Леконт де Лиль. Полдень

Полдень — лета король — расстелился равниной,
Серебристым  покровом спадает с высот голубых.
Умолкает все.  Воздух  недвижное пламя  воспринял
И забылась земля в   одеяниях жгучих литых.

Необъятен простор. На полях нет и признака тени,
И иссяк тот родник, что водою питал  табуны,
А далекая роща, опушкой своею темнея,
В забытьи неподвижном лелеет  тяжелые  сны.

Золотистое море   —  созревшие  зерна пшеницы  —
Вдаль уходят неспешно, им вовсе не нужен покой.
Порождение проклятой земли, обнищавшей водицей,
Силы черпают  только из солнечной чаши одной.

В  лоне  тяжких колосьев, что шепчутся скрытно,
Иногда  пробудится волна,  словно вздох их горящей души,
Величаво и медленно  скроется  в даль, где не видно
Угасание ее будет в пыльной безкрайней глуши.

Несколько белых волов разлеглись средь пожухнувших трав
На подгрудки свои испуская лениво слюну.
В    томных глазах их нельзя ничего угадать,
Только приверженность к вечно-извечному сну.

Если с радостным сердцем иль  горечью тяжкою полным
Ты прошел близ полудня по пышущим жаром полям,
То беги! В тех местах, солнцем   жизни   лишенных,
Там одна пустота, нет ни грусти, ни радости там.

Мир этот бурный забвению всецело предавший,
Когда уже сыт ты по горло слезами и смехом,
Многих прощавший, и многих напрасно проклявший,
Если захочешь предаться безмерным и мрачным утехам,

Ты приходи! Тебя словом  высоким напутствует солнце,
В    безпощадном огне его сгинь, растворись до предела,
И когда в Божье лоно  душа много раз окунется,
Шагом неспешным вернись к городам опустелым.


                Midi

Midi, Roi des etes, epandu sur la plaine,
Tombe en nappes d’argent des hauteurs du ciel bleu.
Tout se tait. L’air flamboie et brule sans haleine ;
La Terre est assoupie en sa robe de feu.

L’etendue est immense, et les champs n’ont point d’ombre,
Et la source est tarie ou buvaient les troupeaux ;
La lointaine foret, dont la lisiere est sombre,
Dort la-bas, immobile, en un pesant repos.

Seuls, les grands bles m;ris, tels qu’une mer doree,
Se deroulent au loin, dedaigneux du sommeil ;
Pacifiques enfants de la Terre sacree,
Ils epuisent sans peur la coupe du Soleil.

Parfois, comme un soupir de leur ame brulante,
Du sein des epis lourds qui murmurent entre eux,
Une ondulation majestueuse et lente
S’eveille, et va mourir a l’horizon poudreux.

Non loin, quelques boeufs blancs, couches parmi les herbes,
Bavent avec lenteur sur leurs fanons epais,
Et suivent de leurs yeux languissants et superbes
Le songe interieur qu’ils n’achevent jamais.

Homme, si, le coeur plein de joie ou d’amertume,
Tu passais vers midi dans les champs radieux,
Fuis ! la Nature est vide et le Soleil consume :
Rien n’est vivant ici, rien n’est triste ou joyeux.

Mais si, desabuse des larmes et du rire,
Altere de l’oubli de ce monde agite,
Tu veux, ne sachant plus pardonner ou maudire,
Gouter une supreme et morne volupte,

Viens ! Le Soleil te parle en paroles sublimes ;
Dans sa flamme implacable absorbe-toi sans fin ;
Et retourne a pas lents vers les cites infimes,
Le coeur trempe sept fois dans le Neant divin.

Charles-Marie Leconte de Lisle (1818-1894)