Новелла

В стране суровой и далёкой
Шли с незапамятных времён
Междоусобицы и склоки —
Наследники делили трон.

На лоне матушки-природы,
Где горы держат свод небес,
Сквозь рвы, валы, дворцов оплоты
Враг на врага с дубиной лез.

Среди снегов алело пламя,
И в погребальные костры
Везли на санях штабелями
Безликих падших той поры.

Сгущались тучи грозовые.
Войска сошлись в единый фронт,
Тревожно горны вслед завыли,
И рать ушла за горизонт.

Наследников осталось двое:
Один суров и страшен был,
Не знал прощенья и покоя,
Сражался, не жалея сил.

Второй — меньшой, но очень хитрый.
Всегда везде искал подвох.
Ему пришлось извиться гидрой,
Чтоб старшего застать врасплох.

С ожесточёнными сердцами,
Взращённые своим отцом,
Лик волчий с острыми клыками
Они скрывали под лицом.

Вражда в семье сулила горе
Всему живому на земле.
Горело Северное море
В июне, в марте, в феврале.

Собрав невиданные войска,
Вдруг стали братья у реки
И начали общенье жёстко,
Строча угрозы от руки.

Поток всё новых, новых писем,
Вместивших самый разный слог,
Гонцы таскали, ловко рыся,
Не чувствуя усталость ног.

Уже смеркалось, и покуда
Войска умерили свой пыл,
В челне простом из ниоткуда
Старик под парусом приплыл.

Высокий старец, весь в сединах,
В руке копья сжимая трость,
Прищура правый глаз — единый,
Был встречен как желанный гость.

Две ночи длились посиделки,
Разведал он порядок сил,
Есть отказался, кубок мелкий
Вина налить лишь попросил.

Два брата гостя принимали
На свой размашистый манер,
Глядел старик на них в печали,
Как на фанатиков двух вер.

Его никто не звал с советом,
Никто не ждал его визит.
И всё же в третий день с рассветом
Призывно горн опять гудит.

Как близнецы, выходят братья
Вперёд своих стальных дружин
И, руки разводя в распятие,
Несут посыл вдвоём один.

Народ внимал с благословеньем,
Как будто перед ним пророк.
Силён был каждый в убеждении —
Вещал о будущем как мог.

Так вдохновлённый этой речью,
Стан к небу устремил мечи.
Вождь призывал их к бессердечью,
Врага в измене обличив.

Забили в боевые бубны,
Поднялось войско в полный рост,
И вскоре через реку трупный
Был переброшен первый мост.

Забыта ветхость перемирья,
Старик в челне своём опять,
Нахмурившись, грозит валькириям —
Даёт приказ смиренно ждать.

И только под покровом ночи
Смолкает лязганье мечей.
Как будто поле кровоточит,
А где река была — ручей.

Там падшие лежат беззвучно,
Но для валькирий всё не так —
Они хватают их поштучно
И тащат за собой во мрак.

Смеётся старец над мытарством
Разрубленных на части тел,
Ведь со своим лихим коварством
Двоих одним переглядел!

На троне Один в белом платье
И, словно ласковый злодей,
Всё треплет по плечу двух братьев
Среди других эйнхерей.