Дышит новой премьерой весна

За какие, простите, заслуги,
За какую недобрую явь
Донесли на актрису подруги,
В непроглядицу кинувшись вплавь?
И доплыли, треклятые сучки,
С позолотою стёртых зубов,
Где, собравшись могучею кучкой,
Просочились меж стройных рядов.
Умоляли пустить их… Пустили.
Лобызая казённый костюм,
Победили они, убедили,
Что актрису слыхать за версту
В нетерпенье к Кащееву трону,
В неприятии грязных погон…
И, вернувшись домой, примадонну –
Допекли-таки, выкинув вон.
И театр потух в одночасье
В обессмысленных вычурах сцен.
Рад и весел лукавец причастный
С переглядом зрачков на лице.
Только радости нет в стылом доме,
Где, скучая по прожитым дням,
Каждый вечер в слезах своих тонет
На девятом десятке она.
Но позвольте: зовётся народной –
Значит, есть и народ госпожи…
Что готов на гранит на холодный
По приказу цветы положить
И ни в чём не перечить трибунам:
Ни указам, ни жертвам, ни снам…
Лишь безжалостным вихрем табунным
Проноситься, любви не признав.

А в ночи, при февральском исходе,
В узнаваемом свете окна,
Независимо от непогоды
Дышит новой премьерой весна.