Душа нашла внутреннюю всеобщность

 "Добро есть «всеобщая»3003 стихия, творящая и осуществляющая себя в мире и восходящая по его ступеням, к себе как «всеобщей и конечной цели мира»3004 (Аристотель). Это можно выразить так, что «истинное» и «благое» суть «одно и то же; первое – в сфере знания, второе – в сфере воли»;3005 что весь космос приобщен благодати Божьей; что он несом её благою и всепроникающею силою; что он созидается имманентно, изнутри, разумною стихиею божественного Смысла, принявшего на себя бремя эмпирического существования и эмпирической раздробленности.
Человек жил, погруженный в свои «особенные» интересы, не взирая на благодатные корни своего существа, фиксируя взором и желанием то, что не существенно, не субстанциально, гоняясь за мнимыми ценностями и угождая своим случайным влечениям. И все-таки огонь жизни, горевший в нем, оставался божественным огнем: «модус» Божий, забывший о своем «атрибутивном» составе, оставался живым видоизменением Божества (Спиноза). Этим обеспечивалось его возрождение. И совесть оставалась источником этого возрождения.

Совесть раскрывает человеческому сознанию, что истинное положение дел, не соответствует мнимому, т. е. что особенная воля остается всегда модификацией всеобщей воли и что, следовательно, добро сокрыто не в «идеальной дали», а в природе самой воли.

Истинная совесть неизбежно ведет к реальному сращению особенной воли и всеобщей воли.

Для того чтобы состоялось это сращение, дух человека должен отважиться на величайшее самоуглубление;3017 он должен осуществить «глубочайшее, внутреннее одиночество с самим собою, в котором все внешнее и всякая ограниченность исчезают»3018 и человек оказывается не-скованным своими личными, особенными целями. В такой целостной спекулятивной сосредоточенности дурная субъективность угасает3019 и особенная воля «наполняется» благою сущностью Всеобщего.

Человек всегда субстанциален, но ошибочно принимает себя за эмпирическое явление. Он всегда скрывает в себе начало всеобщей воли, но, заблуждаясь, принимает себя за отвлеченную единичность.
Совесть вводит человека в новый способ жизни: он начинает жить в сознательном тождестве с субъективно-всеобщей волей, не отличая себя от неё и её от себя. Такое отождествление имеет двоякие последствия: во-первых, оно обновляет внутренний строй душевной жизни, и, во-вторых, оно открывает ему новое отношение к другим людям; то и другое через слияние с субъективно-всеобщей волей.

Внутренний строй душевной жизни обновляется в том смысле, что человек достигает истинной правоты, свободы и цельности.
Именно свободное сращение бессознательной доброты и правоты с субъективным самосознанием превращает «субстанциальные определения разума» в целостное «нравственное настроение».3055
Это означает, что то «глубокое внутреннее одиночество с самим собою», которое было осуществлено душою в акте совести и которое привело её к великому нравственному обновлению, ввело её в новую сферу, погрузило её в стихию самой спекулятивной Субстанции, восстановило её тождество с объективно-всеобщею волею.

Совесть есть акт спекулятивного познания; поэтому то, к чему она ведет и действительно приводит душу, есть подлинная стихия Божественного Смысла. Дух человека, отдавшийся совести, не только получает «весть» о «сущности добра», не только расширяет свое «знание», но реально, до глубины души обновляет свою жизнь.
 «Естественная душа» человека, несмотря на свою спекулятивную слепоту и неведение, остается индивидуальным обособлением общечеловеческой душевной субстанции. Эта «субстанция», эта «всеобщая душа» (allgemeine Seele)3089 остается на всех ступенях мирового развития единою и общею основою, как бы первоначальным лоном, из которого все индивидуальные «обособления» имеют свое «происхождение» (Анаксимандр). «Душа», подобно «миру» и «Богу», есть по существу своему «тотальность», «конкретная всеобщность», постигаемая мышлением;3090

человек признает себя участником спекулятивной жизни, частью духовной тотальности, органом духовного организма;3108 иными словами, он видит и убеждается, что он живет не в отрыве от других людей, но в сращении с ними, и что, следовательно, вопреки видимой дискретности человеческих душ они в действительности стоят в органически-конкретной связи.

Это глубокое и своеобразное учение может быть формулировано так: люди сращены друг с другом, как органы единого Божественного организма; и нравственность состоит в том, чтобы сознательно и творчески жить этою конкретною жизнью.

Люди сращены друг с другом реально, на самом деле, вопреки внешней эмпирической видимости, настойчиво свидетельствующей о том, что они «по существу» разъединены. В этом состоит «невероятное противоречие»3109 социального бытия; и философия должна разрешить его.
Трагикомедия человека состоит в том, что, созерцая только эту поверхность, не видя ничего более глубокого, он убеждается в своей ограниченности, конечности и несвободе и вступает в борьбу с ограничивающим его инобытием, не подозревая того, что это есть борьба с призраком. Спекулятивно слепая душа не знает, что человек есть дух и что дух абсолютно свободен; она не понимает, что борьба с социальным инобытием неизбежно фиксирует его инобытие и, разжигая страсть отрицания, превращает её в пристрастную слепоту. И вот, спекулятивное прозрение открывает ему его свободу, вручая ему постепенно ключи ко всякому «инобытию»3116 и уводя его при этом от пределов эмпирического самочувствия, со ступени на ступень – в глубину и сосредоточенность субстанциальной жизни. Каждое из завоеваний на этом пути совершается так, что человек обновляет условия своей жизни, уходя от того способа бытия, который заставлял его фиксировать «инобытие» и противопоставлять его себе. Дух, разоблачая объект, углубляется в него, приемлет его в себя и растворяется в нем; он углубляется в объект и для этого неминуемо углубляется в себя, ибо движение к сущности объекта (объективному разуму) есть ео ipso движение к сущности субъекта (субъективному разуму).3117 Каждый новый «образ мира» выражает собою новое освобождение духа, осуществимое только через конкретное приятие объекта и через новое самоуглубление души. Именно так обстоит дело и в нравственности.

