Старуха И

Над степью бродили высокие тучи,
Роняя на землю причудливый мрак.
Волною накатывал ветер колючий,
И солнце валилось в далёкий буерак.

Там тенью шнырял неприкаянный Ларра,
В гордыне своей одинокий и злой.
На вид молодой, но безудержно старый,
Желал он уйти к праотцам на покой.

Там ветхая женщина, чуждая всюду,
Прошедшая мир этот вдоль-поперёк,
Вещала мне сказки и разные чуда,
А в тусклых глазах её гас огонёк.

Она мне поведала сотни историй
О горных вершинах и здешних краях.
А я завороженный млел и ей вторил,
Усердно вбирая рассказы в себя.

Она говорила о собственном роке,
О том, как любила когда-то давно,
О жадном и тонком далёком востоке
И том, что теперь ей уже всё равно.

Как только стемнело и пение стихло,
В степи замелькали далёко огни,
Кружились они, будто подняты вихрем.
Так кружатся в памяти прошлого дни.

Тогда перед сном мне она рассказала
Историю этих парящих огней:
«Когда-то, гонимый огнём и металлом,
Народ уходил с урожайных степей

В губительный лес, весь пропитанный смрадом,
Навстречу погибели в чреве болот.
Хоть новая жизнь и казалась им адом,
Но кто же поможет, кто бедных спасёт?


И вдруг неожиданно Данко зажёгся,
Он встал и сказал: “Эй, идите за мной!”
Народ побежал за ним, лес разошёлся.
Так дружно они продвигались толпой.

Но путь был не близок, и многие пали,
Иные утратили веру в исход.
И начали хаять на Данко в печали,
Судить заходился взъярённый народ.

Но Данко ответил любовью младенца
Готовым убить его здесь и сейчас —
Он грудь разорвал и достал своё сердце,
Им путь осветил и от гибели спас.

Измученный вышел народ тот из леса,
А Данко, бледнея, упал на пути.
А люд не заметил, куда парень делся,
И кто-то на сердце его наступил.

Рассыпалось искрами сердце героя,
Но ветер сберёг сей бесценный запал.
И каждую ночь несгораемым роем
Он с пламенем этим задорно играл».

Окончен рассказ, опочить нынче можно.
Давно это было, забыл я опять.
Но Вам, мой читатель, довольно несложно
По имени старую деву назвать.

С благодарностью М. М. Горькому посвящается