Война и мир. гл. 2-2-12

2-2-12

Лишь к вечеру прибыли в Лысые Горы,
Дорогой продолжил Андрей разговор,
Но, чтоб не возникла случайная ссора,
О прошлом не стал он высвечивать спор.

Рассказывал он об успехах в хозяйстве,
Показывал Пьеру, какие поля…
Пьер мрачно молчал, как в другом он пространстве,
Свои мысли о том разговоре, храня.

Он думал о том, что Андрей так несчастлив,
Что он — в заблужденье, не ведает свет;
Он должен избавиться от злой уча;сти,
И он, Пьер, поможет найти тот просвет.

Он думал, как на;чать ему вновь беседу,
Боялся, князь сразу его оборвёт,
Но верил он, в споре добьётся победы,
Он больше не может терпеть этот гнёт.

— Нет, всё ж, отчего у вас странные мысли?
— Какие, о чём ты, любезный мой друг?
— Меня они тоже сначала так грызли,
Но я ощутил в жизни просто испуг!

Меня спасло в жизни простое ученье,
Масонство, не смейтесь, и есть в этом шаг,
Его в жизни людей лишь одно назначенье,
Дать лучшие чувства и их исполненье,
Не секта оно, где главенствует маг.

Масонство — учение есть христианства,
Свободное от государства оков,
От церкви влиянья, её мессианства,
Учение лучших для братства основ.

Основ человеческих чувств и поступков,
О равенстве, братстве людей и любви,
О том, что на свете и в жизни есть жутком,
И эти все чувства должны быть в крови.

Что умному, доброму, с вами согласен,
Осталось дожить, не мешая другим,
Но путь наш в масонстве совсем не опасен,
Он сделает вас совершенно иным.

Князь, молча, выслушивал все речи Пьера,
По блеску, возникшему князя в глазах,
Возможно, проникла в него эта вера,
Начало которой «плывёт в небесах».

По князя молчанью возникла надежда,
Его не напрасны все стали слова,
Возможно, колеблется князь где-то, между…
Взгляд Пьера на жизнь и имеет права?

Они подъезжали уже к переправе,
Паром ожидал их у «полной» реки,
А князь всё молчал, он всё думал о правде,
Не сходится с жизнью она, вопреки.

— Я слушал тебя, это так — всё возможно,
Вступить в ваше братство, познать вашу цель,
А, может быть, ваше учение ложно,
Оно разобьётся иль сядет на мель?

Укажем законы, что властвуют в мире…
Да кто же вы? Люди, такие, как я,
Откуда вы знаете всё, даже шире…
И знаете жизнь эту больше меня?

Вы видите то, что один я не вижу,
Вы видите царство любви и добра,
Но я — не один, и — не вижу, не слышу,
Где ваши понятья все в правде, когда?..
Бывает, случается так, иногда.

— А в бу;дущу(ю) жизнь есть у вас ещё вера,
Не видите царства добра на земле?
Я тоже не видел его, для примера,
Что, если смотреть на неё, как во мгле.

Как скоро наступит конец уже света,
Да, так всё и есть на всей грешной земле,
Пока здесь — всё ложь, на земле нет просвета,
Но в мире всё есть, не живёт он во мгле.

Во всём мире есть царство правды и братства,
Но, мы пока — дети сей грешной земли,
Детьми мира на ней нам как бы остаться,
Я — часть всей гармонии мира души.

Я чувствую, в мире есть высшая сила,
И я составляю одно с ней звено,
От низших существ к высшим, так всегда было,
И в том проявляется всё божество.

Живу я на лестнице, как для сравнений,
Важна мне ступень, на которой стоим,
Ведёт эта лестница к нам от растений,
И много из нас стоят близко так к ним.

Внизу эта лестница вся, как в растеньях,
Она же вверху не кончается мной,
Она ведёт дальше, до высших ступеней,
До высших существ, с их умом, головой.

Я чувствую, что никогда не исчезну,
И не исчезает в сим мире ничто,
Всегда буду я и всегда был полезным,
И думать иначе — всё вовсе грешно.

А, кроме меня, надо мной живут духи,
Я чувствую, правда вошла в этот мир;
— Учение Гердера — это всё слухи,
У многих он верущи(ю)х словно кумир.

Не это всё, друг, убедит меня в этом,
Вот что убеждает — так жизнь и та смерть,
Живёт кто-то рядом, тебя греет светом,
Страдает в мученьях, кончает и жить!

Зачем же всё это, но нет здесь ответа…
Но я, всё же, верю, ведь есть здесь ответ…
Вот что убедило, так нет конца света,
— Ну да, — молвил Пьер: «И — мой вам привет»!

Я всё это время толкую об этом,
Слова лишь другие, но суть в них — одна;
— Не та, но разнится одним лишь моментом,
Что в будущем жизнь продолжаться должна.

Не доводы эти, а факты лишь смерти,
Вдруг ты исчезаешь, Там, где-то в Нигде,
И ты, сам, подвержен такой круговерти,
Стоишь перед пропастью и — тоже в беде…

Заглянешь туда — вот что дальше как будет,
Вот в будущем жизнь, что тебя только ждёт,
А кто-то — есть бог, он тебя вновь разбудит,
Возможно, и руку к знакомству пожмёт…

Пред ними давно уже был другой берег,
И до половины уж солнце зашло,
А Пьер и Андрей себе каждый был верен,
Понять им друг друга — до них не дошло.

Стоят на пароме ко всем удивлению,
И всё продолжают хвалить, каждый, спор,
Забыв о реке, уже дня истечению,
А мысли другого считают, как вздор.

— Еже;ли есть бог, и есть жизнь после смерти,
А это и есть наша будуща жизнь,
То истина есть и добро, мне поверьте, —
Так Пьер продолжал продвигать свою мысль.

— И высшее счастье в том кроется в людях,
Стремиться при жизни достичь эту цель,
Нам жить и любить, и во всех наших буднях,
Стараться не сесть нам на скрытую мель.

И помнить, живём мы не только мгновеньем,
А жили и жить будем вечно и Там, —
На небо он пальцем ткнул, как мановеньем:
— На спор этот весь и ответ будет вам.

Стоял князь Андрей у перил их парома,
И взглядом сверлил как бы солнца закат,
Казалось, плеск волн повторял, как истома,
«Ты верь всему этому, божий наш брат».

Он нежным и детским, лучистым всем взглядом
Смотрел в лицо Пьера, как преданный друг,
Но жизнь князя вся, как наполнена ядом,
Нет славы, жены, и ему — не досуг.
 
— Да, коли бы это так было, — промолвил:
— Пойдём, граф, садиться, — добавил Андрей;
Взглянул он на небо, и вдруг что-то вспомнил,
Высокое, вечное небо тех дней.

Чужое, немецкое небо, в позорных,
Боях Аустерлицких нашей страны,
По большей же части и, попросту, вздорных,
Наживших для нас столь несчастий, беды.

Лежал он, как навзничь, и флаг даже рядом,
И «Слава» — в лице Бонапарта над ним,
Склонилась с победным, восторженным ядом,
Остался он жив, был он богом храним.

Но что-то заснувшее, что-то прекрасное
Проснулось в мгновения в князя душе,
Исчезло оно, но жило; в нём так страстно,
Развить не успел его в жизни, уже.

Эпохой сказалось свидание с Пьером,
Как новая жизнь вдруг открылась ему,
Он, князь, заразился как будто примером,
Та новая жизнь была внутренним миром,
А внешне — та самая, как по уму.