Ne quid nimis. Олег Федотов

.







 
NE QUID NIMIS! (Ничего слишком!)


......................................................Олег ФЕДОТОВ



Энтузиазм поэтов-сетевиков поистине не имеет пределов. Не знаю,  радоваться этому или печалиться. Из всей подборки так называемых «словесных сонетов» я выделил для себя ироническое обращение к обобщенному «верлибристу», а отчасти и к себе самому Сергея Зоткина:
 
 верлибрист, / уложи / свой / стих / в / прокрустово / ложе / и / он / зазвучит / как скрипка / в / футляре
 
Выделил, видимо, еще и потому, что «прокрустово ложе» напомнило мне свои уже более чем полувековой давности запальчивые студенческие стихи:


Зачем ампутируют ветви?
Прокрусты? Прохвосты!
Деревья мои безответные –
кресты на погосте.

Терзают вам тело белое
взбесившиеся эскулапы,
и ничего не поделаешь,
попались в лапы.

Радетели-культуртрегеры
стригут под одну гребенку.
А каждая ветвь отрезанная,
как мертвый ребенок...

Вспомнил также знаменитое пастернаковское выражение (кажется, из поэмы «Спекторский») :

Привыкши выковыривать изюм
Певучестей из жизни сладкой сайки,
Я раз оставить должен был стезю
Объевшегося рифмами всезнайки.

К чему я это все говорю? Меня тревожит разыгравшаяся на Стихире безудержная пандемия формальных новаций, особенно по отношению к самой что ни на есть традиционной жанрово-строфической форме сонета. Одержимость извлечения из безграничной комбинаторики четырнадцати рифмованных строк нетривиальных их сочетаний сонетного типа захватила завсегдатаев сетевых поэтических порталов.
 То появляются целая россыпь аномальных сонетов регионального значения (коломенский, киммерийский, рузский, приазовский, петербуржский, среднеазиатский и даже японский, который на поверку ни к сонету, ни к Японии никакого отношения не имеет), то объявляются еще более дерзкие сонетные дериваты (темперированные, нео-кубофутуристические, сонетные матрешки и проч. и проч. экспериментальные формы, настаивающие на своей легитимности не столько качеством, сколько количеством презентаций.(См.:http://stihi.ru/2022/04/19/3146;  http://stihi.ru/2022/04/19/4916).

Плодить региональные разновидности сонета – вполне бесполезное занятие – им несть числа – известно, например, что ритмических разновидностей четверостишия теоретически насчитывается больше миллиона, надо ли говорить, сколько их у 14-стишия! Номенклатуры национальных моделей классического сонета вполне достаточно: итальянский, французский и английский. Ну можно, конечно, добавить к этой троице наш русский, отличающийся эклектическим разнообразием и весьма своевольно относящийся к каноническим правилам... Он-то и поглотит всю чересполосицу районных приоритетов.

Сонет  представляет собой систему с эталонным центром и удаляющейся от него периферией, где релевантные признаки канона последовательно редуцируются. Диапазон колебания между каноном и самым вольным его дериватом весьма широк, от  наличия пресловутых двенадцати признаков идеального эталона, назначенных Брюсовым с оговоркой, что полного их соблюдения нет ни у одного поэта, в том числе и у признанных корифеев, таких, как он сам и Максимилиан Волошин, до их полного отсутствия, за исключением – основного – наличия в изолированном тексте 14 стихов. Да и то, как мы видели, нет-нет и подвергается атакам даже этот последний рубеж в аномальных, но уже получивших статус традиционных формах: полусонет (7 стихов), безголовый (10 ст.), сонет с кодой (15 ст.), хвостатый (17 ст.), двойной (20) и, наконец, введенный Ю. Линником гиперсонет, состоящий из трех катренов и трех терцетов (21 ст.).

Разумеется, любой канон рано или поздно устаревает, чтобы так или иначе обновиться. Но нельзя забывать и о чувстве меры, и о главном критерии художественности – глубине и оригинальности образной мысли.

