Француский шёлк

Глава 24, 25

— Она…

— Что? — требовательно спросил Кассиди.

— Я не знаю. — Джош выглядел расстроенным. — Если я и смотрел ей вслед, как вы говорите, так это потому, что был не только взбешен, но и озадачен.

— Чем же?

— Ею. Было в ней что-то странное, необъяснимое, понимаете?

— Нет, не понимаю, объясните.

— Боюсь, что не смогу.

— Попытайтесь.

— У меня было такое впечатление, что она видит меня насквозь! — крикнул Джош. — Я же смотрел на нее словно сквозь вуаль. Мы общались на одном языке, но слова, которые она произносила, совсем не сочетались с тем, что говорил ее взгляд. Я чувствовал себя откровенным идиотом.

— Что за чертовщину вы несете?

В действительности же Кассиди прекрасно понимал, что имел в виду Джош. С ним происходило то же самое — всякий раз, когда он был наедине с Клэр, за исключением тех редких мгновений, когда она искренне отдавалась страсти, Кассиди чувствовал себя совершенно незащищенным, открытым для удара, в то время как Клэр всегда оставалась загадкой. Это было сродни ощущению, будто собеседник твой прячет лицо за железным забралом. Ты знаешь, кто он, но разглядеть отчетливо не можешь.

— Я так и знал, что вы мне не поверите, — пробормотал Джош. — Потому не стал даже и заикаться об этом.

В надежде выжать как можно больше информации, воспользовавшись волнением молодого человека, Кассиди солгал:

— Думаю, вы сознательно подсовываете мне эту заведомую чушь, пытаясь сбить меня со следа.

Джош выругался и замешкался, словно подбирая верные слова, способные выразить его эмоции.

— Я никогда раньше не встречался с этой женщиной лицом к лицу, но у меня возникло какое-то жуткое чувство, что я ее знаю. Или, вернее сказать, что она меня знает. Черт, не могу понять. К отцу всегда приходило много людей. Может, я когда-нибудь и наткнулся на нее и в подсознании запечатлелась эта встреча. Джош перестал метаться по комнате и повернулся лицом к Касс иди:

— Мне тут кое-что пришло в голову. Может, Клэр Лоран попробовала ту же тактику с моим отцом, а когда он отказался от взятки, убрала его? Вы не думали об этом?

Не удостоив его ответом, Кассиди молча встал и, направившись к двери, вдруг обернулся, сказав угрожающим тоном:

— Джош, если я узнаю, что ты мне лжешь, я вернусь, и тогда пеняй на себя. Разорву твою лживую пасть и натяну на задницу. — И, ткнув в него пальцем, добавил:

— В последний раз спрашиваю: до сегодняшнего вечера вы встречались с Клэр Лоран?

Джош с видимым усилием проглотил слюну:

— Нет. Клянусь могилой матери.

Выйдя на улицу, Кассиди перевел дух и попытался расслабиться.. Он слишком устал. С трудом он доплелся до своей машины. Вести ее было сложно: глаза горели и слипались, но Кассиди знал, что стоило ему лечь спать, и их уже не сомкнуть до рассвета, а там опять начнется эта бесплодная возня.

Устало он вошел в свою душную квартиру, бегло просмотрел почту, с трудом дотащился до спальни. Разглядывая в зеркале над умывальником свое изможденное лицо, он вдруг понял, почему чувствовал себя таким опустошенным, словно марафонец, одолевший подъем в гору. Сегодняшний вечер очистил Клэр от одной лжи, но в то же время высветил еще один возможный мотив убийства Джексона Уайлда.

Кассиди оставил Клэр глубоко расстроенной. Закрыв за ним дверь, она еще долго стояла, прижавшись к холодному металлу. Встречу с Джошем она рассчитывала сохранить в абсолютной тайне. Теперь же ей следовало быть вдвойне осторожной. Нельзя было недооценивать возможностей Кассиди, которые явно превосходили ее собственные. Скорее всего его люди уже ведут за ней круглосуточную слежку.

От этой мысли она еще больше разнервничалась. Во-первых, ее личная жизнь выносилась на всеобщее обозрение. Во-вторых, несмотря на новый поворот в расследовании, она и все, кто был связан с «Французским шелком», оставались в числе подозреваемых. И самое огорчительное было то, что человек, с которым ее связывали интимные отношения, являлся представителем столь ненавистной ей власти.

Его превосходство разрушало нежность и сладость их чувств, как если бы некто грубый и безжалостный вымарал в грязи благоуханный букет цветов. Цветы бы не умерли, но красота их оказалась поругана и безвозвратно утеряна.

Терзаемая столь мрачными мыслями, Клэр отошла наконец от двери и направилась к грузовому лифту. Подойдя, она услышала, что он спускается, и вскоре столкнулась в его дверях с Ясмин.

— Привет, — сказала Клэр, пытаясь придать своему голосу бодрость, которой вовсе не испытывала. Да и встреча с Ясмин не особенно вдохновляла — лишь напоминала еще об одном поводе для беспокойства. — Ты что, опять уходишь?

— Да, ненадолго.

— Хочешь, составлю компанию? С удовольствием бы тоже прогулялась. Я могу позвонить Гарри, она побудет с мамой. Но Ясмин уже качала головой:

— Извини, Клэр, но у меня другие планы. — Клэр приняла отказ, сохраняя на лице улыбку.

— Рада, что ты вновь возвращаешься к привычным хлопотам и заботам. А то уж я начинала беспокоиться о тебе.

— Не стоит. Все налаживается.

— Ну и хорошо. Я знала, что так и будет. Хочешь, возьми мою машину.

— Нет, спасибо. Возьму такси.

Не желая выглядеть излишне назойливой, Клэр не стала уточнять, куда направляется Ясмин и какие у нее планы. По ее одежде догадаться об этом тоже было весьма сложно. На Ясмин было шелковое платье, в меру скромное. Цвета дыни, оно выгодно оттеняло ее кожу. Волосы, высушенные без фена, лежали блестящими кудрями. В ушах сияли неизменные огромные золотые диски, на изящных запястьях поблескивали браслеты. Выглядела Ясмин сногсшибательно, и Клэр не преминула сказать ей об этом.

— Спасибо. Мне хотелось сегодня вечером выглядеть хорошо.

