Нехорошее место - русский триллер

В одном небольшом городке в тихом месте в глубине России было одно медицинское учреждение закрытого типа для людей с всякими нехорошими отклонениями – от педофилии до … ну, не важно. Охранялось оно хорошо, республиканского подчинения, в общем – спецбольница и всё. Знающему – достаточно. Но пользовалось оно в городе нехорошей славой - там пропадали люди. Совсем. Что значит – там? Это не значит, что вошёл через ворота – и не вышел. Нет, там всё чисто. Просто раз – и нет человека. А где он работал последнее время? А там, в больнице. А куда делся? А не знает никто, на работу пришёл, смену отработал, ушёл, и его никто потом не видел. А точно ушёл? Да точно – и свидетели есть. Не иначе, маньяк какой-то завёлся в окрестностях.

Сама больница имела богатую историю, краешек которой показался после Революции 1991 года, развала Союза и всплеска демократии. Оказалось, в той больнице содержались, наряду с другими больными – несколько довольно известных правозащитников, которых когда-то давно Запад предлагал поменять на наших пойманных шпионов, но чего-то тогда не сложилось и их банально спрятали в это учреждение, поставили диагноз (ясно какой – «вялотекущая шизофрения закрытого типа») и стали интенсивно лечить галоперидолом и другими витаминами, отчего они быстро приобрели такой вид, что их нельзя было уже никому показывать. Что-что, а лечить там умели. Так что им уже никакой обмен не грозил и перспектива их ожидала недалёкая, благо, что кладбище у них было своё, там же – за общей оградой, на территории. Хоть раз в два года они проходили врачебную комиссию на предмет возможного улучшения самочувствия и выписки – никто нигде надежд не строил. Хотя был один там шустрый еврей, всё хотел попасть к своим, на Землю Обетованную, на каждой комиссии вместо «здрасте» говорил им – «на следующий год в Иерусалиме», что, естественно, никак не тянуло на выздоровление. Да, так вот – у него в личном деле, в диагнозе, прямо указано было, что псих окончательный и бесповоротный, так как предсказывал, дурашка, что 1991 года и КПСС не переживёт, и социализм, и ваще весь СССР. А в январе 1992 года – очередная комиссия, и он там рыпнулся – мол, вот он я каков – выпускайте. А указаний никаких нет, и вообще что происходит – непонятно. И дело-то не в том, что он прав – они там все могли быть правы, потому и сидят – а что делать-то? Разволновался главврач – никто не хочет неприятностей, приказывали одни, а сейчас пришли другие, а отвечать будут третьи… В общем, посовещалась высокая врачебная комиссия и приняла решение об интенсивной терапии в связи с обострением. Все решили, не один главврач. В общем, вкололи ему сразу всего от всех болезней, включая антибиотики от простуды – и сердце не выдержало. Собрали опять в рабочем порядке комиссию и списали болезного, и закопали в крайнем ряду. Всё, в списках не значится.

А через некоторое время приехал народ из Москвы, и у ворот народ местный стал толпиться, с требованиями гласности, демократии и против карательной медицины. Это учреждение перевели из подчинения МВД в подчинение МинЗдраву, охрану вооружённую убрали, поставили обычных вахтёров из тёток с дубинками и перевели в Москву для окончательного решения оставшихся вольнодумцев, а остальной контингент это как-то и не особо затронуло.

Начались трудные времена, городок с трудом выживал, работы нет, денег нет, а в этой больнице и зарплата вовремя, и в местной столовке подкармливают – но вакансии есть всегда. Нехорошее поверье ходило по городу – и не хотел народ идти туда работать.