Как сонетолог я позиционирую себя отнюдь не в лагере пуристов (Иоганнес Бехер и К.С. Герасимов), для которых не соответствующий гегелевской триаде (тезис – антитезис – синтез), созданный при малейшем отступлении от канона сонет превращается в недостойное внимания «четырнадцатистишие». Не привлекает меня и противоположная крайность. Не могу, вслед за Вознесенским, признать сонетами его «Рэгтайм», насчитывающий 43 укороченных стиха, и тем более 200-строчную поэму «Россия воскресе».  Предпочитая «золотую середину», я всегда отстаивал мысль о том, что сонет представляет собой удивительный феномен гармонического слияния традиций и новаторства, эталона и его реального воплощения, свободы и необходимости. Только на фоне недостижимого идеала  определенную эстетическую значимость приобретают деликатные отклонения от него, чаще всего продиктованные напором живой поэтической мысли, не терпящей принуждения. Чем более радикальному искажению подвергается идеальная модель, тем отчетливее встает ее призрак над преображенным сонетом, внося необходимые поправки в процесс его создания и восприятия. Вот почему отдельные новации не только не отменяли, но все с большей силой подтверждали и отшлифовывали канон.   

Миниформы в сонетистике – не такая уж ошеломляющая новость. В своей монографии «Стихопоэтика Ходасевича», 2017, к примеру, я анализировал два сонета, состоящие из 14 не то что слов – слогов! Сергей Бирюков, вслед за Н. Шульговским и А. Квятковским, именовал их «брахиколонами»:

Ост / Выл, / Гнил / Мост. //  Был / Хвост / Прост, / Мил. // Свис / Вниз! // Вот! // Врос / Пёс / В лёд» (Зимняя буря, 6 мая 1924)
 
Сразу видно: это незамысловатый рассказ о псе, опустившем хвост в прорубь и вмерзшем в лед, наподобие волка из русской народной сказке (не так давно В. Путин сравнивал с ним наших полоумных западных недругов). Приведенный текст, конечно, не был предназначен взыскательным мастером к публикации. Это была своего рода шутка, первый версификационный опыт поэтической скорописи, который, однако, четыре года спустя, был использован им для вполне серьезного произведения о трагическом расставании человека с жизнью:

   Лоб - / Мел, / Бел / Гроб. // Спал / Поп / Сноп / Стрел - // День / Свят! / Склеп / Слеп. // Тень - / В ад! (Похороны, 29 марта 1928 г. Париж).

Если попытаться. Для лучшего понимания лирического сюжета пересказать насквозь эллиптический сонет прозой, придется дополнить текст опущенными,  но достаточно легко восстанавливаемыми словами: «Лоб <у покойника бледен, как> мел. Бел <и> гроб <, в котором он лежал.> Спел <заупокойную молитву> поп. <Сквозь витражи храма> сноп стрел <солнечных лучей возвестил о том, что наступил> день свят<ой. Гроб был занесен в> склеп <, в котором было так темно, что он казался> слеп<ым. А> тень <покойника отлетела> в ад!»

За год до этого, в 1927 г., был опубликован такой же повествовательный сонет из односложных слов об охоте на рысь, написанный главным конструктором ЛЦК – литературного центра конструктивистов – Ильей Сельвинским:

Дол / Сед. / Шел / Дед. / След / Вёл - / Бред / Вслед / Вдруг / Лук / В высь: / Трах! / Рысь / В прах.

Впрочем, почти веком ранее эта супер-лаконичная строфическая форма уже была апробирована французским поэтом Альбером де Ресгье:

Fort / Belle / Elle / Dort. // Sort / Frele! /Quelle / Mort. // Rose / Close, / La / Briese / L’a / Prise. (1835).

Вот дословный перевод этого стихотворения: «Прекрасная, она спит… Судьба ее хрупка. Какая смерть! Вот отцветшая роза. Ветерок ее развеял». Если вытянуть стихотворение в одну строку, получится традиционная надгробная надпись – моностих-эпитафия. Вспомним повсеместно растиражированную по российским некрополям однострочную «Эпитафию» Н.М. Карамзина: «Покойся, милый прах, до радостного утра!» (1792) или державинский вариант надписи для надгробия на могиле его друга великого полководца: «Здесь лежит Суворов»...

