Пересборка языка

(набросок)

Снова в поисках нужного слова я,
Чтоб признаться любимой в любви.
Голова от усилий дубовая —
Слов-то много, да всё — не свои!

Я вяжу их в букет вверх тормашками.
Лопнет ленточка — строчку сотру.
Разбегутся по лугу ромашками,
Что качаясь молчат на ветру.

Не спешат рифмоваться, ломаются,
И ложиться в строфу не хотят,
А бывает, что в речку бросаются
Пестрым выводком резвых утят.

Налетаю на них ясным соколом,
Отбираю на глаз пожирней,
Чтоб вокруг не кружились да около
Вызревающей мысли моей.

* * *

Как растут словари стихотворные?
Тут единого правила нет:
Неуч руны добавит заборные,
В помощь мастеру — Тютчев и Фет.

Фраз любовных числа маломальского
Не включал наш родной лексикон.
Пушкин взял и стянул их из галльского —
И теперь их с тележкой вагон.

Переводы свои плагиатами
И сегодня не всякий сочтет.
Предки мерили слово каратами,
Мы пудами швыряем — сойдет!

Прижились галлицизмы — так патина
Украшает собой жирандоль.
Нынче ж режет нам слух англичатина,
Где транслит — молодежный пароль.

Новояз не уйдет от возмездия!
Стопки ветхих томов теребя,
Собираю лексемы-созвездия
В Млечный путь — и теряю себя.

Даже думы, которые думаю, —
Всё из фильмов, спектаклей и книг...
Я сумел бы исправить беду мою,
Коль секрет сочиненья постиг.

Каждой мыслью кому-то обязанный,
Сам себя зацензуришь: «Постой!
«Разве это не Гоголем сказано?
Тут вот — Чехов, а дальше — Толстой...»

Мы напичканы фактами, датами,
Афоризмами — только не впрок.
Обвернулись чужими цитатами,
Как листами — капустный вилок.

В корнеплод я вгляделся внимательно:
Где моё в этих залежах слов?
Перестал понимать окончательно
И решил — доберусь до основ!

Изловчился и листья качанные
Отсекаю один за другим —
Наслоенья чужие, незванные
Обкорнаю и стану нагим.

Здесь большого не надо умения —
Сабля, конь да гусарский кураж!
Но пришли и терзают сомнения —
Вдруг там пусто! Ничто и шабаш?

И, обглоданной став кочерыжкою,
Но с граненым стаканом в руках
Я стращаю коньячной отрыжкою
Липкий метафизический страх.

Он суров, так и я парень с норовом,
И встречаемся мы не впервой —
С изначальным хтоническим боровом
Повозился, но выиграл бой!

Пил «Camus» — не горилку паленую —
И решил, хоть и был вдрабадан:
Дай капусту возьму обнуленную —
И взращу на ней новый кочан!

То не Сирин кручинится во поле,
Там цветет натуральный кошмар —
То бинарно-ветвистая брокколи,
То кольраби безформенный шар.

Зря Пегаса железными шпорами
Я терзал в упоеньи пустом —
Он меня, растряся косогорами,
Под ракитовым скинул кустом.

И, оставив стезю безсловесную,
Первоклашкой на ту же скамью
Я вернулся в уютную, тесную
Но такую родную семью —

Где закатами море любуется...
Где рифмуется «кровь» и «морковь»,
Где ни с чем слово «жизнь» не рифмуется,
И всегда в самом сердце — любовь!