А жила в городке девчушка Светка, только школу закончила. Талантов особых не было, денег – тоже (какие деньги, если мать на двух работах корячилась – днём продавщицей, вечером – уборщицей, и всё равно хватало на пожрать, а уж одеться … Эх!) Ни в какой ВУЗ или там училище ей не потянуть, ей бы - в армию, на всё готовое, но не берут. А она мечтала врачом стать, людей лечить, но это такие бабки, что лучше не знать. А тут услыхала она, что в здешней спецбольнице есть вакансия на медсестру, и довольно долго уже не занята. У неё образования специального сестринского нет, но там в кадрах обещали помочь, на краткие курсы направить, наставницу прикрепить – лишь бы желание работать было. Да, деньги небольшие, но чистые и честные, а это – большое дело, ей кроме места проститутки в обшей бригаде по обслуживанию местных бандитов ничего реально не светило. И, хоть мать плакала и просила не связываться с этой мутной больницей с её загадочными пациентами, она всё-таки пошла.

Оформили ей пропуск, познакомили с непосредственным начальством – администратор спецкорпуса Тамара Ивановна, сухонькая женщина средних лет с острыми чертами лица, всё время улыбается. Как ей сказали – жена главврача, то есть – спорить с ней бесполезно, дружить – не получится, лучше – безоговорочно повиноваться и помалкивать. Её обязанности – текущий уход за пациентами. Разнос пищи, уборка посуды, уколы, раздача лекарств с обязательным контролем – чтобы всё было принято по инструкции. Смена – 5 человек, старшая сиделка дежурит на центральном посту, другие выполняют текущие указания старшей и свои обязанности. Периодически бригады меняли и перетасовывали, так что не особенно познакомишься и поговоришь по душам, да и не приветствовалось это. В первое же дежурство бригада заступила не в полном составе – одной не хватило. Все нервничали и отмалчивались, а старшая сказала – мол, та уволена за прогул. Когда Светка раздавала еду, её удивило, что в самые дальние комнаты по коридору, где сидели под замком двое страхолюдных мужичков, очень неаккуратных с виду, и один здоровенный угрюмый мужик кавказского вида – он сидел напротив них – им носила здоровенные миски с сырым мясом, хотя остальным носила какую-то вонючую кашу, а мясо и в городе то у них не укупишь, а уж в больнице и в столовке-то не водилось. Тётка с палкой и электрошокером на поясе – охранница на этаже, рассказала ей по-секрету, что это людоеды, признанные по суду невменяемыми, но у них есть богатые друзья в Москве, которые провели их через комиссию и оплачивают им мясо, да и в карман местному начальству остаётся. Очень она испугалась, но её уверили, что люди они тихие, сидят под замком, так что – кому какое дело, на вкус и на цвет, как говорится… А напротив центрального поста сидел тихий молчаливый лысый мужик с жилистыми руками, как ей рассказали – настоящий маньяк. Он от жизни получал только тогда мгновения полного и безграничного счастья, когда насиловал детей и молоденьких девушек, одновременно вспарывая им живот и плавая в их крови. Так или нет – проверить у неё желания не было, а смотрел он на неё по-доброму, с интересом и глаза его при этом подёргивались какой-то дымкой, и рука всегда при этом в кармане. Вот такой контингент.

Изредка, не чаще раз в два месяца, приезжал к ним на территорию микроавтобус с московскими номерами и начинался тихий переполох. Это было что-то типа медицинской комиссии. В медсанчасти начиналась генеральная уборка, по специальному списку проводился медосмотр, причём – как пациентов, так и вновь принятых сотрудников, заполнялись какие-то карты учёта. И та же тётка-охранница ей рассказала, что это приезжают за органами. Где-то в Москве какому-то крутому начальнику срочно нужна пересадка, сначала проверяют все местные больницы на наличие «свободных» органов, удовлетворяющих критериям совместимости, ну, а если не найдут – шерстят все подобные места в глубинке, где можно тихо и без лишнего шума взять то, что нужно – лишь бы по критериям подходило. И уж если приехали – значит, кого-то приглядели. Конечно – в первую очередь рассматривают пациентов – они здесь фактически бесправны – но если надо, то и персоналом не брезгуют, так как прав у персонала ненамного больше, как и у любой бедноты где бы то ни было. Так что – в этот день надо ходить и оглядываться, а ещё лучше – вообще отгул взять.


