Не пойте яму...

Не ройте яму, даже подлецу,
За неугодным делом коль застанут,
То выписать ведь могут по лицу
И в ту же яму ваши планы канут.

Зачем судить того, кто осуждён,
Быть может, сам собою, своей волей,
Но мнением общественным клейм;н,
Актёр хороший в очень гадкой роли.

Все очарованы, раскрыли рты, стоят,
Чему поверить, чувству или глазу?
Всё перепуталось: манеры, ум, наряд,
И мерзкое, и Божье лезет сразу.

Как углядеть подвох, где его нет,
Чтоб осознать движение светил?
А почему так горько от конфет,
Которые он ласково дарил?

Таков удел беспечной доброты,
Сначала её бьют с размаху плетью,
Она ж, благодарит до хрипоты,
И делится со всеми скудной снедью.

Затем всё доброе замкнётся где-то там,
Где очень больно, тихо, сыро, мерзко,
Простит всё каждому и сл;зы по щекам,
И в горле ком, и сердце колет резко.

Ну вот, избитая и грязная она,
Пороками увенчанная, злобой,
Кричит молитвы к небу доброта,
Но доорись до них туда, поди попробуй.

И словно в кокон прячется она,
Себя отдав великой мудрой силе,
Насытившись предательством сполна,
Испив до дна все прелести насилия.

И вот итог, на части рвется кокон!
Что же такое вышло из него?
Каким теперь питаться будет соком?
Что ожидать от выходок того?

Не стало больше прежней доброты,
И нету, что всем было очень нужно…
В ней сохранились радость и мечты,
Но вместо поцелуя впредь - оружие.

Величие исхода битвы в том,
Что как тут не старайся быть хорошим,
Дрожат лишь перед теми, кто смечом,
Холодный взгляд, сталь вынута из ножен.

Все сразу вспоминают доброту,
В которую плевали и хамили,
Их оправдания уходят в пустоту,
И с каждым словом близок враг к могиле.