— Даже в самые худшие времена ты выглядишь прекрасно. — Поддавшись внезапному порыву, Клэр обняла подругу. Ясмин ответила не менее нежным объятием.

— Спасибо за все, Клэр.

— Не надо меня благодарить. Тебе пришлось многое пережить за это время.

— Но ты все равно оставалась моим другом, тогда как многие отвернулись от меня.

— Я тебя никогда не оставлю. На это можешь рассчитывать. — Она еще раз крепко обняла Ясмин. — Будь осторожна.

— Ты же меня знаешь, милая. — Высвободившись из объятий Клэр, Ясмин подмигнула ей и прищелкнула языком. — Всегда на острие ножа.Клэр рассмеялась. Перед ней была настоящая Ясмин. На мгновение в сознании промелькнуло, не звонок ли Алистера Петри, предложившего примирение, был тому объяснением. Тогда была бы понятна и та особая тщательность, с которой Ясмин оделась сегодня вечером.

— Мне волноваться, если ты будешь задерживаться?

— Нет, не жди меня. Пока. Я включу сигнализацию на выходе.

— Спасибо. Пока.

Клэр подождала, пока Ясмин прошла через склад. В дверях она обернулась и весело помахала рукой.

Даже на таком расстоянии Клэр расслышала, как звякнули браслеты на запястье Ясмин.

Поднявшись наверх, Клэр зашла к Мэри Кэтрин — она мирно спала. Уже закрывая дверь спальни, Клэр замерла от испуга — в нос ударил запах дыма.

Когда модернизировали старинное здание, Клэр щедро заплатила и за совершенную противопожарную систему, и за детекторы дыма, понимая, что пожар неминуемо приведет к огромным финансовым потерям и, не дай бог, к человеческим жертвам. И все равно, даже с такими мерами предосторожности она панически боялась огня.

Клэр уловила, что дым тянется из спальни Ясмин. В последнее время она не заходила сюда, но до разрыва с Алистером Ясмин редко когда запиралась. И сейчас Клэр без колебаний открыла дверь.

Переступив порог комнаты, Клэр испытала чувство, которое привело в шок не только ее нервную систему, но и обоняние. Инстинктивно зажав рукой нос и рот, она сделала несколько шагов вперед, подойдя к импровизированному алтарю, который прежде служил обычным ночным столиком.

Стоявшие по его периметру свечи нещадно дымили и трещали, отбрасывая зловещие тени на стены. По поверхности столика были разбросаны какие-то травы, разбрызганы масла. Они-то как раз и были источником мерзких запахов, наполнявших комнату. Но не всех.

В центре алтаря стояла грубая глиняная чаша. В ней лежали внутренности какого-то зверька. Когда-то, вероятно, еще можно было определить какого. Сейчас же они выглядели отвратительным кровавым месивом. От его запаха Клэр едва не вырвало.

Поверхность алтаря была старательно расписана кровью символическими узорами. Маленькая копия Алистера Петри — кукла, которую Клэр уже однажды видела и теперь узнала, — была обезглавлена и кастрирована. Прямо в сердце торчала отвратительная булавка.

— Бог мой, — застонала Клэр, пятясь назад, спасаясь от зловещего кошмара. — О боже, Ясмин. Нет!

Как только пришла Гарри, откликнувшаяся на ее отчаянный звонок, Клэр тут же прыгнула в машину и помчалась в район престижных загородных резиденций у озера Понша-ртрэн, где с женой и детьми жил конгрессмен Алистер Петри. Она молила бога, чтобы не опоздать.


— Хотите, чтобы я подождал? — Таксист, обернувшись, разинул рот на свою ослепительную пассажирку.

— Нет, спасибо. — Ясмин протянула ему двадцатидолларовую бумажку. — Сдачи не надо.

— Благодарю, мисс. Очень признателен. Э-э, ваше лицо кажется мне знакомым. Я только хотел спросить, могли я вас где-то видеть? Вы, верно, знаменитость?

— Я была фотомоделью. Может быть, вы и видели мои фотографии в журналах.

Он хлопнул себя ладонью полбу.

— Бог ты мой! Точно! — Таксист оскалился, обнажив гнилые, прокуренные зубы. — Кто бы мог подумать, что именно вы окажетесь в моей колымаге? Единственная знаменитость, которую мне довелось везти до вас, была та дама с телевидения — ну, что рассказывает про кулинарные рецепты.

— Какая-то Джулия. Знаете, я был бы рад за вами попозже заехать. Могу дать вам мою карточку. Позвоните, когда освободитесь и нужно будет забрать вас.

Ясмин покачала головой и вышла из машины.

— Спасибо.

— Что ж, пока. Было очень приятно. — Таксист включил зажигание, помахал рукой и отъехал. Ясмин смотрела, как он удаляется. Она улыбалась, довольная, что доставила парню такую радость. Теперь он будет месяцы, а может, и годы рассказывать всем, как ехала в его машине Ясмин, и именно в ту ночь, когда она по-настоящему прославится.

— Удачи тебе, дорогой, — прошептала она в неподвижный вечерний воздух. Стоя у обочины, она смотрела на величественный особняк на противоположной стороне улицы. Его вид вполне годился для почтовой открытки. Даже испанский бородатый мох, свисавший с ветвей старинных дубов в парке, и тот был само совершенство.

На окне столовой, погруженной в темноту, следов крови уже не было. Их смыли на следующее утро после того, как по заказу Ясмин в дом был «доставлен» дохлый цыпленок. Она сама тогда ездила проверить. К ее сожалению, в доме царило спокойствие, и никаких признаков паники после столь жуткого ночного сюрприза она тогда не уловила.

Да, Алистер еще не знал, что такое настоящий страх. Пока не знал.

Ясмин сошла с обочины и направилась на противоположную сторону улицы. Запустив руку в большую кожаную сумку, висевшую на плече, она вытащила револьвер. Хотя весь этот мучительно тянувшийся день она беспрерывно проверяла барабан, сейчас ей в очередной раз необходимо было убедиться, что все патроны на месте.

