Баллада про дедов бушлат и про мой непримеренный к

Сядь-ка рядом внучок, мы с тобой посидим,
Расскажу как я рос, где я был,
Как встречала огнями бравада.
Отчего я стал кузнецом, и живу нелюдим,
Как куражились псы Сталинграда...

Прадед был твой Матвей, не хохол не еврей,
Жил он честно, кормил его хутор.
Раскулачили суки, без суда, без затей,
Революции вождь всех запутал.

Всю сослали семью, под Сибирь, где снега,
Как же холодно в поезде было.
Но, бежать мы смогли, согревали стога,
И земля в декабре не остыла.

Сотни верст прошли мы пешком,
Ели мох и мёрзлые красные травы.
Схоронились под стрихой-дашком,
У акаций, у тихой, претихой дубравы.

Я был юн, полон сил, и трудился как вол,
Всё ж отца ЧК разыскало.
И путевку с печатью - на дощатый стол,
Исправлять рельефы Урала!

Я вернулся, застала война,
с 41-го - старшина пулемётчик.
Ну а дома жена на сносях, и одна,
На зерно, и на вишню поставили счётчик.

И ранения были, медсанчасть - белый плен,
А потом, в лагеря, без переписки.
Раны ныли от веска до колен,
Всё ж углями писали записки.

Оправдали весь срок, десять лет схоронил
Под далёким холодным Норильском,
И вернуться я смог, бабку очень любил,
Дома трое детей и щебечут птенцы на бразильском.

Дальше проще сынок,
Трудодни не одни, что считали колхозы-совхозы,
Куй железо, пей березовый сок,
По щекам ручьем текли слёзы.

Под Иркутском остался прадед Матвей,
Не хохол, не кацап, не еврей,
Политических не хоронили.
На политику-суку лучше  забей,
Чтобы жизнь твою, как мою не сгубили.

Вот он дедов бушлат,
Он прошел Сталинград,
Рядом мой непримеренный китель.
Столько было историй, бесценных баллад,
Рассказать? Только я говорить не любитель.