Об отце. Живопись и не только

    Отец всегда был творческим  человеком, увлекающимся всем, что приносит радость и успокоение душе. Делом всей жизни он выбрал живопись, хотя точней будет сказать, что живопись сама выбрала отца. С его слов, первые осмысленные рисунки он начал выполнять в шестнадцать лет и пошло - поехало.  Он был самоучкой и очень долгое время "ходил в любителях".  Когда, уже зрелым закончил "худграф", сказал, что институт ничему новому его не научил. В итоге, этот же институт, спустя приличное время, пригласил его в качестве преподавателя живописи. Это был  Хабаровский педадогический институт. Теперь  "конгломерат"  ТОГУ.  Он очень волновался, принимая решение преподавать, считая себя человеком, не совсем подходящим, поскольку никогда не ставил себя на вид перед аудиторией и понимал, что в обществе преподавателей не всегда бывает "уютно". Не то, чтобы он не любил выходить из зоны комфорта, точнее сказать, что он в неё и не заходил. Тут речь о другом. "А почему у ваших студентов не бывает плохих отметок?" Такой вопрос он не раз слышал от именитых коллег. С одной стороны, вопрос вполне понятен. Одни учатся лучше, а другие хуже, но есть одно "но". Кто-то из ребят более талантлив, а кто-то менее. Отец оценивал труд, нежели талант и это тоже образно. Если взять промежуток времени, например семестр и сравнить динамику роста обычного студента и более способного, то вполне может оказаться, что способный стоит на месте, а обычный делает большие шаги благодаря своему трудолюбию. Это не говорит о том, что более способному нужно радикально снизить оценку. Можно напрочь отбить желание заниматься искусством и в будущем потерять полотна великого мастера, тем более, учитывая юношеский максимализм и так далее на эту тему. Однако, не нужно недооценивать и менее талантливых, особенно, если прогресс заметен налицо. "Утлые"  заслуженные умники очень любят вершить чьи-то судьбы. Выставляя оценки, они занимаются именно этим, вместо того, чтобы закладывать надёжный фундамент знаний, именно преподавать, а не заниматься самолюбованием на фоне юных  ребят.
У человека, который рассуждает примерно так, за спиной обязательно начинаются кривотолки, но не будем об этом.
    Повторюсь, человеком он был увлекающимся. Фотография поглотила его не меньше, а живопись без фотоаппарата чувствует себя одиноко. Не всегда бывает возможность удобно расположиться с мольбертом, в силу разных причин и тогда приходят на помощь отличные снимки очень хорошего качества. С хорошим фотоаппаратом открываются большие возможности. Например, сплав по по горной реке, когда только удачный кадр успевает запечатлить тот самый восторг, который впоследствии тихо ложится на холст. Однако,  сколько он утопил фотоаппаратов, история умалчивает.
   Когда я и мой старший брат были детьми, батя брал нас с собой печатать фотки.  Для этого он временно оборудовал рабочий стол в санузле, расположив необходимый инвентарь на стиральной машинке. Ванная комната и кухня в верхней части стены соединялись между собой небольшим окном,  отец в этом проёме поставил красное стекло. Вообще, в ту пору, напечатать фотогафии было целым искусством. Плёнка вмещала в себя только тридцать шесть кадров, её нельзя было засвечивать и при этом нужно было собственноручно вставлять в кассету. Многие применяли для этого одеяло, отец использовал шубу, вставляя руки в рукава снаружи так, что-бы обеспечить полную темноту для процесса. Уже потом, кассета помещалась в знаменитый "Зенит" или "Фэд", были и другие.