Ясмин уже шла по дорожке, разделявшей лужайку перед домом строго пополам. Походка ее была уверенной, величественной, как некогда на подиумах крупнейших домов моды мира. Нью-Йорк, Париж, Милан. Никто не умел так двигаться, как Ясмин. Ее походка была неподражаема. Многие пытались, но никому так и не удалось достичь такого удивительного сочетания чувственности движений бедер и плеч с элегантностью и грацией.

Она колебалась лишь долю секунды, стоя на нижней ступеньке лестницы, затем стремительно поднялась к широкой входной двери и нажала кнопку звонка.


— Папа, у меня в субботу футбол. Может, тебе удастся прийти на матч, как ты думаешь? Я стою на воротах.

Алистер Петри протянул руку через обеденный стол и потрепал сыну волосы.

— Я постараюсь. Это все, что я могу обещать. Но я постараюсь.

— Здорово! Вот будет здорово! — просиял мальчуган. Со дня того инцидента с дохлым цыпленком, который стоил ему десяти лет жизни, Алистер очень изменился. Несколько дней он пребывал в состоянии жуткого страха, выбираясь из дома лишь в случаях крайней необходимости и только в сопровождении телохранителей, которых наняли по настоянию Белль.

Когда он выступал с трибуны со своими программными речами, у него дрожали колени — так он боялся покушения. Ночами, во сне, он видел, как неумолимо приближается к нему пуля и, попадая прямо в лоб, с треском раскалывает голову, словно арбуз. Алистер почему-то всегда оказывался очевидцем собственной гибели и просыпался в слезах, насмерть перепуганный.Белль неизменно была рядом, утешая его и успокаивая. Прижимая дрожащего мужа к себе, она нашептывала, что столь дикой и гнусной выходкой его любовница просто сорвала на нем злобу, но все это в прошлом и больше не повторится.

Однако в ее утешительных речах нет-нет да и прорывалась свойственная ей колкость. «Ты пожинаешь то, что посеял, Алистер». «Твои же грехи воздаются тебе». У Белль был целый набор подобных изречений, и произносила она их всегда нравоучительным тоном.

Как ни странно, но эти афоризмы Белль глубоко западали ему в душу. Алистер уже и не знал, сколько времени может пройти, прежде чем он вновь отважится на адюльтер. Он получил свой урок. Все-таки, рассуждал он, если и будет острая необходимость гульнуть, в первую очередь надо будет удостовериться, что выбранная им шлюха не балуется колдовством. Может, оно само по себе и безобидно, но на психику действует разрушительно.

Постепенно, убедившись, что выходка с дохлым цыпленком — всего лишь эпизод и Ясмин просто выплеснула переполнявшую ее ярость и жажду мести, Алистер начал успокаиваться. Он вернулся к своему обычному рабочему графику. Телохранителей отпустили. Наступил даже период семейной гармонии. Теперь Алистер старался бывать дома как можно чаще. Он целовал перед сном детей, желая им спокойной ночи, и даже успевал перекинуться с ними несколькими фразами, обсуждая волнующие их события прошедшего дня.

Белль с большей активностью включилась в его избирательную кампанию. Супруги почти не расставались. Она держала его на коротком поводке, чему он нисколько не сопротивлялся, поскольку Белль сдержала свое обещание не урезать ассигнований на кампанию, и они щедро лились не только с ее личных банковских счетов, но и со счетов ее богатейших родственников.

Однако с того злополучного вечера они никогда больше не обедали в столовой на первом этаже.

В этот вечер все Петри собрались за столом в укромном помещении, примыкающем к кухне. На десерт был подан свежеиспеченный яблочный пирог. Его аромат наполнял ярко освещенную комнату. Со стороны семейство Петри походило как две капли воды на типичную американскую семью — лишь присутствие горничной в форменном платье, начавшей по молчаливому сигналу Белль убирать со стола, выдавало положение хозяев.

— Папа?

— Да, дорогая? — Алистер переключил свое внимание на дочь.

— Я сегодня в школе раскрасила твой портрет.

— Неужели?

— Да. Там ты произносишь речь на фоне американского флага.

— А ты не шутишь? — вошел в роль отец. — Что ж, давай посмотрим.

— Мамочка, можно мне выйти на минутку из-за стола? Картинка в моем портфеле, наверху.

Белль снисходительно улыбнулась:

— Конечно, дорогая.

Младшая Петри соскользнула со стула и стремглав помчалась из кухни. Только она выбежала, как раздался звонок в дверь.

— Я открою! — Ее звонкий детский голосок эхом разнесся по комнатам.

В это же время зазвонил телефон. Горничная сняла трубку.

— Резиденция Петри.

Было слышно, как открылась входная дверь.

— Нет, — говорила горничная по телефону. — Здесь таких нет.

— Кто это был? — спросила Белль, когда она повесила трубку.

— Ошиблись номером. Какая-то женщина истерично кричала, что разыскивает кого-то по имени Жасмин. Алистер побледнел и вскочил из-за стола.

— Ясмин?

Белль взглянула на него. Одновременно сознание обоих пронзила страшная догадка.

— Это что… — начала было Белль.

— Да. — Алистер кинулся вон из кухни.

— Что случилось, мам?

— Ничего, сынок.

— Вы какие-то смешные.

— Миссис Петри? Что-то не так? — спросила горничная.

— Не задавай глупых вопросов, — огрызнулась Белль. — Что может быть не так?

И тут они услышали выстрел.


— Нет, только не вешайте трубку! — кричала Клэр в телефон-автомат. Услышав короткие гудки, она с силой швырнула трубку. — Я же предупреждала..

Безнадежно запутавшись в малознакомом районе, Клэр остановилась у телефонной будки позвонить в дом Петри. Торопясь предупредить их об опасности, она нервно набрала номер, который нашла в адресной книге. Ответили сразу же, но, очевидно, экономка, которой Клэр столь сумбурно представилась, сочла, что ошиблись номером или что звонила сумасшедшая.

Клэр опустила в автомат еще монету и вновь набрала номер. Линия была занята.

— Ну же, пожалуйста. Пожалуйста. — Она позвонила снова. На этот раз гудки были длинными, но к телефону никто не подходил. Решив, что в спешке она могла перепутать номер, Клэр стала набирать снова. Ответом были те же длинные гудки.

Мгновение спустя она расслышала вой приближающейся сирены. Ужас сковал ее.

— О, нет. Умоляю, господи, нет.