Каждый видит в каждом духовно-единокровного субъекта, субъективность которого несома тою же объективною субстанцией, движима тою же объективною силою и насыщена тем же объективным содержанием, как и его собственная.

Вопрос о том, какими силами или средствами души осуществляется это спекулятивное слияние (Schluss)3154 или сращение (Concretion)3155 людей, разрешался Гегелем в разные периоды его жизни неодинаково. Самая возможность духовного сращения открылась ему под влиянием евангельского учения о любви,3156 как о религиозном и божественном состоянии всеобщего приятия и примирения.

Дух индивидуума вступил здесь в новую «вечную»3375 жизнь, и его «особенная» душа познала наконец себя, как живой модус Всеобщего. Это значит, что единичный человек нашел «свое собственное»,3376 настоящее существо, свою «внутреннюю всеобщность, которою он» теперь «действительно» обладает.3377 Душа, которая перестала испытывать свое конкретное-эмпирическое, «особенное» своеобразие важным, главным и центральным, не только не утратила совсем свой главный центр, но, наоборот, впервые обрела его: она перестала отличать себя от субстанции и утвердила центр своей личности как всеобщий."(Ильин. Ф Гегеля. НРАВСТВЕННОСТЬ).

Мой коммент: Эта идея есть в христианстве: всё хорошее от бога, всё плохое мы сделали сами. Но это как бы об уровне в душе уровент зрелой души делают всё в воле Божией, уровень незрелый отклоняется от воли Божией и главной цели всеобщности. Гегель лучше объясняет это).

В результате отождествления особенной воли со Всеобщею волею душа человека приобрела уже правоту, свободу и гармоническую цельность.3384 Эти-то черты и характеризуют строй и жизнь добродетельной души.
Добродетельный человек не прельщается идеею «безграничной» свободы3407 и принимает свое ограничение3408 как мнимую видимость: ибо он непрерывно испытывает тождество своей «единичной воли» с «разумною волею», т. е. «простую действительность свободы».3409 Ему присуще «нравственное настроение», и потому он «действительно свободен».3410

Свобода добродетельного человека выражается, во-вторых, в том, что он сохраняет «право на свою» индивидуальную «особенность»3411 и на осуществление своего «особенного» интереса. В нравственной жизни народа дело обстоит так, что добродетельная личность видит свой личный, особливый интерес в поддержании всего социального организма – в его целом и в его частях, и вследствие этого она получает право поддерживать себя в качестве необходимого члена организма: всякий модус субстанции есть её орган.

ДОЛГ ПЕРЕД ОБЩЕСТВОМ И ЦЕЛЫМ В ПРИОРИТЕТЕ! КАК У ЛЕНИНА.

индивидуальная душа находит во всенародной нравственности свою абсолютную «основу» и «движущую цель».3424 Именно такова была «античная добродетель»: она имела «свою содержательную основу в субстанции народа» и целью её являлось поэтому «действительное, уже существующее добро».3425 Личность не отрывала свою цель от общей цели, и жизнь её наполнялась «чувством, сознанием и желанием» не индивидуальных интересов, но «всеобщих, общих всем членам»3426 целого.

ТАК В КИТАЕ.

Нет понятия жертвы:
Это отречение имеет характер «жертвы» только для того, кто еще не освободился от гнета объекта, кто еще не познал, что объекта нет, а есть только свободный субстанциальный Дух.3465 Жертвующий прикован к тому, что он жертвует, и, отрекаясь, испытывает утрату. Добродетельный человек не знает этого чувства: он реально пережил сначала извлечение себя из эмпирического, случайно-необходимого царства объекта, а потом перенесение своего личного центра в Субстанцию и растворение личной души во Всеобщности. Поэтому он знает, что «отречение» его не было ни «утратой», ни «самоотречением» и что отныне его «самопожертвование» может быть только утверждением себя в новой, высшей форме сверхличного бытия: ибо субстанциальное не гибнет и не умаляется, но превозмогает и восходит к новому расцвету.

ОТНОШЕНИЯ С ПРАВИЛЬНЫМ ГОСУДАРСТВОМ - ТОЖДЕСТВО ИНТЕРЕСОВ Я И МЫ:

Такое спекулятивное тождество нравственного человека с его народом выражается в двух основных добродетелях, присущих ему: доверии и храбрости. Эти две добродетели вместе лежат в основании того, что Гегель называет «политическим настроением» или «патриотизмом».3472

Доверие3473 есть «сознание того, что мой субстанциальный и особенный интерес сохраняется и содержится в интересе и цели другого (здесь – государства)» и что таково «отношение его ко мне как единичному»;