Огаревская писанина или больничные очерки. Часть 2

Одиннадцать вечера.
Вызов скорой.

Называется, играл два дня в героя и натерпелся до победного.

Врач - фельдшер небрежно ощупал руками в холодных перчатках область эпигастрия.

Газель, как назло,собирала по дороге все канавы. Именно тогда, когда меня тошнило и мне казалось, что на следующем толчке я обязательно пробью головой крышу машины.

Аппендицит? Язва?
Сам бог в виде главного врача, проводившего осмотр, не смог дать ответ.

- Ставьте подпись здесь.
Женщина за регистратурной стойкой пыталась впихнуть шариковую ручку в мою дрожащую ладонь.
Буквы в больничном листе ужимались и прыгали перед глазами, как комики на телевизионных экранах.

Я снова оказался в этих стенах.

От однотонно - жёлтых длинных коридоров и отсутствия отопления становилось только холоднее.

В конце концов, медсестра оставила душу наедине с мыслями, катетер в моей левой руке, и девушку в качестве соседки на койке напротив, жалобно стонавшую во сне. Плачущий за соседней стенкой ребёнок успокоился к пяти утра.
В то же время закончилась высота моего болевого порога. Вместе с физическими раствором в капельнице.
Освобождённый лишь через пару часов пленник фактически сразу отправился на первый в своей жизни ФГДС.
У мамы чуть не случился сердечный приступ, когда ей сказали по ошибке, что меня увезли в операционную.

Оказаться подопытным кроликом для студента-практиканта, сидящего с пустыми, сонными глазами, будучи с трубкой во рту, - на редкость неприятное событие.
Зато я теперь знаю, что эпителий моего желудка далеко не розовый, каким должен быть.

И что если ты хочешь занять одну из трёх розеток на весь этаж, (тем более, находясь теперь в одной из девятиместных палат, забитых такими же бедолагами), - перехочешь, кто кому занял - тот и следующий, каждый сам за себя.

Мысли о ненавистной манной каше с комочками заставляли заливаться слюной сильнее, чем диетическая тушеная капуста без соли.

Моих близких друзей, конечно, выгнали взашей с бананами, но я махал им рукой с третьего этажа.
В такие хорошие маленькие моменты забывается и холодный пол, и продуваемые стены.
И невозможность сходить помыться...
И орущие дети, не знающие правила приличия, которые лезут к тебе с неуместными вопросами и кидающие в тебя твоими же вещами...
И лопнувшая прямо перед ответственным моментом ампула с уколом в руках у врача...
И даже предстоящие экзамены по литературе, с недоученными билетами...
И человек с официально потвержденным кишечным гриппом, с вами всеми девятерыми в одной палате, потому что на него не хватило места в специальном отделении...

Слепящее тёплое солнце ударило мне в лицо, когда, спустя три дня заточения, моя нога ступила на порог больничного крыла а рука сжимала выписку, где был обозначен поверхностный гастрит и такой список таблеток, словно там предлагали собрать пылесос из Икеи. На шведском языке.
Мои подозрения о врачебном заговоре несколько возросли.

Первым делом, куда я отправился, - была шаурмечная, прямо через дорогу.

А через несколько дней после выписки проявились признаки заражения ротавирусной инфекцией.