Причёсывает ветер чернокрыльем...

Причёсывает ветер чернокрыльем
картавый вран, пересекая небо
над головой моей, как раз сейчас.
Его немного в сторону относит,
вздымает тяжко на бугор воздушный
и дважды повторённый его крик
мне возвещает осень, будто рану,
недуг пространств, и
немочь облаков.

СтоИт - в какой уж раз? - невыразимый гул
на сквозняке, вселенском холоду
отчаянного оголенья,
стыдливого и гордого, никем
не сломленного. Что ты слышишь, что?-
с полей, в пожухлых травах, с рощ раздетых?..
Молитвослова оскудевшей жизни
немолчный гул.
Один лишь гул невнятный.
Звук тишины, дрожащий напряженьем.

И - медленное созреванье черноты,
разлапистой, сторукой, жирной грязи
дорог, что норовит тебе ступни обмазать
повидлом глинистым, сливовым подгоревшим
налипшим джемом, не стряхнуть с ноги.
Не к месту пропотеть да недозастегнуть
на горле молнию и -  к ночи хворь подкосит.
И ртутный столбик зашибёт цифирь,
здоровью порубежную, чтоб с перцем,
в стакан насыпанным, тебя встряхнула водка,

как яблоню отяжелённую, и - спать.
Спать до утра, не помня как сменились
едва ль не дважды простыни и майки...
До горизонта чистого, чела
безоблачного безмятежно спать.
А утром, восхитившись новой сборкой,
подгонкой пусковой всех организма
частей, к окну блаженно нАдолго припасть:
приветствовать октябрь листвопреступный,
опёнковый ли груздевый - как ляжет
на землю, в сердце просветлённый лист.