Кассетой называлась типовая коробочка, на которой указывалась светочувствительность (32, 64, 125, и 250 единиц). "Свема-65" была самой распространённой. Свема или Тасма  -  заводы-изготовители. Но для фотолюбителя "Свема" была самой универсальной плёнкой.  Необходимо заметить, что только проявив плёнку, можно было увидеть всё, что захотелось и удалось сфотографировать, а сама плёнка продавалась в светонепроницаемой, чёрной бумаге. Так вот, чтобы проявить плёнку, нужно было намотать её на специальную спираль и поместить внутрь непропускающего свет бачка, (сама спираль является частью этого бачка) и разумеется, наматывать плёнку нужно так же в полной темноте. Ну а потом, уже на свету, в бачок заливают проявитель. Одни фотолюбители изготавливали проявитель из химикатов, другие же, просто покупали готовый в фотомагазинах. Когда проявитель заливался в бачок, его температура соответствовала двадцати - двадцати пяти градусам. Специальный термометр имел каждый, кто занимался фотографией. Когда проявитель уже залили в бачок, ждали восемь - десять минут и покручивали спираль при помощи кончика, который выглядывал наружу. Потом проявитель выливали в баночку и использовали для следующей плёнки. Затем в бачок заливалась обычная вода необходимой температуры, чтобы промыть плёнку. Для закрепления эмульсии плёнки от воздействия света заливался реактив - фиксаж. Он назывался закрепителем. Пятнадцать или двадцать минут плёнка лежала в фиксаже, затем промывалась и извлекалась. На этом этапе наступал волнительный момент, когда становилось видно - получилось или нет. Далее плёнку просушивали, она сворачивалась и помещалась, в ту же коробочку, в которой продавалась. Этот способ пригоден только для чёрно-белой плёнки.
Само таинство, уже понятно, происходило в ванной. Выключался свет и все причастные, а это папа, брат и я, закрывались внутри и выходить уже было нельзя.
Начинаем печатать фотографии.
В компании нашей троицы, как впрочем и на протяжении долгих лет, я - самый младший и надо полагать, в этих делах профан абсолютный. Брат,  напротив, вникал в процесс активно и схватывал всё на лету. Бывало, что его руки были быстрей рук нашего отца. Этим он похож на родителя. Интересовался всем, что можно открутить. Бытует анекдот на эту тему, когда мальчику купили барабан и он задолбал всех соседей. Потом, один дядя спросил: "Мальчик, а ты знаешь, что у барабана внутри?". Однажды,  брат, совсем ещё маленький, до винтика разобрал батин фотоаппарат, возможно "Зенит", а возможно другой, я не помню. Надо отдать должное отцу. Он оценил и ругать не стал...
   Вернёмся, всё же, в тёмную комнату с красным оттенком. Подключаем фотоувеличитель. С его помощью, получаем размер снимка с маленького негатива 35мм. В комплекте с фотоувеличителем идёт объектив, лампа и кадровочная рамка. При красном фильтре, рамка позволяет корректировать размер отпечатка и его проекцию на бумаге. Щипцы, негативы и пачку с фотобумагой кладём рядом. Процесс печати, на самом деле, нельзя назвать очень сложным, скорее наоборот. На столешницу фотоувеличителя укладываем лист незасвеченной фотобумаги эмульсией вверх.) На кронштейне поднимаем цилиндр с объективом на необходимую высоту для масштабирования. Чем выше - масштаб больше, ниже - меньше. Далее, выключаем внутреннюю лампочку на несколько секунд и изображение падает на фотобумагу с плёнки, и происходит экспозиция. Потом, бумага помещается в проявитель, промывается, потом в фиксаж, снова промывается и далее лежит в отдельной кювете. Чтобы, рассказ не казался слишком нудным, процесс глянцевания описывать не буду. Наши детские впечатления остались на всю жизнь. Лично меня, волновало, когда медленно появлялось изображение. Это магия неимоверная! Теперь, даже не знаю, смогу ли  всё это показать своему сыну.
   Как правило, все художники владеют ещё и черчением. Батя черчением обладал. О том, как отец точил карандаши,  умолчать - преступление. Он делал это быстро и точно, а смотреть на процесс, как на огонь и прочее хотелось вечно. Казалось-бы пустяк, но кто это видел, поверьте,  так не считает. У меня был случай в школе. Лёгкая потасовка с одноклассником, по причине того, что мальчик видимо позавидовал и специально отбил о парту кончик карандаша. Моему возмущению не было предела. Теперь об этом, конечно, вспоминаю с улыбкой. Есть специалисты, которые хорошо знают металл, работают с ним руками и затачивают ножи под определённым углом, понимая качество металла, его хрупкость, твёрдость и прочее. Потом, при правильном обращении, такие ножи не тупятся очень долго. Так и с карандашами. Они имеют разную твёрдость и назначение, но это уже прописные истины. Для отца наточить карандаш, было делом нехитрым, а качество не уступало примеру с ножами.
Не случайно сказано о ножах. Талантливый человек, талантлив во многом, но об этом позже.
