В 12 этажей и 3 звезды

В двенадцать этажей и три звезды
отель на берегу большой воды.
Несуетливый лифт (и я таким бы
побыл чуток, тяжёлым на подъём).
Спускайся Дант в свой Адвенчер на нём,
Вергилий до сих пор бы квасил в Лимбе.

Рецепшен пуст как мостик корабля,
оставленного в океане для
создания впоследствии проскрипций,
включение в которые даёт
матросу редкий опыт, коим тот,
однако, вряд ли сможет поделиться.

Портье, случись дождаться вам портье,
возникнет из-за стареньких портьер
бесшумно, чисто призрак кентервильский,
но так колючеглаз, что будь в его
кармане балисонг или чего
покруче,  я б ничуть не удивился.

Жизнь замирает после девяти.
Неторными становятся пути;
шагая, спотыкаешься неловко,
бормочешь непечатные слова,
ведь фонари здесь гасят в двадцать два,
соврав, что в целях светомаскировки.

На деле ж городской бюджет дыряв,
поскольку ну уж слишком до хера в
совете местном родственников мэра,
а тот, сам бывший зэк и ветеран,
несёт недоукраденное в Храм
Большого Хера,

царящего над бывшею страной
и над её народом, надо мной
(уже не частью местного пейзажа,
но только в силу личных убежде-
ний), грёзами о будущем вожде,
который вдруг окажется не гаже

предшественника (что уже смешно),
тряхнёт набитой золотом мошной -
и вот они,  и равенство,  и братство.
Прикиньте, да? Во русских во полях-
то радость измеряется в рублях.
А в чём ей здесь, скажите, измеряться?

И да, война закончилась уже
давно. Я, на последнем этаже
включая люстру, бра и телевизор,
не вызываю на себя огонь,
а просто разбавляю мрачный фон
действительности, недоучка-wizard.

Гори, гори,  унылая звезда.
Из города уехав  (навсегда,
надеюсь), я о нём не вспомню боле.
Как нынче говорят, покину чат.
А вот зачем-то в дверь мою стучат.
Поди, за солью. Да, поди, за солью.