Брахиколоны Ходасевича, Сельвинского и А. де Ресгье остаются-таки сонетами, благодаря канонической рифмовке. В анонсированных же «словесных сонетах» сохраняется только каноническое число слов, которые не всегда даже образуют слог, например, распространенный предлог «в». Одним словом, «пословесный сонет» (видимо, так правильнее называть его)  – это всего лишь, пусть и оригинальный, но раритет, который может обратить на себя внимание как исключение из правила, но отнюдь не как самоцельное и самодостаточное жанрово-строфическое образование. То есть как раз та изюминка из сайки, о которой писал Пастернак. Полученный в результате, надо признать, действительно хорошо организованной творческой практики «бурный поток» из многих сотен раритетов, нивелирует их оригинальность и превращает в свою противоположность – утомительную банальность... Для иллюстрации этого парадокса лично я давно уже пользуюсь придуманной мной образной параллелью. Как приятно собрать горсточку, допустим, земляники и с чувством-толком-расстановкой по ягодке угоститься ею. Но представим себе целый самосвал ароматных ягод... Захочется ли вам их смаковать?

Прошу понять меня правильно. Все перечисленные выше аномальные формы сонета безусловно имеют право на жизнь как и вообще любой эксперимент. Каждая из них приемлема, если адекватно передает авторский замысел, усиливает смысл слов, а не затемняет его формальными изысками.  Они не должны подминать под себя или, точнее, подменять собой классические традиции сонетного искусства, апробированные в веках величайшими мастерами, которым скрупулезное следование канону парадоксальным образом не препятствовало, а  помогало создавать немеркнущие шедевры. Что же касается конкретно 14-словных высказываний, которые можно разложить на 14 строк и даже для форса назвать сонетами, они могут послужить прекрасными упражнениями для развития поэтического мастерства по части выработки столь ценной для сонета лаконичной стилистики. Разве этого мало?

Как многолетний председатель инициированной мной с 1994 г. Школы сонета (в прошлом году я передал эту «должность» Леониду Фокину, оставив за собой звание «почетного» президента дружного сообщества сонетологов и сонетистов), я обращаюсь к его членам с призывом по мере возможности сохранить верность классическому Сонету, восьмисотлетие которого мы празднуем с 2020 по 2030 гг., памятуя о том, что верность традиции не исключает новаторских поисков, но и не превращает их в самоцель!    


________________________
Олег Иванович Федотов – доктор филологических наук, профессор МПГУ, член-корреспондент Международной академии педагогического образования, член Союза писателей СССР, почетный работник высшего профессионального образования
Публикации Свыше 540;
Учебники:
1). История западноевропейской литературы средних веков. Учебник-хрестоматия. / М.: Флинта-Наука, 1999, 2002, 2003, 2004, 2011, + еще два переиздания в электронной версии) .2).  Основы русского стихосложения. Теория и история русского стиха: В 2-х т.- Т. 1. Метрика и ритмика.. – 356 с.; T. 2. Cтрофика. М., 2002. (+еще два стереотипных издания, 2012 и 2017)- 484 с.
3) Основы теории литературы: В двух частях. Ч. 1. Литературное творчество и литературное произведение. Москва 2003. Ч.2. Стихосложение и литературный процесс. Москва 2003. (В этом году переиздается в расширенном виде и обновленным названием «Основы литературоведения»).
И мн. др.

Монографии:
1) Стих, прорвавший громаду лет. О стихотворной поэтике Вл. Маяковского. М., 2010. – 272 см.
2) Поэзия Владимира Набокова-Сирина. Ставрополь, 2010.
3) Сонет. М.: РГГУ, 2011. – 609 с.
4) Между Моцартом и Сальери. О поэтическом даре Набокова. Монография. М.: Флинта-Наука, 2014. – 396 с.
5) Oleg I. Fedotov. I «sonetti sciolti» di Iosif Brodskij // Enthymema XIII 2015. Р. 197-227 (на итальянском языке/ Пер. Е.Е. Илларионовой.
6) Стихопоэтика Ходасевича. М.: Азбуковник, 2017. – 432 с.
7) Стихопоэтика Иосифа Бродского. М.: Директ-медиа, 2022. –  593 с.
И мн. др.