Радость моя. Очерк

       Череда облаков над селом затеплилась, словно рассветная песня жаворонка. Это солнце извещает о наступающем новом дне. Сосна осторожно упирается верхушкой в солнце, будто боится, что огненный шар может упасть во двор, а то и на завалинку чьей-нибудь хаты и рассыплется перезвоном мельчайшим: клёпкой косы, каплями росы или поскуливанием одинокой собаки.
       Дорогою зари спешу на милый звук туда, где пересвистываются синицы, где на июньских медуницах ведут перекличку пчёлы. Мне кажется, что здесь я чего-то не успела. То песню не допела в зелёной тишине, то не успела высказать птицам и цветам, что мы - навек родня, то ветер обнять и спросить, почему он облако раскачивает, точно колыбель. А возможно, шмелям, захмелевшим от запаха цветов, что-то радостное не успела сообщить.
        Но вот уже иду мимо чудесного озера, на котором взвешивается, покачиваясь, старая рыбацкая лодка, перелётные облака и птицы, точно на весах. А в голову пришла мысль:
        - А что будет, если на чашу озера ляжет грозовая туча? Озеро, конечно, опустится слегка и закачается. Так постоянно качаются чаши озёр под радугами и тучами, под звёздами и солнцем. На этих весах озёр, безошибочных и чутких, взвешивались мои мысли и строки.
       Так философствуя, незаметно для самой себя прошла луг, озеро и свернула на дорогу, которая идёт ржаным полем. Слышен спокойный шум ещё не вызревших колосьев. Они живые, тёплые. Ветерок не даёт им покоя. Их лёгкое колыхание передаёт приятный аромат. В глубине поля и по его краям к дороге - голубые васильки, украшающие собой поле. По дороге нечасто проезжают или ходят. Она поросла травой. На глаза попался придорожный камень. Остановилась, успею пройти мимо. Потрогала рукой. Он тёплый от солнышка. И я подумала, что   летнее утро началось с тёплой зари, с весёлого солнца, со стайки облаков, которые раскачивал тёплый ветерок. А придорожный камень всё это видел и старался впитать в себя приятное ощущение тепла. Мне хочется узнать, кого он терпеливо ждёт. Может, меня, чтобы я присела отдохнуть и выслушать, кто проходил по этой дороге. Я села на камень, а он напомнил мне о юности, о встречах с тобой, дорогом и любимом, кого теперь рядом нет. Да, на этой дороге мы много раз встречались. Но только дорога проходила чуть в сторону: правее или левее. Полевые дороги делают пахари тракторами, оставляя и не трогая для них землю, а машины её накатывают так, что она становится похожей на заасфальтированную. Я обратилась к воспоминаниям, чтобы тебя снова увидеть и услышать твой голос (он, как отзвук далёкого эха), чтобы мысленно снова прильнуть к тебе и обнять (под руками лишь ветерок этого лета). А был ли ты? Я признаться уже сомневаюсь в твоём реальном существовании. Однако ты был и теперь есть в моём сердце. Я помню твои руки, которые помогали тебе сбрасывать с меня шубку, носить воду, разжигать огонь, нарезать хлеб… И даже помню, как ты однажды сам приготовил для нас кулеш и угощал меня, будто невесту, а не жену. Кулеш был таким густым, что в нём ложка стояла, а ты приговаривал:
      - Кушай, будешь здоровой. Это солдатский кулеш.
 И я поела и поблагодарила тебя и, отказавшись от добавки, уверяла:
      - Нет, лучше я сама буду тебя угощать приготовленным мной супом, а то растолстеем от кулеша. Ты был доволен и смеялся долго над тем, что и впрямь растолстеем.
        Но вот я встала с придорожного камня и спросила у него, почему для меня, хотя и лето, а ночь становится длинной. Но он промолчал, словно понял мою печаль. Скоро кончится моя дорога, и я приду к старой хате, в которой никто не живёт. Поле и село рядом. В селе мало кто остался.  А вот и покинутые людьми дома или дома, похожие на хаты. У них только больше жалоб на жизнь, чем самой жизни; больше тьмы, чем света; больше пыли, чем когда-то сверчков; больше снов, чем сучков в брёвнах. И я засомневалась, всё больше в том, что когда-то эти хаты были колыбелями песен. А теперь в некоторых домах доживают старики, да среди них, широко шагая и размахивая руками, вечно торопливый фермер, уверяющий всех, что селу жить. Но старики качают головами:
       - Нет, был колхоз, и мы жили, работали, поднимая его на высоту. Работали для государства, как тогда думали, а теперь на хозяина работать никто не хочет. Молодёжь вся в городах, где и условия для жизни и работа имеются. Я подошла к знакомой хате, впала в отчаяние. Откуда столько мрака, что и днём, как слепая блуждаю. Нет. Меня ждёт дорога, надо уходить. Понимаю, что осталась только одна радость – встреча с придорожным камнем, полем, озером, лугом и воспоминаниями.


Пейзажная живопись Сергея Басова