   Отец по гороскопу был "Близнец". Знаю, что не все верят в гороскоп, однако многие соответствия описания личностных моментов имеют вес. Двойственнось его натуры иногда проявлялась воочию. Например, он мог быть крайне неопрятен при приготовлении пищи, но когда работал над чертежами, соблюдал порядок  хирургический. Он обкладывлся разными линейками: на ролике, без ролика, деревянные, железный метр и т.д. В арсенале были лампы, а готовальни всех калибров можно было встретить в любом выдвижном ящике.
   В нашем доме всегда были папки с ватманом. Стопки формата А4 не успевали заканчиваться, как появлялись новые. У нас с братом всегда была возможность приложить руки к чему угодно: акварель, пластилин, подзорная труба, коробки со слайдами и даже мелкокалиберные патроны, как бы батя их не прятал. Точности моторики его рук можно было только позавидовать. Стрельбой по мишеням в тире батя увлекался так же заядло, как и всем остальным, но опять же не будем забегать вперёд.
   Заглянем в девяностые. Интересные были времена. На рынках продавали банки с окурками, овальные сигареты типа "Прима", ушлые ребята предлагали в рулонах. На железной дороге могли выдать зарплату колбасой, китайскими кедами или женскими сапогами сорок девятого размера. Кладовщиков можно было встретить на барахолке, торгующих спецодеждой, с продуктами - катастрофа. Тогда казалось - мир сошёл с ума. Теперь-то я знаю , мир всегда был сумасшедшим. Мои родители приобрели дачный участок. В один год созрело очень много ягод. Клубника "оборзела" как никогда, а сахара в магазинах нет, вернее он есть, но по талонам. О том, чтобы сварить варенье, не было и речи. И как вы думаете? Снова папа!  Он оказался тот ещё мастак подделывать талоны. Точные руки и зоркий глаз своё дело знают. Батя брал кипу талонов, как-то там манипулировал, находил и вырезал нужные буквы в газетах или тех же талонах, и при помощи иголочек и варёной картошки клеил нужные продукты на данный момент. Вот, что значит художник, чертёжник и мастер на все руки в одном лице. Я в ту пору был  несовершеннолетним, а посему, с талонами за сахаром и прочим отправляли именно меня. Когда я нёс продукты домой, моей гордости за отца не было предела, но ведь об этом нужно было ещё и молчать. То ещё испытание, скажу я вам не по секрету.
   Отец никогда не имел криминальных наклонностей, но как мы знаем, люди, склонные, прошли через многое. Их умения иногда оказываются необходимыми и в обычной жизни. Понятно, что батя 1952 года рождения и откуда он кое-что знал, большого значения не имеет. Когда я стал на порядок старше, он поделился информацией, как можно удалить запись в документе. Подробно процесс рассказывать не стану. Смачиваем надпись собственной слюной, посыпаем сахарной пудрой и угощаем тараканов. Вот теперь, что хотите, то с этой информацией и делайте. Мне не пригодилось, но знать об этом приятно. Возможно, современные чернила тараканы употребить не смогут. Мне почему-то весело вспоминать об этом...
   О ножах.  Батя изготавливал их как любитель. Трудился в ту пору на предприятии, имеющем отношение к железной дороге. Элементарный инструмент всегда имел под рукой. Как любой, уважающий себя мужик, подчеркну , не рыбак и не охотник, он проявил к этому интерес. Хороший ножик всегда приятно подержать в руках, а обладателю отличного ножа, хочется продемонстрировать друзьям его возможности. Тут уже, кто во что горазд. Кто монеты пробивает кончиком, кто гвозди рубит, а кто и совсем дурак. В его исплнении, ножи выполнялись больше эстэтические. Я лично видел рукояти из оленьих рогов, какие-то ещё, клинков агрессивной формы не помню, хотя подозреваю, что были и такие. Отец рассказывал, что был обыск рабочего места, возможно и дома. "Сексоты"(секретные сотрудники) всегда на чеку!  Это слово я узнал, так же,  от бати.
   Мы с братом выросли буквально на стадионе "Локомотив". Именно там распологался тир. Обычный прохожий в том тире пострелять не имел возможности. Папа такую возможность имел. Он был ещё и спортсменом, о чём, я возможно, расскажу в следующей главе. Благодаря своим связям по спорту, он брал две спортивные винтовки, стрелял сам и учил стрелять нас с братом. Из меня стрелок несостоялся. Брат, в отличии от меня, как и батя,  по мишеням лупил стабильно и больше в центр.