Но се мольбы повисли в воздухе. Машины «Скорой помощи» и полиции пронеслись мимо, отчаянно мигая. Клэр бросила телефонную трубку, помчалась к своей машине и отправилась следом. Доехав до места, она выскочила из машины и, схватив за руку одетого в пижаму мужчину, вышедшего на шум из соседнего дома, спросила:

— Чей это дом?

— Конгрессмена Петри.

Полицейские уже заполонили лужайку, санитары кинулись с носилками к открытой двери. Клэр отстранила ошарашенного соседа и очертя голову бросилась к дому. Полицейский попытался остановить ее, но она не обращала внимания на его окрик.

— Я нужна там, моя подруга…

Тяжело дыша, она вбежала по ступенькам крыльца и протиснулась сквозь мрачную толпу у входа. Из дома доносился истеричный крик ребенка.

Самые худшие опасения подтвердились, когда Клэр увидела у порога накрытое клеенкой тело. Поздно! Ясмин убила его! Клэр стала отчаянно искать глазами подругу среди тех, кто стоял в холле.

Внезапно она встретилась взглядом с Алистсром Петри. Клэр чуть было не рассмеялись — такое облегчение почувствовала она. Конгрессмен был явно в шоке, но цел и невредим.

И тут она заметила, что он весь забрызган свежей кровью, неявно не своей. Он стоял буквально в луже се, которая образовалась из тоненьких ручейков, вытекавших из-под клеенки.

Клэр посмотрела под ноги и увидела то, что ускользнуло от нее в самом начале: из-под покрывала торчала рука, длинная и изящная, прекрасной формы, цвета кофе с молоком. На запястье поблескивали золотые браслеты.Глава 25

Когда Клэр спустилась с трапа самолета, на нее тут же обрушился фейерверк фотовспышек и прожекторов видеосъемки. Она инстинктивно прикрыла рукой глаза. Хотелось исчезнуть, но бежать было некуда. За ней тянулись остальные авиапассажиры, отрезая ей путь бегства, а впереди уже выстроилась фаланга репортеров и фотографов. В Нью-Йорке ей пришлось выдержать сумасшедший рекламный бум, вызванный самоубийством Ясмин. Внимание масс-медиа было естественно и неизбежно, так что Клэр взяла себя в руки и стоически переносила тяготы ежечасного общения с прессой. Но она справедливо полагала, что к моменту ее возвращения в Нью-Орлеан трагическая новость уже отойдет в разряд устаревших. И уж совсем не ожидала такой бурной встречи и натиска репортеров — Мисс Лоран, что вы думаете о причастности Ясмин.— Верны ли утверждения.

— Что вам известно.

— Пожалуйста, — сказала она, с трудом протискиваясь сквозь толпу.

Но репортеры стояли насмерть, вооруженные фотокамерами и микрофонами. Они не отступали ни на шаг и не намерены были отпускать Клэр, не услышав ее заявления.

— Моя подруга была, очевидно, очень несчастлива, — говорила Клэр, скрывая за темными стеклами огромных солнцезащитных очков боль и печаль.

— Я скорблю о ней, но вклад Ясмин и в мою жизнь, и в мир моды не сможет вычеркнуть ее из памяти. Извините.

Она стойко прошла в здание аэропорта, отказываясь отвечать на дальнейшие расспросы. Служба охраны помогла ей получить багаж и проводила к такси. Когда Клэр подъехала к «Французскому шелку», то столкнулась у входа не только с представителями прессы, но и со ставшими уже привычными пикетчиками из числа преданных сторонников Джексона Уайлда. Клэр спешно расплатилась с водителем и устремилась в дом. В лифте она наконец сняла темные очки, наскоро подкрасила губы и привела себя в порядок. Она не хотела, чтобы Мэри Кэтрин, глядя на нее, вновь расстроилась, переживая самоубийство Ясмин Когда Клэр после похорон провожала мать и Гарри из Нью-Йорка, Мэри Кэтрин была в полной прострации Клэр опасалась, что потрясение, вызванное смертью Ясмин, скажется на душевном состоянии матери, отпускать ее от себя было тяжело, но в то же время она чувствовала, что в родных стенах Мэри Кэтрин будет спокойнее, чем в Нью-Йорке, тем более что Клэр не могла ей уделить там много времени и внимания. Заставив себя улыбнуться, она открыла дверь и впорхнула в квартиру.

— Мама, я дома — Клэр сделала всего несколько шагов и замерла, увидев Мэри Кэтрин, которая сидела в гостиной, забившись в уголок дивана, комкая в руках носовой платок Гарри стояла у окна, суровая и недовольная. Рядом с матерью на диване сидел не кто иной, как Кассиди.

— Какого черта вам здесь надо? — закричала Клэр.

— Я говорила ему, что не стоит этого делать, но он все-таки настоял на разговоре с ней.

— Спасибо, Гарри. Я знаю, каким настырным бывает мистер Кассиди. — Бросив на него испепеляющий взгляд, Клэр подошла к дивану и опустилась на колени перед матерью. — Мама, я дома Ты разве не рада мне?

— Клэр Луиз?

— Да, мама?

— Они пришли за тобой?

— Нет Никто не приходил.

— Я не хочу, чтобы они тебя забирали из-за того, что я совершила.

— Они не могут забрать меня. Я никуда не пойду. Теперь я дома. Мы вместе.

— Я хотела как лучше, — слегка икая, говорила Мэри Кэтрин — В самом деле. Спроси тетю Лорель .Просто так вышло… — Она приложила руку к виску и потерла его. — Как подумаю о своем грехе, просто теряю рассудок. Мама и папа так были разгневаны, когда я сказала им о ребенке.

Клэр прижала Мэри Кэтрин к себе и прошептала.

— Не волнуйся, мама. Я здесь Я всегда буду заботиться о тебе. Клэр держала ее в своих объятиях, пока не стихли всхлипывания матери, потом выпустила ее и с улыбкой взглянула в ее залитое слезами лицо.

— Знаешь, чего бы мне хотелось на ужин? Твоего фирменного супа из стручков бамии. Ты мне приготовишь? Пожалуйста.

— Он у меня никогда не получается таким вкусным, как у тети Лорель, — смущенно произнесла Мэри Кэтрин, — но если ты действительно хочешь.

