Война и мир. гл. 3-1-9в

3-1-9в

Вторая — противуположная

Бывает в жизни, как обычно,
Другая крайность брала верх,
С времён Суворова  привычно,
Клеймить позором тех и всех;

В войне, кто проявляет трусость,
(С момента Вильны — лишь вперёд,)
В том мыслей, планов, всю их узость,
И долго ищущих свой брод.

Умелым нужно наступленьем
Изматывать в боях врага,
И даже малым отступленьем
Свои показывать рога.

То были русские все люди:
Багратион и — еже с ним,
Ермолов, кто себя «пробудет»,
И с немцами — непримирим.

Круг третий, как и направленье:
Пленён доверьем государь,
Придворных всех объединенье,
Но — в основном вся та «бездарь».

Сторонники всех соглашений
Меж теми мненьями, двумя,
В военном деле без смущенья,
Но мало зная, говоря;

Что говорят обычно люди,
В ком убеждений твёрдых нет,
Война — её никто не любит,
Она несёт всем много бед.

Хотя наш Пфуль и — гениален,
Но вместе с тем нельзя признать,
Что план его настолько ладен,
Односторонен, так сказать.

Что надо слушать наших мнения,
Прошедших практику всех войн,
И армий изменить движение,
Силён противник, очень злой.

Но, удержать по плану Пфуля,
Как крепость Дрисский лагерь наш,
Других забот всех, не минуя,
Не растерять дух, как багаж.

Но образом таких всех действий,
Хотя не достигалась цель,
В умах роились их приветствие,
Как лучший ход — не сесть на мель.

Четвёртое там направленье,
Ему главой — великий князь,
Как испытавший посрамленье,
С войной уже имевший связь.

Сторонники трусливой партии
Уже боялись с ним войны,
Лишь заключенье мира с хартией,
И твёрдо в том убеждены;

Поскольку враг силён — мы слабы,
Европа вся — пример тому,
Мы, в том числе, оставив как бы,
И Вильну, Витебск и Дриссу;

Что остаётся нам лишь сделать,
С ним заключить посильный мир,
Беды большой нам не отведать,
Растить все силы на наш пир.

Такие мысли, взгляды, многих
Всё больше привлекали в круг,
И вовсе даже не убогих,
Не от растерянности вдруг.

И высшем свете всей столицы,
И в множестве других причин,
Вопрос о мире весь резвится,
По мненью многих — народится
Под действием иных пружин.

Круг пятый — вотчина Барклая,
Он — первой армии главком,
Его за должность признавая,
Но мало прав лежит на нём.

Хотя министр он всё ж военный,
Но власть вся у государя,
Он как бы вместе с войском пленный,
Терпеть порядок сей нельзя.

Начальником всех армий действий,
Быть должен лишь один главком,
С военным делом словно с песней
Быть должен хорошо знаком.

Не просто в деле быть знакомым,
Знакомым быть с самой войной,
И названным одним лишь словом,
Всей армии страны — Главкомом,
Без высшей власти за спиной.

Авторитет его огромен,
Он показал себя в делах,
Пример Финляндии удобен,
Чтоб доверять ему в войсках.

И, если в армии — порядок,
И, отступая до Дриссы,
Ход отступления столь ярок:
Мы — не разбиты и сильны;

То все в том сходятся во мненье,
Ему должна дана быть власть,
И все дальнейшие решенья,
Должны даваться словно в масть.

В один все говорили голос,
Барклая сменит Бенигсен,
На путь к победе встанет торос,
Неравноценный сей обмен.