Пепел Клааса

Глава 2
Однажды ночью  у мамы  начались роды. Сара – Малка, никого не могла позвать на   помощь. Она, чтобы мама не кричала, попросила её зажать уголок подушки зубами.  Вскипятила воду, порвала несколько простынь, и , как могла,  стала ей помогать. Через некоторое время, родился мальчик. Он не подавал признаков жизни. – Браха напрягла все силы:                - Дочка, положи его  мне на грудь, я хочу на него  посмотреть. В этот момент, ребёнок заплакал. Браха закрыла глаза. Это было 31 декабря, 1941 года. На улице мело. В комнате было холодно. Девочка  обтёрла ребёнка влажной тряпкой, и завернула, во что могла.  Вдруг на лестнице послышался топот сапог. Это шла проверка. Крепко обняв мальчика, Сара – Малка, забилась в  нишу, закрыв проход. Немце вошли, посмотрели на мёртвую женщину, что – то сказали  по  немецки,    хлопнув дверью ушли.  Сара просидела в нише, ещё некоторое время. Тихонько выбралась,. Мальчик захныкакл:                - Тише дорогой, нас могут услышать. Который был час, она не знала. Она понимала, что ребёнку надо поесть, но…в доме ничего не было.                Обмакнув палец в тёплую воду, дала ему пососать. Он притих. Потом свернула тряпочку, намочила её, и с пожила ребёнку в рот. Завернула его в мамино пальто, оделась, на память, она взяла мамино обручальное кольцо, которое они ещё не успели выменять  на еду. На прощание, поцеловала маму в лоб  и сказала:                - Мамочка, я его  назову Ицык- Шлёми, в честь папы и брата.                Ушла не оглядываясь. На улице мело, но ей  это было на руку. Пригнувшись, прикрывая ребёнка, она брела по сугробам, пытаясь выйти из города.  К рассвету, когда она была уже на окраине города, и потеряла остатки сил, села около крайнего дома, на ступеньках  заснула. Проснулась она от жары и запаха еды.  Она лежала в углу за печкой, накрытая какой – то шубой. Обнаружив, что ребёнка нет рядом, она вскочила с постели, и как была, в какой – то рубашке, отодвинув занавеску, выбежала в комнату. На топчане сидела молодая женщина и кормила ребёнка грудью. Рядом, в люльке, лежал ещё один грудной ребёнок.                – Где мой брат?- Закричала Сара.                – Успокойся, доню, моя невестка Михайлина его кормит.- Сказала пожилая женщина, сидевшая за столом.                -   Меня зовут   Одарка.   Мужиков у нас в доме нет. мой помер, а сын Тарас, муж Михайлины на фронте.                Сара села н пол и расплакалась.                - Ну, ну,  поднимайся, садись за стол и поешь. Только не ешь много, ты видно изголодалась, одни глаза остались. Поешь, а потом мы организуем баньку. А то ты видно давно не купалась. А потом, сядем, и ты нам расскажешь, кто ты и откуда. Хотя я догадываюсь.                После горячего борща, Сару разморила. Но женщина не дала ей уснуть.         – Вещи твои мы сожгли, в швах были вши.                Сначала я тебя постригу,  а то ты вся  голова у тебя   в гнидах  и вшах. После стрижки, почти – что под мальчика, посредине комнаты поставили большую деревянную лохань, налили из чугунка воды, предложила Саре раздеться и сесть в эту лохань. Не стесняйся, мы всегда так купаемся. После того, как, как Сара выкупалась, ей дали тёплую одежду. Дети, наевшись, спокойно спали в люльке.                – Теперь, рассказывай кто ты и откуда, Хотя я и догадываюсь, но хотелось бы знать подробней. Одарка и Михайлина, сели около стола и приготовились слушать.                Сара рассказала всё, кто она, кем были родители. Плача, рассказала  гибели всех родных.  Женщины вытирали набежавшие слёзы.                – Ой, как нам это знакомо, -  всхлипывая,  сказала Одарка. – Как нас били, убивали. Раскулачивали.  Я была в твоём возрасте и всё помню. Красные, белые, зелёные. Потом  пришли окончательно красные. Чекисты не  жалели никого. Представляешь, в городе была  яврейская  синагога, сын портного, который вырос в этом городе, ходил в хедр, где преподавал раввин Мойше – Хаим,  пришёл к нему в кожанке, с пистолетом, и увёл на расстрел, как нежелательного элемента.  А Раввин только спросил:                - Этому учил я тебя?                - И сколько  наших священников, свои же, выросшие в набожных  семьях, поубивали, вывезли на Колыму. Церкви разрушили, открыли там склады и , тьфу, противно сказать, дома культуры. И эти, которые сейчас  распоряжаются, не лучше. Ладно, пора спать, но сначала я тебе должна сказать вои, что. У нас есть соседи, но в те дни, когда Михайлина рожала, их не было, ездили на базар. Сегодня к вечеру вернуться. Значит так, Михайлина родила двух мальчиков. На твоём братике не написано, что он яврей. Спадёт снег, будем крестить. Ты, пришла из дальнего села  Дьяковки,  внучка моей двоюродной сестры,  Параски. Она  недавно умерла. Детей у неё не было, но тут это не знают. Скажешь, что она умерла, а перед смертью сказала тебе, что бы ты, шла к нам, в деревню Джулинка. Зовут тебя Мария  Иванчина. Наша фамилия, Сенчишны. Сын мой, Тарас на фронте. Ну,  хватит. Давайте все  спать.                Это была первая ночь, за долгое время, когда Сара, нет Мария, уснула спокойно.