— Да, хочу — Клэр обернулась к Гарри — Почему бы вам сейчас же и не начать, чтобы не растягивать на целый день? Мама, иди с Гарри Она тебе поможет. — Клэр помогла матери подняться.

Мэри Кэтрин протянула руку Кассиди.

— Мне надо идти, мистер Кассиди, но я благодарю вас за визит. Приходите как-нибудь со своими родителями на стаканчик хереса.

Он кивнул. Гарри спешно увела Мэри Кэтрин на кухню.

— Я еще не закончил с ней беседовать.

— И не закончите, черт бы вас побрал! — обрушилась на него Клэр. — Как вы посмели проникнуть сюда в мое отсутствие и расстраивать мою мать своими разговорами? Что вам от нее нужно?

— У меня был ряд вопросов к ней.

— К черту ваши вопросы!

— Как помощник окружного прокурора я имею право…

— Право? — скептически переспросила она. — В нашем доме траур, или вы забыли?

— Я сожалею о смерти Ясмин.

— Еще бы. В вашем деле теперь на одного подозреваемого меньше, не так ли?

— Вы несправедливы. Я вовсе не собирался огорчать вашу мать.

— Но тем не менее огорчили. И если вы еще раз посмеете запугивать ее, я убью вас. Она не знает ответов на ваши идиотские вопросы.

— Но зато знаете вы, — сказал он. — Поэтому сейчас отправитесь со мной.

— Куда и зачем?

— Скажу, когда приедем на место. — Он мертвой хваткой вцепился в ее руку.

— Вы что, собираетесь арестовать меня? Каких признаний вы добились от мамы?

— Скажите им «до свидания», Клэр, и спокойно пойдем, — сказал он тихо, но твердо. — Еще одна сцена лишь расстроит Мэри Кэтрин.

В этот момент Клэр ненавидела его.

— Ублюдок.

— Берите сумочку и прощайтесь. — В этой схватке Кассиди, бесспорно, победил. Ради матери Клэр была готова на все. Он это знал и умело этим пользовался. Клэр смерила его исполненным отвращения взглядом. Наконец она крикнула:

— Гарри, я ненадолго отлучусь в город с мистером Кассиди. Мама, до свидания.

Стоило им выйти из здания, как в толпе репортеров и митингующих началось радостное оживление. На Клэр в тот же миг обрушился шквал вопросов.

— Мисс Лоран не будет ничего комментировать, — сурово сказал Кассиди репортерам.

— Кассиди, что вы думаете.

— Без комментариев.

— Как вы полагаете, вам уже удалось найти убийцу?

— Без комментариев.

Не обращая ни малейшего внимания на нацеленные прямо ему в лицо микрофоны, Кассиди уверенно вел Клэр сквозь толпу. Она совершенно обессилела, чувствовала себя опустошенной, вконец сбитой с толку, поэтому покорно следовала за ним. По крайней мере, Кассиди был противник уже хорошо знакомый.

Вскоре они вырвались из толпы. Двое полицейских в форме шли за ними.

— Я отвезу ее на своей машине, — сказал Кассиди патрульному офицеру.

— Да, сэр.

— Спасибо за помощь.

— Да, сэр.

— Попытайтесь разогнать это сборище и держите постоянное наблюдение за домом.

— Да, сэр.

Полицейские развернулись и отправились выполнять приказания. Не замедляя шага. Кассиди подвел Клэр к своей машине, запаркованной в неположенном месте, у обочины. Он распахнул перед ней дверцу и жестом пригласил сесть. Слишком утомленная, чтобы сопротивляться, она скользнула на пассажирское сиденье.

— Как вам удалось избежать телевидения на похоронах? — спросил он, когда они отъехали.

— Мне пришлось пойти на хитрость. Катафалк с ложным гробом увлек за собой прессу в Нью-Джерси, и лишь там они поняли, что обмануты — Клэр тронула золотой браслет на запястье, один из самых любимых Ясмин. Клэр знала, что той было бы приятно, что теперь его носит она. — Я бы просто не вынесла, если бы ее похороны превратились в карнавал, собравший совершенно чужих людей.— Да, сэр.

Полицейские развернулись и отправились выполнять приказания. Не замедляя шага. Кассиди подвел Клэр к своей машине, запаркованной в неположенном месте, у обочины. Он распахнул перед ней дверцу и жестом пригласил сесть. Слишком утомленная, чтобы сопротивляться, она скользнула на пассажирское сиденье.

— Как вам удалось избежать телевидения на похоронах? — спросил он, когда они отъехали.

— Мне пришлось пойти на хитрость. Катафалк с ложным гробом увлек за собой прессу в Нью-Джерси, и лишь там они поняли, что обмануты — Клэр тронула золотой браслет на запястье, один из самых любимых Ясмин. Клэр знала, что той было бы приятно, что теперь его носит она. — Я бы просто не вынесла, если бы ее похороны превратились в карнавал, собравший совершенно чужих людей.

Прошло уже чуть больше недели с того трагического вечера, когда Клэр приехала в дом Алистера Петри и увидела на пороге мертвое тело своей подруги. На глазах возлюбленного и его дочери Ясмин выстрелила себе в висок, до неузнаваемости обезобразив свое прекрасное лицо Ясмин не было в живых. Однако иногда Клэр почти забывала об этом. Потом вдруг жестокая реальность вновь обрушивалась на нес, заставляя еще больше страдать.

У Клэр не хватало времени на то, чтобы полностью предаться скорби. Дни после смерти Ясмин заполнились печальными обязанностями — надо было оформлять какие-то бумаги, назначать встречи, улаживать финансовые дела Ясмин, и кроме всего этого — бесконечные интервью, вопросы, на которые не было ответов. Как можно было объяснить, почему женщина, внешне столь благополучная, свела счеты с жизнью таким жестоким способом и в то же время при таких романтических обстоятельствах?

Клэр свято хранила тайны Ясмин. Она ни за что не согласилась бы предать подругу даже сейчас, когда для нее это уже было неважно. Близким друзьям, которые с ужасом восприняли страшную новость и ждали ответов, Клэр просто объяснила, что Ясмин в последнее время была глубоко несчастна. Она не стала углубляться в подробности ее неудачного романа или финансовые проблемы.

