка, на ней воздушное пирожное,
я откусываю кусочек, помада брусникой под снегом депрессии,
и ты теряешь равновесие, следя за моими жующими губами,
белыми зубками и розовым язычком,
слизывающим остатки пенного крема,
о, есть что-то возбуждающее в приеме пищи при полном макияже,
даже резкое, будоражащее, вульгарное,
но беззащитно ломающее стереотип,
решающее, что проникнет в рот вслед за пирожным.
И ты так наклоняешься, отбираешь у меня вилку,
макаешь палец в слои желе, бисквита,
заставляя зажмуриться луну и суешь мне палец в рот,
мозолистый, слегка шершавый, еще хранящий загар августа.
Не скучая по лету, осень дает нам «что поесть»,
лиственная панорама, драма из грусти и эротики смеси.
Я в коротком платье, на каблуках,
трусики французские, шампанское, не брют, милота,
до ста считай, я спрячусь, кто найдет, тому милота.