Власть гортани

Мой альковный бог кипятится в чайнике,
редко дымит, – тяготит в подкорке.
Ставлю чай. И ищу в керамике
признак отца. Приступив к уборке,
на поверку – лишь пыль залетает в руки;
кулаки ей сбиты – сошлись на драке...
Приступив к уборке, бога найдешь и в дурке,
чтобы потом потерять во мраке,
в пыли и в схожих комках для грязи, –
и из антики слышится: "Всё – есть грязь!"
Так – лишь приступив к вязанью,
                можно освоить связи.
Вот и я смотрю в небо, отлаживая связь.
Я – работник службы, мой кабель вечен.
Пусть я умру, он висеть останется.
Поэт существует ни «для» и ни «ради» речи,
поэт существует, как солнце на листьях панциря.
Мой бессовестный трёп, моя радуга поражения,
тот самый, спасённый из лапищ кассира, чек,
моя поэзия, вся моя жизнь – отражения.
Но сейчас перед вами – голый стоит человек.
Я во всех именах свою речь разжалую!
«Вспять» оберну – вперед, смерть научу, как жить.
Ибо стихи работают по очень простому правилу:
1) Если нечего искать, нечего и находить;
2) Существует не вещь, существуют её скрижали;
3) Письмо правит, но ты задаешь же такт. –
Важен не прикус с зубами, а власть вообще гортани
над голосом (язык же – потомок, брат).
Сочиняй электричество. Помни, чему ты кратен,
в чем ты ничтожен/велик/безучастен/крут, –
замыкаясь током.
Пока наша речь – существует всегда в распаде,
остаётся спросить у брата:
– Ты тоже, Брут?
(прикидываешься
богом)


(из лирического трактата "Лишняя конечность", 2022-2023)