Наблюдатель

Нерв
Наблюдатель ждал.
Огромный нерв времени соединял с ним те события, которые происхо-дили миллионы лет назад. Прокалывая вереницу прежних ситуаций, он протаскивал через толщу сроков чужие, быстро искажавшиеся образы. Тонко перемалываясь временным расстоянием – они теряли прежние формы, отягощаясь налипающими влияниями. Безликая лупа времени приближалась к событиям и они, давно уже ставшие древнейшей истори-ей, начинали искривляться, расти, становились ярче, и вот – оживали, превращаясь в настоящее. Приходя в движение они, раскрываясь – полу-чали привычный объем проявляя теперь свойства настоящего. Образы двигались по кругу, тяжело протискиваясь по коридорам внимания из прошлого планеты в настоящее созерцающего…
Наблюдатель ждал.
Пришедший и уже почти разрушенный в пути образ – наконец надолго замирал перед ним, подвергаясь самому тщательному пересмотру. На-кипь знакомых искажений, такая прочная и естественная, что уже выгля-дела как сам образ – не выдерживала и, понемногу откалываясь, откры-вала для человека такой простой и в чем-то даже обыденный факт. Ни-чего не менялось.

Наблюдатель и мир вокруг – оставались неподвижными и совершенно различными. Между ними не было ничего. Только время. Огромная линза жила своей жизнью. Раскрашивая события – наделяла их знакомым смыслом и привычным настроением. Наблюдатель ждал. Повинуясь его приказу воспоминания – время сжалось и недалекое прошлое устреми-лось в небытие расстояний, с каждым следующим мигом становясь все прозрачнее, теряя форму и наполнение. Что-то было, и еще совсем не-давно, но теперь – оно превратилось в точку, которая заняла свое место на небосводе личных воспоминаний. Наблюдатель ждал.
Новое усилие – и время, подчиняясь – растянулось: линза стала плоской, длинной, захватывая и увеличивая все большие пучки событий. Далекое прошлое, давно загнанное в темный угол внутренней вселенной – при-близилось. И стало явным. Оттенки эмоций, особенности движений, го-лос и запах все вернулось. Человек из прошлого получив определен-ность – снова стал живым.


Ничего не менялось. Наблюдатель и его внутренний мир – оставались неподвижны. Человек играл, несмотря на все возрастающий страх воз-можной ясности: он вспоминал всё подряд: огромная поверхность – иг-рала, невозможно искажая прежнее значение бывших событий. Он встря-хивал ее, искривляя волнами зыбкую поверхность, комкал и отбрасывал, тянул на себя углы полотна с рисунком, записавшим всю его жизнь. И время – слушалось…
Впрочем, скорее не имея ничего своего – особо не сопротивляясь: при-вычная работа…
Далекое – постепенно приближалось. Близкое, коротко стукнувшись о стену действий – отскакивало в небытие. События и люди из разных вре-мен – сходились (между ними возникала связь) начинавшая создавать но-вые линии жизни. Ближнее, подчиняясь искривлению линзы – разлета-лось во все стороны и становилось совершенно посторонними… Процесс привычный…


Время сближало отдаленное и раздвигало плотно сцепленное, бесцере-монно вторгаясь в минимальный просвет и расторгая незримые связи полей. Растягиваясь, оно прилеплялось к совершенно различным и не-знакомым событиям: сокращалось, стягивая и переплетая их так плотно, что они, наконец-то, становились одним целым. Другие – расталкивала: и теперь они не могли уже рассмотреть друг друга, разделенные расстоя-нием долгого срока
Ничего не менялось: все как были, так и оставались на своих местах. Только зыбкая поверхность времени меняла кривизну и, для замершего в настоящем наблюдателя – все приходило в движение. Игра продолжа-лась. Он ждал.
«Быстрое» – замирало, непрерывно погружаясь в бесконечность эпох. Ка-тастрофически «медленное» – неслось, размываясь в пространстве между еще более медленными. Безмерные расстояния и сроки – пожирали меньшие, обманывая всех, меняли свойства, играя не проявленными пока массами вещества. «Краткое по времени» – растягивалось и оказывалось бесконечным. «Долгое», сжавшись до мгновения – исчезало, не успев ос-тавить даже вехи взамен привычной неподвижности разреженного прошлого.


Поверхность времени – изгибалась. Кривизна нарастала: захваченные им  события – корчились, принимая непривычную для себя форму и обретая иной смысл. Подчиняясь непрерывному давлению прошлого – линза времени шла волнами, искажая настоящее и, грубо выворачиваясь наиз-нанку – преломляла возможное развитие будущего. Мир двигался, непре-рывно ускользая от любых, самых свободных, определений. Нарушенная движением, ткань времени  трещала по всем направлениям и вот она лопнула, оставив Бытие нетронутым. Лишенное искажений – оно остано-вилось, в привычном для себя ожидании, очередной попытки объясне-ния.