В пятницу она приходит на работу, как обычно – смотрит, микроавтобус чёрный стоит у спецкорпуса. Окна затонированы – хрен чего увидишь. Но ничего не щёлкнуло в организме – работы и без того много. На обеде сегодня был вкусный гуляш с подливой, и даже мясо там плавало – все только его и брали. Ну, и она тоже. На раздаче была какая-то новая фифа, симпатичная, накрашенная. Посмотрела на неё внимательно, улыбнулась и добавку даже положила. А к вечеру схватило у неё живот. Отвели её в санчасть, осмотрели и докторша говорит – у вас, милая, аппендицит, но вам крупно повезло – все наши работники застрахованы и обслуживаются у нас без очереди и бесплатно. Сейчас же вас положим и прооперируем – и вечером ночевать будете в отдельной палате – всё включено. Но медлить нельзя ни минуты – может начаться перитонит. Светка удивилась - «у меня же два года назад вырезали аппендицит?» Докторша и глазом не моргнула - это бывает, говорит, повторное воспаление в недостаточно купированном основании отростка. Светка только глазами хлопает и от боли плачет – тут любой ни хрена не сообразит. Её раздевают и в операционную, мигом вкалывают анестезию и спрашивают – вы нас слышите? А у Светки аномалия была одна в организме – не брало её обычное обезболивающее, это ещё у зубного выяснилось. И слышит она разговор врачей – «одну почку будем у неё брать или обе? Обе берите, ей всё равно не пригодится…» Она ошеломлённо оглядывается и видит за собой ещё двое носилок на каталке – к одной привязан здоровый мужик, к другой – баба какая-то, вроде знакомая. Пригляделась – а это её подруга охранница… Тут Светка понимает – вот он, трындец, подкрался незаметно. Вскакивает, как ракета, хватает у ближайшей охранницы электрошокер и вырубает единственного мужика в белом халате (баб она не особо боялась – приходилось в школе сталкиваться). Халат распахивается и она видит на поясе у мужика пистолет. Она его хватает, берёт в другую руку скальпель, освобождает с каталок приготовленных к жертве охранницу и мужика, кричит им – накиньте халаты и бежим! Те, видать, давно уже поняли какой исход операции запланирован, накинули на голые тела халаты, вооружились электрошокером и дубинкой и все втроём припустили к микроавтобусу. На ходу она отдала пистолет мужику, сказала – микроавтобус! Тот только кивнул. Выскочили наружу, мужик неторопясь подходит к дверце водителя и небрежно стучит согнутым пальчиком по стеклу. Стекло опускается и он тыкает водителю в нос пистолетом. Открыв дверь, он вытаскивает водилу и бьёт его рукояткой по башке. Они садятся в автобус и не торопясь, солидно подкатывают к воротам и тихонько сигналят. Высовывается вахтёр, недоумённо смотрит, потом, пожав плечами, открывает ворота. Тут звучит сирена и под её вой микроавтобус пулей вылетает за ворота, ободрав бок о начавшиеся закрываться ворота. «Поехали!» - громко сказала Светка, сидя на переднем сиденье. «Гагарин хренов» - пробурчал мужик за рулём, посмотрев на неё с уважением.
Кстати, пока ехали – познакомились. Мужик этот был крупным коммерсантом в Москве, надыбал выгодную сделку и его заказали компаньоны. Не убийцам, а гораздо дешевле и проще – врачам. Его по доносу привезли в психушку, провели через комиссию, единогласно признали опасным и отправили на лечение в лечебное учреждение закрытого типа.  Там ведь какая фишка – есть такой диагноз – «вялотекущая шизофрения», его придумал один шибко умный профессор ещё в безмятежные 70-е, чтобы спокойно, потоком, записывать в психи всех недовольных.  Его после 1991 года перестали применять, стеснялись, но сейчас он очень даже пригодился для несговорчивых коммерсантов и прочих нежелательных.  А там есть такой контрольный вопрос – «Признаёте ли вы себя больным?»  Хороший вопрос. Так вот, если ответишь «нет» - то понятно – ты не способен адекватно воспринимать обстановку и требуется интенсивное лечение. А если  сказал «да» - то и подавно. Как говорится – «Сказал «да» - и не выйдешь никогда». И вот не повезло – попал он под требования к пересадке сердца. Врагу не пожелаешь, тут уж не знаешь – что в жизни лучше – иметь здоровое сердце или какой-никакой порок. Как на войне – хоть в руку себе стреляй.

