Словарь Исмены

1

Все мои стихи – как мигрени ночью, приходят с насилием. В глазомере: моя поэзия выступает почтой, ведь поэт, это должность сродни курьерам. Как доставка – скример, наивным монстром за углом притаившийся, – там и будь, – моё откровение: есть лишь путь у поэта/курьера, – есть путь и звёзды.
  В какой-то мере
я и сам, соглашаясь с Ундиной, Фростом, подхожу под начала воды в канале. Три дверных стука. И звук, как воздух, плавает по нормали. Одинокий бог, что закрыт в подвале, вяло скажет: "Входи", – ангелом в интеркоме. Оказавшись в многоквартирном доме, я спускаюсь по лестнице, по морали,
  по спирали звёздной.
Так эстетика в этике ищет щёлку,
  чтобы просунуть письмо и марку.
  Вещь, как мы знаем, подставляя щеку,
заставляет время – идти насмарку.
И когда конверт достигает зрака, пробежавшись вниз, не дойдя до точки, вы делаете вывод по первой строчке, – так жизнь выигрывает у знака,
  заочно сдаваясь знаку.
И мигрень, как плевра тугая рвется.
  Распадается небо. Трещит, как дрозд,
  дверь. Так обгоняют звёзды
отражения в луже – тени от звёзд.
И, как Фрост, я сбегаю с ними пламенем в лес до предела древа. Вещь, как мы знаем, представляя тему, в своем множестве – станут для нас чужими. И конфедераты возьмут форпост. Манускрипт перепутав с отзывом на Озоне, половина из вас разобьёт посуду. И закажет снова. А я, запомнив,
доставлю Иуду.
Этот поток символ заключит в ту вещь, которую примите вы за речь. Можете выбросить или сжечь. Так алаверды превращается в белиберду. Значит, я пишу для абсурда,
живу – вопреки абсурду.


2

У верлибра отсутствует всякая мораль, у силлабического стиха – собственное мнение. Что же, Манилий, нам требуется снова что-то придумать. Назовём это – Фениксом?


(из цикла верлемов "Время верлемов", май-июль 2023)