Лёха Гимнастёркин 13. Шестая заповедь

По мотивам поэмы А.Т. Твардовского Василий Тёркин
                Глава тринадцатая
*** Как Лёхе Гимнастёркину на войне пришлось убить человека***

Фронтовая жизнь солдата
Это – выполнять приказ
От комвзвода до комбата,
Бить врага, бить супостата,
Бить прикладом автомата,
Бить всерьёз, не на показ!

В сети плена не попасться,
Верить братьям боевым
И, конечно же, остаться
Пусть «трёхсотым», но живым.

Иногда, когда нет боя,
Повар ты и тамада;
Костерок из сухостоя,
Чай с добавкой зверобоя,
Только это всё пустое,
Это только иногда.

Жизнь солдата фронтовая –
Предсказуемый Хайвэй.
Только жить, не нарушая
Божьих Заповедей, зная,
Что одна из них, шестая
Призывает: «НЕ УБЕЙ!»

На войне не так – то просто.
Здесь проблема в голове.
И, процентов девяносто,
Согласятся – даже две.

Первая – совсем простая:
Убивать иль пощадить?
А вторая – основная:
Как ты с этим будешь жить?

Если дело к заварушке
И реальность такова -
В разговор вступают пушки
Там, где кончились слова.

Со второй проблемой хуже:
Если мягок – берегись.
Нервы в узел, да потуже,
Будет травма на всю жизнь.

Но война не слышит Бога,
Злобным ядом поит всех.
Никакого диалога,
Люди впали в смертный грех.

Вот, как может обернуться:
Враг лютует у дверей.
Реки ненависти льются,
Льются слёзы матерей.

Кто – то дерзкий громко скажет:
«Мол, Творец не всё учёл,
Он не мог подумать даже,
Что Добро с Любовью – лажа».
Бог рассудит и накажет
Всех, кто до войны довёл.
_________________________
Лёхе просто воевалось:
Шёл, не зная укоризн.
И, пока, что удавалось
Не отнять чужую жизнь.

Он – технарь и, безусловно
Души не его конёк.
Ведь они ранимы, словно
Беззащитный мотылёк.

Там, в опорнике с разведкой,
Когда в ногу ранен был,
Хоть стрелять старался метко,
Никого сам не убил.

Позже профи из спецроты,
Вылитый головорез
Обьяснял: «Убить –  работа,
С непривычки будет стресс».

Слыша это многократно,
Лёха вывод для себя
Сделал: «Так, мне всё понятно –
Или – ты, или –  тебя»,

Только где –то в организме
Чуял Лёха холодок.
Не губил чужие жизни
И оттягивал, как мог.

Нет «обратного билета»!
Про себя не раз твердил,
Но, как с этим жить ответа
Алексей не находил.

И, пока, что удавалось
Не взвалить сей тяжкий грех.
Но и притупилась жалость,
Превращаясь часто в ярость,
В общем, всё в башке смешалось,
Отомстить хотел за всех.

За убитых и пленённых,
За гражданских и детей,
За войною разлучённых,
За отцов и матерей.

Ребус психике и нервам:
Дискомфорт, что есть - то есть!
Сердобольность в Лёхе первом,
Лёху два – толкает месть.
____________________________
Ночью взрослые и детки
Сладко спят – не разбудить!
На войне ночь для разведки,
Время в поле выходить.

Взять с собой всю группу или…
Пять минут поразмышляв,
Двумя тройками решили –
Ограниченный состав.

И опять пошли дозором,
Бросив тени от луны;
Тихо, скрытно, по приборам.
Шёл обычный день войны.

Снайпер с челюстью бульдога;
Говорят, что в прошлом мент.
Лёха – наш радист от Бога,
Старший группы – сам «Доцент».

Боевая связка – трое,
Иногда бывает пять.
Отделение штурмовое,
Их задача – зачищать.

Обозначили на карте,
К точке выхода маршрут:
«Всё, ребята, не базарьте,
Время сверили? – поправьте,
У кого часы не врут?»