   Как уже сказано выше, благодаря отцу, в нашем доме никогда не переводилась бумага формата А4. До появления сотовых телефонов, этот факт постоянно тянул меня  к столу, а моё кощунственное отношение к белому листу и собственному творчеству, теперь меня коробит. Многие говорят, что когда-то писали "в стол". Я писал напрямую в ведро, а сейчас отдал бы многое за возможность поковыряться в том кургане измятых и канувших в лета листов. Отец говорил: "Никогда ничего не выбрасывай, потом пожалеешь!" Так и получилось.
   Вспомнилась занятная история о приемственности поколений. Мне отроду было около трёх лет. Разговаривал уже вовсю и легко помещался на широких отцовских плечах. Где он меня катал, понятное дело, я не помню. Он рассказывал, как вдруг я начал бить его по голове и кричать: "Папа, папа, смотри как красиво!" Хотите верьте, а хотите нет, но мой сын проделал тоже самое, сидя уже на моих плечах, в том же возрасте. Он увидел багровый закат. Сынок застал деда в самом привольном возрасте. Я наблюдал, как он кромсал А4 и как благодушно дед смотрел на внука. Тогда запомнились слова деда о том, что лист должен быть заполнен полностью. Эти слова он и мне говорил. Скажу больше, мои стихи почти всегда одного размера, ровно насколько позволяет А4, с одной или двух сторон.
   Мы знаем, что деды и внуки, всегда находят друг друга по интересам. Наш случай -  не исключение. Внук ещё подумать не успевал, где бы ему чего начиркать, как вокруг него сразу возникал весь арсенал возможностей, вплоть до холстов и маслянных красок. На ребёнка одевали мою старую рубашку и закатывали рукава. Персонаж получался ещё забавней, чем Филиппок у Льва Толстого. "Филиппок" нещадно давил краску из тюбиков и как учили, покрывал всю плоскость толстенным слоем. Не смотря на средства защиты, отмыть ребёнка было делом хлопотным, зато счастливая мазня уверенной руки мастера и фотографии тех моментов хранятся до сих пор.
   Вернёмся к фотографиям. Отец всегда был лёгок на подъем. Если, основная масса людей и я в том числе, собираемся на природу и в итоге не находим на это время или  ленимся, то он  просто брал фотоаппарат и уже -  в лесу. Последний фотоаппарат в его руках был отличным. Он есть и сейчас, (фирму не рекламирую). Уникальное качество съёмки сразу было проверено на букашках, о существовании которых мы и не подозревали. Печатать фото самому в наше время неактуально и огромное количество отснятого материала отец хранил на электронном носителе. На экране компьютера можно  рассмотреть в деталях каждую ворсинку малюсеньких существ, удивиться их природному окрасу и замысловатой форме.
   Анатолий Николаевич - так звали отца, мог поставить себе целью обойти все подворотни и сфотографировать каждую собачку на своём пути. Это были серьёзные псы, которые с утробным рыком раскачивают забор, пугая истошным лаем всех вокруг, это обычные барбосы легендарной породы "двортерьер", с самыми разными мордами: простые и смешные, красивые,  пугливые, лохматые, гладкие, ушастые, кудрявые, патлатые, лишайные, важные, одичавшие породистые и т.д. Некоторые выглядывали из-под перекошенных ворот. Иные, с интересом смотрели вполоборота. Многих из этих "преданных", четвероногих друзей и я видел на улице.
   В другой раз, целью охоты из "фоторужья" становились всевозможные избушки-развалюшки, старые дома частных секторов, в которых не каждый сможет увидеть сюжет, достойный внимания. Для художника - любой покосившийся домишка имеет свою историю и ценность. На холстах  ветхие строения  приобретали уже другие оттенки и смысл. Пейзажи отца отличаются спокойствием и лёгкостью восприятия, а в людях, переживших разные времена, созерцающих подобные сюжеты со старыми домами, бабушками и дедушками с натруженными руками, уставшими и добрыми глазами, вызывают смешанные чувства о детстве и быте родных деревень, городов и улиц.
 
   Продолжение следует.