Жрица

Таинственна, словно лик лунный на небе,
Какой-то искусный художник придал
Вуалью ей шарма, как-будто вновь где-то
Мистерии древних взошли из начал

На трон через жриц, успокоив шок первых,
Кто путь начинал, рассмеявшись шутом.
Здесь в двойке придя к равновесию веры,
Бесстрастно хранятся все тайны, как дом

Для всех одичавших, забывших истоки,
Полярности вместе здесь, не задевать
Вновь призваны были сквозь колдовства строки,
Помог им раскрыться Маг, дабы задать

Ритм всех ритуалов, священных писаний,
Пока он творил первый явный аркан,
Второй всё внимал, восприняв Навь сказаний,
И символом влился потоками к нам.

Живая вода здесь и мёртвая тоже,
Два кубка и оба в тончайшей руке,
Едва уловимо воздействовать может,
Но мягко, красиво, незримо никем.

И как эти воды прохладны, приятны,
В них не утонуть - омываться и в путь.
Не даст утопать, освежит древней мятой
Пожар диких дум, но очаг не задуть,

В ней ведь нет такой цели и с ней не заблудиться,
Она есть как в нас в женщинах, так и в мужском.
Всех отмолит и вымолит, скроется в лицах,
Неизвестен язык её, кажется сном...

Если омут и может запутать в трясинах,
То с него через дно есть тот тайный проход,
Через склеп, через морок соблазнов и тины
Растворившись в нём полностью, в том главный код.

Она именно тот иероглиф в гробницах,
Как туман атмосферный, прекрасный, как ночь.
Он собой растолкует, что разуму снится,
На рассвете пройдёт, солнц всех взгляд превозмочь.

В ней по воле творца проводник её тело,
Иногда может путать, где явь, а где ложь,
Где своё, где иное, где части, где цело,
Её мир на Луны иллюзорность похож.

Но и слёзы её серебристые лечат,
Могут также травить, переполнив сосуд.
Но никто не узнает, чем манит путь млечный?
Её веки закрыты, нутро берегут.