Ясмин не оставила никаких распоряжений, так что Клэр, следуя своим чувствам, кремировала тело подруги. Траурная церемония была тихой и спокойной, присутствовали лишь самые близкие да несколько приглашенных. И вот теперь в маленькой урне хранилось все, что осталось от роскошной, талантливой, энергичной Ясмин, которая так радовалась жизни, пока не встретила свою роковую любовь.

Вспомнив о Петри, Клэр повернулась к Кассиди, который молча вел машину.

— Как дочка Петри?

— Судя по тому, что пишут в газетах, она уже поправляется. Хотя ее еще мучают ночные кошмары. За ней наблюдает детский психиатр.

— Не могу представить, как Ясмин могла сделать такое на глазах у ребенка.

— Петри был тем самым любовником, который бросил ее, так ведь?

— Вы поразительно догадливы.

— Я слышал, что потом в ее комнате нашли полный набор шаманской дряни.

— Да.

— Я также слышал, что вы тоже были на месте происшествия, Клэр.

— Я обнаружила в ее комнате алтарь и подумала, что она собирается расправиться с Петри. Я помчалась за ней, но приехала слишком поздно.

— Вы вели себя достойно.

— Не нуждаюсь в вашей похвале.

— Вы решительно настроены против меня, не так ли?

— Думаю, самый первый день нашей встречи предопределил, что мы никогда не сможем быть друзьями.

Они посмотрели друг на друга, и оба быстро отвели глаза. Мгновение спустя Клэр сказала:

— Думаю, случившееся здорово подорвет шансы Петри в его кампании. Как он собирается реагировать на это?

— А вы не читали?

— Нет. Я намеренно избегаю публикаций на эту тему, особенно идиотских измышлений о причинах, побудивших Ясмин к самоубийству. Мне от них становится дурно.

— Тогда не рекомендую вам читать последние выпуски. Каждая газета или журнал, от «Нью-Йорк тайме» до «Нэшнл инкуайрер» выступает с собственной версией события.

— Этого-то я и боялась. Ну и в чем же состоят их идеи?

— Что она была наркоманкой.

— Я так и думала.

— Что у нее с Петри возник конфликт на расовой почве.

— Ясмин была совершенно аполитична.

— Что она была отвергнутой любовницей.

— И как на это реагирует Петри?

— Да он, в общем-то, не особенно и высказывается. Прячется за спину жены, а она за него объясняется в прессе. Обычная практика среди ему подобных. Мило и удобно. Если бы у него изначально не было такой опоры в лице жены, он бы вообще не отважился на левую связь. Я прав?

— Да, правы. В общем, Ясмин выставили психопаткой.

— В общих чертах, да. — Кассиди уже тормозил, въезжая на стоянку перед зданием окружной прокуратуры.

— Зачем вы меня сюда привезли? — с негодованием спросила Клэр. — Я только что с дороги. Я устала. И не настроена отвечать на ваши вопросы. Я еще не простила вам допроса моей матери. Кстати, я думала, вас уже отстранили от дела. Разве вас Краудер еще никем не заменил?

— Нет, учитывая кое-какие обстоятельства, возникшие совсем недавно.

— Поздравляю. Но какое отношение эти обстоятельства могут иметь ко мне? Меня ведь даже не было здесь в последние дни.

Он повернулся к ней, облокотившись рукой на спинку сиденья.

— Мы провели баллистическую экспертизу пули, которой была убита Ясмин. На ней та же маркировка, что и на пулях, извлеченных из тела Джексона Уайлда. И все они были выпущены из револьвера тридцать восьмого калибра, который был зажат в руке мертвой Ясмин.Глава 26

Андре Филиппи ощущал глубокую печаль, тоску и страх. С тех пор как до него дошло страшное известие о самоубийстве его любимой, у Андре пропало всякое желание работать, опустились руки. Такое безразличие и пренебрежение некогда святыми для него обязанностями было сродни кощунству.

Когда позвонила Клэр и сообщила о смерти Ясмин, Андре обвинил ее во лжи. Поверить в то, что такое прелестное создание могло покончить с собой столь отвратительным способом, было трудно; еще тяжелее было осмыслить и понять этот шаг. Все это до боли напоминало Андре тот день, когда он, возвратившись из школы, нашел свою красавицу maman лежащей обнаженной в ванне, из которой на кафельный пол стекала прохладная вода, смешанная с кровью.

Обе женщины, которых он боготворил, предпочли жизни смерть. Они не только выбрали себе мир иной без него, Андре, они даже не попрощались с ним, уходя. Глубокая тоска сдавила ему грудь, стало невозможно дышать, сердце терзала невыносимая боль.

Чтобы хоть как-то примириться с гибелью Ясмин, он пытался утешить себя знакомыми житейскими мудростями: «Неземная красота несет в себе проклятие», «За славу и удачу приходится дорого платить».Он даже вспомнил давний разговор с одним из влиятельных друзей матери уже после того, как она свела счеты с жизнью. «Есть ангелы на земле, — говорил тот, — чья красота настолько изумительна, что господь бог не может долго терпеть разлуку с ними. И потому они с рождения обречены на короткую земную жизнь. Подгоняемые судьбой, они стремятся вернуться в царство божие такими же незапятнанными, какими пришли в наш мир». По традициям Французского квартала уход матери в мир иной — мир, достойный ее, был обставлен пышно, ее хоронили с оркестром.

Андре, тогда еще подросток, не поверил в подобную чушь. Не верил он и сейчас, но находил хоть какое-то утешение для себя в тех словах. Ежедневно он стал посещать мессу и горячо молился во спасение души Ясмин.

Но одной ее смерти словно было мало — страданий Андре добавляли злобные нападки на Ясмин, которыми изобиловала пресса-Обвинения эти казались крайне несправедливыми, тем более что сама Ясмин уже не могла себя защитить.

Андре взглянул на смятую газету, которую в сердцах выбросил в корзину, прочитав оскорбительные заголовки. Чушь-Ложь. Нелепый вымысел.

Но помощник окружного прокурора Кассили, похоже, верил всему этому.

Он позвонил Андре рано утром. Прочитав газеты, Андре не удивился звонку. Он даже ждал его. Ждал, чтобы выразить свое негодование по поводу того, как неуважительно отнеслись к памяти Ясмин.

