Отороченное слово

Наряды твои полны воды, и ты мечешь в меня своими полноценными озимыми, что укрывают меня как скандал, как отороченное слово лестничного пролета. Прииски закрыты - все в сутолоке. Теперь я стискиваю печать зелёного меха, и он в моих колосящихся незабудках как хор отчужденных тружеников, собирающих свои эпитеты и метонимии в темный осязаемый кружок. Плоско мечется икра поверх приплюснутые пинцетов, что щедро вгоняются в мишуру остеохондроза. Теперь моя зима соткана из благоухающих тревожных трясогузок, в которых и похоть моя нелицеприятная, и дань чреслам, полным грохота литавр. Скакуны принимают свои позы и начинают свою веселую игру внутри смысла. Трезвыми руками все посчитано - и горькие капли солнцестояния, и тугие мышцы наводненных глаз. Песнь наездника в зелёной обертке шагает как смелая партитура в урагане слышимого, мы всегда добираемся до зениц сказанного трубящими герольдами в наплывающих сумерках вытеснения. Мы как всегда - верные и тварные, гибкие и пророческие, и глубокая пропасть лежит средь возникновения и угасания.