Лёха в полном снаряжении,
Выбрав радиоканал,
Приготовился к движению.
Но и враг в ту ночь не спал.

Так же тихо, так же скрытно,
Курс – на северо – восток.
Да, и вот, что любопытно,
В ту же точку, в тот же срок.

И, почти одновременно
Вышли группы. Вот, дурдом!
Совпадение – несомненно,
Хоть и верится с трудом.

Шли задворками глухими
Так, что б след не оставлять.
Расстояние между ними
Было километров пять.

Ну, не чудеса ли это?
Проходя за метром метр,
Через час до встречи где – то
Оставался километр.

Наши молча, не зевают,
Прозеваешь – попадёт.
Но, пока ещё не знают
Кто навстречу им идёт.

Замечаний нет на марше,
Люди на своих местах.
И тогда заметил старший
Вдруг движение в кустах.

Группа замерла на месте,
Лёха скрылся за листвой.
Там присел, как на насесте,
В ствол упёршись головой.

Нас пока не замечают,
И идут то вверх, то вниз,
Ну, а наши их встречая,
Приготовили сюрприз!

Средь разведчиков «Доцента»
Был один, который знал
Украинский без акцента.
Он – то им и приказал:

«Стiй, хто йде, чиi, братухi?
Номер части, командир?»
Ну, и дальше в том же духе,
Снайперу дав ориентир.

Первый шедший руку поднял
В знак приветствия: «Свои»
Но один, похоже понял:
«Хлопчiкi – це ж москалi!»

Затрещали автоматы,
Ночь наполнилась огнём.
В ход уже пошли гранаты.
Крики раненых и маты,
А наёмники –  солдаты
Матерились на своём.

Мы работали активно
Наступая на врага.
Получилось продуктивно,
Правда часть ушла в бега.

Дальше чётко по прогнозу:
Отработанный замес,
Обернулся в нашу пользу,
Несмотря на перевес.

У укропов суматоха,
Только вдруг прошиб озноб.
Тут то и столкнулся Лёха
С этим хлопчиком лоб в лоб.

Тот схватился за гранаты,
Зацепился за кольцо.
Грязный, раненый, патлатый
И знакомое лицо.

Крикнул громко русофобу:
«Сдайся, парень, не дури!»
Но в глазах увидел злобу,
Страх и ненависть внутри.

За мгновение до взрыва
Лёха вскинул автомат.
Пять секунд без перерыва
Бил в его плечо приклад.

Завалилось наземь тело,
На осенние листы.
А граната отлетела
Ещё дальше, за кусты.

Пять убитых, немец сдался,
Три в бегах, скорей всего.
Вместе весь отряд собрался;
Лёха тупо улыбался,
Но один вопрос остался:
«Где ж я видел то его?»

Шли обратно. Как бывало
Ночь прошла на кураже.
Пленный шёл согнув устало
Свою голову. Светало,
Дети ротного «Байкала»
Просыпались в блиндаже.

Вышли все, пожали руки,
Кто – то даже приобнял.
Хоть враги они и суки,
Бьются тоже по – науке.
Не прощают эти штуки.
День тяжёлый предстоял.

Поступил приказ от взводных:
«Все разведчики -  На отдых!»
Но, не класть же спать голодных;
Лёха ел, и всё молчал.
Проглотив обед отменный
Думал: «Жалко, что не пленный.
Кто ж ты, мною убиенный?
Где же я тебя встречал?»

В сон, как в яму провалился,
А поспать – то он любил.
Только вдруг пред ним явился
Тот, которого убил.

Яростно скрипел зубами,
Матерился и стонал,
А кровавыми губами
Прошептал: «Что, не узнал?»

А потом пожал плечами:
«Так, как ты пока живой
Я к тебе теперь ночами
Буду приходить, родной.

Я конечно изменился,
Ты немного присмотрись».
Так сказал и растворился.
Вспоминай теперь всю жизнь.


Конец тринадцатой главы. Продолжение следует.