Да. Так вот - проезжали мимо большой бесплатной стоянки, остановились, нашли не слишком старую запылённую Волгу, пересели в неё. И куда теперь? Этот мужик, бывший коммерсант, говорит – один у нас остался выход – обратиться к тому, кому это будет интересно и у кого достаточно сил, чтобы отбиться… Знаю я одного генерала ФСБ, у него дача в подмосковье, если туда прорвёмся – он прикроет до выяснения, если, конечно, ему нужно сейчас крупное раскрытое дело. Ну, а если нет – хоть убьют без мучений. Тут главное – чтобы не он лично во всём этом участвовал. А что – спрашивает Светка – может и он? Ну, кто-то точно их крышует, - ответил мужик – почему бы и не он? Но у нас нет выбора, других генералов я не знаю, а с незнакомыми они не разговаривают – боятся подставы.

В общем, прорвались они к генералу. Сели они вдвоём, рассказал тот мужик всё ему в подробностях. Долго тот думал. Видно было – боится. Но и грех на душу брать не хочет. Спрашивает – «ты знаешь уровень тех, кому понадобились ваши органы?» «Нет», - сказал мужик – «не знаю и знать не хочу». «А есть смысл обсудить промежуточные варианты, ну, например – отдать им почки и печень, а сердце – мол, в другой раз?», - уточнил генерал. Понятное дело, ищет самый безопасный вариант разойтись полюбовно. «Нет» - ответил мужик-коммерсант, - «они мне жизнь спасли». «Ну, не мне же» - резонно возразил генерал. Помолчали. «Ладно – сидите здесь, завтра провентилирую вопрос с начальством». На следующий день поздно вечером возвращается генерал, весь измочаленный, но довольный. «Выяснил я уровень твоего вопроса» - непонятно начал генерал, - «выше, чем я могу, но ниже – чем боялся». Теперь – цена вопроса. Тебя завтра осмотрит комиссия, прямо у нас, в нашем медицинском центре, признают нормальным – ну, а дальше – сам. Двух твоих дам никто искать не будет – у меня даже имени их не спросили. Больницу ту – перепрофилируют, давно собирались. Но больше чтобы никто из вас не попадался – иначе у меня будут неприятности. Естественно – в тот город чтобы никто больше не показывался. Все вопросы пусть улаживают по почте и по телефону – это разрешено. Такое джентльменское соглашение. «Джентльменское?» - переспросил мужик, подавившись коньяком. Оно самое, - твёрдо ответил генерал. Всё. Будут деньги – приходи.

P.S. Больницу ту перепрофилировали, как и обещали. Прислали комиссию – кого на пенсию, кого по сокращению. Местное кладбище на территории больницы трогать не стали – кто знает, что там откопаешь? Городское начальство может и не удержаться. Коммерсант наш раскрутился заново, с другими компаньонами, но уже стал поскромнее, не такой борзый. Тётка-охранница уехала жить к двоюродной сестре в Архангельск, а нашу Светку коммерсант определил к себе на ресепшн – за внешность и бойкость. Понравилась она ему. А может, просто пожалел.