— Женщина умерла, мистер Кассили, — горько произнес он. — А вы, как стервятник, кружите вокруг ее мертвого тела. Ваши нападки на беззащитного человека чудовищны, бесчестны, отвратительны.

— Хватит молоть чушь, Андре. Я безжалостен, признаю. К сожалению, налогоплательщики, в том числе и вы, мне за это и платят. А теперь я хотел бы задать вам один вопрос, и будет лучше, если вы мне скажете правду, иначе мне придется к вам нагрянуть, и тогда уж полетят цветочки в вашей оранжерее — буду рвать с корнем. Я вовсе не имею в виду лишь неизменную гвоздику в вашей петлице. Итак, была Ясмин в отеле «Фэрмон» в ночь убийства Джексона Уайлда?

— Вы меня оскорбляете. Хотелось бы вам напомнить, что…

— Так была она в вашем чертовом отеле или нет? — рявкнул в трубку Кассиди.

Андре взял себя в руки, провел влажной ладонью по волосам и ответил:

— Вы знакомились с данными регистрационной службы. Значится ее имя среди гостей?

— Я не об этом вас спрашиваю.

— Мне больше нечего добавить.

— Послушайте, — Кассиди умерил свой пыл и продолжал уже примирительным тоном, — я знаю, Ясмин была вашим другом. Я сожалею о ее смерти. За то короткое время, что я был с ней знаком, я успел оценить ее талант, которым искренне восхищаюсь. Она была великолепна. Божественна. С ее уходом планета утратила частичку своей красоты. Я очень хорошо понимаю ваши чувства. Поверьте мне. Смерть ее трагична и безвременна, и можно только гадать, почему Ясмин решила уйти из жизни. Если вы читали газеты, — продолжал он, — вы, должно быть, заметили, что многие предположения о причинах ее гибели действительно лишены всякого смысла. Ясмин вовсе не была наркоманкой. Не была она и активисткой движения за гражданские права. Все, что о ней пишут, — бред. Так что, Андре, если вы будете со мной откровенны, вы тем самым предотвратите очередной поток газетного мусора. Подумайте также и о Клэр.

— Не надо играть на моих дружеских чувствах, мистер Кассили.

— А я и не пытаюсь. Но если Ясмин виновна в убийстве Уайлда, это автоматически снимает вину с Клэр. Вы разве не хотите ее оправдания?

— Нет, если это влечет за собой обвинение другого моего друга, который также невиновен и к тому же мертв и не может себя защитить.

— Виновность или невиновность Ясмин, вероятно, будет определяться на дознании, — резко сказал Кассиди; терпение его уже было на исходе. — Скажите мне лишь одно: видели вы Ясмин в ту ночь в отеле или нет?

— На словах все у вас очень гладко, мистер Кассиди, но ваши истинные мотивы мне хорошо известны. У вас, по всей видимости, не клеится дело по обвинению Ясмин. И если во мне вы видите помощника, то ошибаетесь. Однажды вам удалось провести меня. Достаточно и одного раза. Прощайте.

— Я ведь могу вас и повесткой вызвать, — пригрозил Кассиди.

— Делайте все, что считаете нужным. Мои ответы на ваши вопросы не изменятся.

На этом их разговор и окончился. Андре уже почти приготовился к атаке судебных исполнителей, которые вломятся в его дверь с повесткой в суд. Однако, что бы ни предпринял Кассиди, ничто не в силах было поколебать Андре. Его не могла бы сломить даже пытка. Версия о том, что Ясмин убила Джексона Уайлда, была нелепа. Абсурдна, лишена всякого смысла. Да это попросту невозможно, твердо сказал самому себе Андре, направляясь в очередной раз мыть руки.


— Вы что же, хотите сказать, что Ясмин убила Джексона Уайлда? — спросила Клэр уже в лифте, когда они поднимались на второй этаж.

— Послушайте, — резко ответил Кассиди, — я и сам в это не верил, пока не убедился в результатах экспертизы.

— Это ошибка. Кто-то совершил страшную ошибку.

— Я проверял и перепроверял результаты, Клэр. Доказательства бесспорны. Пули выпущены из одного и того же оружия. Какого черта вы не сказали мне, что у Ясмин был револьвер? Если бы я знал об этом, возможно, ваша подруга была бы сейчас жива.

Застонав, Клэр прижалась к стенке лифта, словно пытаясь отстраниться от Кассиди как можно дальше.

— Ну и подлец же вы. Двери лифта распахнулись.

— После вас, — вкрадчиво произнес Кассиди, ожидая, пока Клэр выйдет. Отступать ей уже было некуда. — Сюда, пожалуйста. Нам надо наконец покончить со всей этой путаницей.

Когда они вошли в его кабинет, он шумно хлопнул дверью, скинул пиджак и указал Клэр на стул.

— Располагайтесь как вам будет удобнее. Вы отсюда не уйдете, пока я не докопаюсь до истины.

— Вы, видимо, спрашивали и мою мать, могла ли Ясмин убить преподобного Уайдда. Вот почему она была так расстроена.

— Я спрашивал, известно ли ей, что у Ясмин было оружие, говорила ли когда-нибудь Ясмин о возможном убийстве Уайлда. Вот, собственно, в общих чертах содержание нашего разговора. Клянусь вам, я старался быть предельно вежливым. — Выражение лица Клэр тем не менее не менялось — она все так же, с укором, смотрела на него. — Я лишь выполнял свою работу, Клэр.

— О да, все ваша мерзкая работа. — Она отбросила со лба упавшую прядь волос. Казалось, даже этот жест дался ей с огромным трудом. Под глазами у нее залегли глубокие тени; Клэр была измотана до предела. — Можно мне, по крайней мере, позвонить домой, проверить, как там мама?

Он жестом указал на телефон, потом высунул голову в дверь и прокричал кому-то заказ на две чашки кофе. Когда в кабинет влетел клерк с дымящимся напитком, Клэр уже заканчивала разговор.Он жестом указал на телефон, потом высунул голову в дверь и прокричал кому-то заказ на две чашки кофе. Когда в кабинет влетел клерк с дымящимся напитком, Клэр уже заканчивала разговор.

