Трудно не быть богом

Всё прошло, и нет испуга,
Привыкаем жить впотьмах:
Воцарилась Кали юга
В оскоромленных умах.

Приросли к плечам погоны, –
Прославляя мир иной,
Отожрались лярв колонны
Страхом, подлостью, войной.

Без надежд – взять ниоткуда:
Каждый в лжи поднаторел, –
Там, где раньше ждали чуда,
Нынче празднуют расстрел.

Стали следствием причины:
Копья шарят под ребром, –
Поменяло зло личины,
Притворившись вновь добром.

Распознали смерды бога
В жалком ветхом упыре,
Обещавшем в рай дорогу –
К термоядерной заре.

Бесподобный и бессрочный,
Как потребно пацану:
Поднимает в час урочный
Снова он с колен страну.

Нет того, кто с ним сравнится, –
Не печальтесь о пустом:
Раздвигает он границы
Наказующим перстом.

Всех избавив от свободы
И намерений дурных,
Судит страны и народы,
Воплощаясь во иных.

Есть всегда, куда стремиться,
И земли – хоть жопой ешь...
Как тут не преобразиться,
Если давит нимб на плешь?

Прочь приличья и сомненья!
На плакатах – «хер» да «ять»:
В каждом слове – откровенье:
Так кровит, что не унять.

А вокруг гремят канканы,
Трубят в горны мертвецы, –
Пляшут в жёлтых сарафанах
Бородатые жрецы.

Зажигательная пьеса, –
В каждой роли – только он:
Правят заповеди бесы,
Шваброй подперев закон.

Где был образ, – образина,
Где стол яств, там гроб стоит...
Словно жжёная резина,
Дым отечества смердит.