— Суп на плите. Они играют в джин. Мама выигрывает Улыбка, блуждавшая на губах Клэр, словно сошла с портрета Мадонны, взирающей на своего спящего младенца. Когда Клэр так улыбалась, губы ее выглядели мягкими и красивыми. Кассиди старался не думать о том, какие они на вкус.

— Кофе?

— Нет, спасибо.

— Выпейте. Вам это необходимо.

Она подвинула к себе чашку, но к кофе так и не притронулась. Устроившись поудобнее в кресле, положив ногу на ногу, скрестив на колене руки, Клэр выжидательно смотрела на него — Итак? Давайте же, спрашивайте, обвинитель.

— Не делайте этого, Клэр.

— Не делать чего?

— Не усложняйте мне работу.

— Мне кажется, чем она труднее, тем вам приятнее. Он склонился над ней:

— Неужели вы думаете, мне доставляет удовольствие задавать вам вопросы о Ясмин, зная, как вы были близки с ней, каким потрясением для вас должно было быть ее самоубийство?

— Но вас ведь это не останавливает, не так ли? Вам во что бы то ни стало надо добыть виновного, предъявить его как трофей. Кассиди стукнул ладонью по столу:

— Да, черт возьми. И я хочу, чтобы им оказался кто-нибудь другой, неважно кто, только не вы!

Возникла долгая, напряженная пауза. Глаза его, устремленные на Клэр, говорили больше, чем следовало бы, и она понимала их молчаливый призыв. Клэр отвела взгляд и печально склонила голову.

— Ясмин не могла совершить убийство Джексона Уайлда, — тихо произнесла она. — Вы и сами не верите в то, что это сделала она.

— Почему бы мне сомневаться в этом?

— Она ведь даже не была с ним знакома лично, не знала, что он за человек. Какой мог быть у нее мотив?

— Тот же, что и у вас. Она хотела заставить его замолчать. Он угрожал ее благополучию, а она и так была в тисках кредиторов. Мы это обнаружили, когда проверяли ее юное в министерство Уайлда.

— У Ясмин действительно были финансовые трудности, но Уайлд никогда не представлял реальной угрозы «Французскому шелку». Ясмин казалось забавным, что все усилия Уайлда против нас были не просто напрасны, но и давали обратный эффект. Мы благодаря его рекламе процветали. Как бы то ни было, даже при наличии мотива Ясмин чисто теоретически не могла совершить убийства. В ту ночь она была в Нью-Йорке.

— Нет, это не так.

— Я ее встречала в аэропорту на следующее утро.

— А я перепроверил регистрацию авиапассажиров на всех линиях, Клэр. Еще несколько недель назад. Ясмин не было среди пассажиров того утреннего рейса из Нью-Йорка. Она прилетела накануне вечером, то есть на двенадцать часов раньше.

Клэр недоверчиво взглянула на него:

— Почему вы мне об этом не говорили до сих пор?

— Мне казалось, не было смысла выдавать тайну Ясмин. Я так понял, что она приехала раньше, чтобы встретиться с любовником, и не хотела, чтобы вы узнали, поскольку вы этот роман не одобряли. Это был сугубо личный момент, и я не хотел вмешиваться в ваши взаимоотношения. Но сейчас ее обман выглядит совсем иначе.

Кассиди присел на угол стопа и пристально посмотрел на нее.

— Клэр, вы знали, что Ясмин была в Нью-Орлеане в ту ночь?

— Нет — Она брала вашу машину?

— Нет. Мы увиделись с ней лишь на следующее утро.

— Вы знали, что у нее есть оружие? Клэр заколебалась. Кассиди чувствовал, что она борется с соблазном солгать, и испытал облегчение, когда она ответила:

— Да. Я знала, что у нее есть револьвер. Сколько я помню, он всегда у нее был. Я не раз просила ее избавиться от него.

— Почему вы мне раньше об этом не говорили?

— Потому что… Ясмин сказала, что куда-то задевала его.

— Вы имеете в виду, что она его потеряла?

— На какое-то время да. Но потом он опять у нее появился.

— То есть был утерян, а потом неожиданно нашелся? Клэр кивнула.

— Ясмин приходилось отправлять его вместе с багажом, когда она летела самолетом, чтобы служба безопасности не могла конфисковать его. И она сказала, что, очевидно, невнимательно осмотрела чемодан, в котором прятала револьвер.

— И вы опять-таки скрыли это от меня?

— Вещи, бывает, теряются, — раздраженно сказала Клэр.

— Мы говорим не просто о вещах, Клэр, а о смертоносном оружии. Итак, я повторяю свой вопрос: почему вы не сказали мне ничего о револьвере Ясмин?

— Потому что не думала, что это так важно.

— Опять лжете, черт возьми.

— Хорошо! — взорвалась она. — Я боялась, что вы тут же свяжете эту чертову пушку с убийством Джексона Уайлда.

— Но она действительно связана с этим убийством.

— Ясмин не убивала Джексона Уайлда.

— Кто-нибудь другой мог.

— Но не Ясмин.

— У кого еще был доступ к оружию?

— Ни у кого, насколько мне известно.

— Вы могли взять.

— Я ни разу не стреляла из пистолета. Даже не знаю, как это делается. Я вам уже не раз говорила об этом.

— Все это могло быть очередной порцией лжи.

— Я не лгу.

— Как Ясмин объяснила пропажу?

— Она сама не знала, как это могло случиться.

— А где она его потеряла?

— Я думаю, в багаже. Точно не знаю.

— И надолго он исчез?

— На две или три недели. Я не могу сказать с уверенностью.

— А как же он нашелся?

— Ясмин сказала, что вдруг обнаружила его в своей сумке.

— Клэр…

— Я не знаю!

Внезапно раздался стук в дверь, и в кабинет заглянул молодой человек.

— Мистер Кассиди? — Уловив напряженность происходящего, он застенчиво посмотрел на Клэр, потом вновь перевел взгляд на помощника прокурора. — Мистер Краудер хочет вас видеть.

— Я свяжусь с ним позже.

Несмотря на явное раздражение, сквозившее в голосе Кассиди, стажер не сдавался.

— Извините меня, сэр, но Краудер сказал, что вы нужны именно сейчас. Если я не приведу вас, мне достанется. К нему там кто-то пришел, и ваше присутствие обязательно.

Сандра Браун