Правосудие

Заведено в этом мире и уложено, что общепринятые и, якобы, общепризнанные заКоны обрамляют, формируют наше бытиё и являются той, незыблемой гранью, за которую не то что бы заходить, а и мыслить нарушить её не возможно. Это, если внимательно присмотреться, очевидно и охватывает явление сие все сферы нашей с вами жизни, все её направления, все, как гражданские, так и прочие отношения. Всё, казалось бы, чётко разграничено, разлинеяно и поделено по всевозможным сферам нашего существования. Но, почему то, обязательно всегда находятся именно те, для кого, как говорится, заКон не писан и в зависимости от уровня напряжённости  в , так называемой «стране»( на которые, свято блюдя свои нечеловеческие заКоны, а один из них звучит так: « Разделяй, стравливай и властвуй !», нелюди раздробили в мельчайший бисер один Народ – Народ Русов), от уровня качества жизни в ней, эти, с точки зрения «государственных машин» - преступники, всяк на свой лад, если не нарушают в наглую всевозможные заКоны, то, по крайней мере их игнорируют и живут по Совести, по Чести или по Конам. У каждого, как мы все знаем, своя голова и свои мотивации вести себя так или иначе, идти против ветра или в тайне крутить дули несправедливой(с их точки зрения) «власти».
      В моей жизни, конечно же было тому огромная масса примеров и всех не упомнить(они, как водится) всплывают в заводи памяти, когда происходит нечто схожее с тем, что видел раньше. Поверьте на слово или просто призадумайтесь сами : разве очень интересно смотреть на торжество заКона, когда оно вершится от «государственной» «машины «правосудия»»? Когда у этой самой машины отлажены все механизмы, рычаги воздействия, запугивания и наказания? Когда этот самый «преступник» оказывается один перед её мощью и несокрушимостью? Вот я вам скажу: мне это не интересно. По многим причинам. Тут безотказный эдакий конвеер по наказанию за преступления и очень многое скрыто от глаз общества и замылено глобальным потоком, как душевной, так и зачастую физической боли для самого «преступника». Я не берусь, естественно, утверждать, что все «преступники» эдакие невинные овечки, белые и очень пушистые и всех их нужно срочно пожалеть, но я говорю о том, что само слово «правосудие», зачастую является опороченным и растоптанным нечистыми на руку и душою этими самыми рычагами той машины, всевозможными  её «винтиками», «шпунтиками» (судьями, прокурорами, следователями и прочими неутомимыми труженниками слепой богини «правосудия»). Поэтому мне такие примеры, такого «правосудия» не интересны и вспоминать их не буду.
     А припомнилось мне в сей полуношный час их два. Они разные, как по уровню значимости, так и по свершению самого правосудия.

                На колени.
    В дни моего раннего детства, в далёкие и не особо ярко красочные семидесятые готы двадцатого Века по  одному из общепринятых летоисчислений произошёл этот самый случай, который жёстко врезался в мою детскую память да и остался в ней уже навсегда.
    В смурной, осенний вечер, отработав на большом грузовике свою смену, мой отец – молодой, двадцати девятилетний парень, весело выхватив меня из тёплой кабины КрАЗа ( а я частенько в своём детстве «работал» вместе с ним – ездил рядом на сиденьи или у разных дядек и тёток на руках, когда нужно было их куда то там возить) сказал : «Сейчас сына мы поедем есть мороженное!». И мы сели с ним в заводской автобус, который нас куда то повёз ( для пятилетнего мальчишки, конечно же мир тогда был настолько огромен и невообразимо нескончаем, что не успевали  в мозгу зафиксироваться какие либо привязки к местоположению  - всё казалось таким новым, неизвестным, незнакомым). Оказалось мы поехали с его сотрудниками в кафе отмечать день рождения одного из коллег отца. Был праздник, играла музыка, люди веселились, ну а я, так как был самым мелким в том трудовом коллективе, естественно не особо веселился, скорее скучал, объевшись мороженным и обпившись лимонадом – одна из вожделенных мечт тогдашних детишек. Дяди и тёти то ели, пили, то вставали из-за столов, куда то выходили, танцевали, возвращались… Короче, находясь на этом празднике, я вовсе не радовался и томно ждал, когда мы уже, наконец то пойдём домой. Но внезапно в , уже порядком надоевший мне, ритм этого праздника ворвалось неожиданное  изменение .  Высокий и очень широкоплечий дядя, который могучим голосом часто что то кричал и веселил окружающих, со всего размаха ударил по лицу огромным своим кулаком  тётю в синем платье в большой, белый горошек! После чего эта тётя, пролетев несколько метров, упала прямо передо мной ко мне на стол, выплюнув мне на тарелку, с недоеденной котлетой, приличный кровавый сгусток вместе с несколькими своими зубами, совсем перестала хохотать и улыбаться, а наоборот, как то страшно захрипела, выпуская из носа большие, ярко красные пузыри и жутко закатила глаза. Думаю вы прекрасно понимаете, какие ощущения испытывал от ТАКОГО праздника пятилетний человечек, а праздник, не смотря на такой оборот событий, продолжился – быстро смолкла громкая музыка, вместо неё громко, на истеричных тонах зазвучали разные голоса разных дядь и тёть, дядя в серебристом костюме подбежал к тому, громадному и хотел его ударить, но не успел, свалившись около ног тёти, что отдыхала на моём столе и тут все замерли…Наступила тишина, только упавший дядя, вставая бормотал: «Галочка, жёнушка, душечка…» и ещё что то и ещё… и тормошил её и голова её развозюкивала большую лужицу крови у моей тарелки по бывшей когда то белоснежной скатерти стола. Потом к здоровяку подскочил ещё кто то и тоже упал.. Затем к нему спокойной походкой – такой он ходил всю свою жизнь, подошёл мой отец. В отностительной тишине , мне со своего места, было плохо слышно, но отец, глядя, как бы с верху на здоровяка, хотя он был ниже его немного , спокойным и твёрдым голосом что то ему говорил. Тот, в начале отвечал ему грубо, нервно, рычал, как зверь прямо какой то, но через некоторое время стал опускать глаза и поник головой. Потом до меня донеслись слова отца: «…она же женщина, она слабая…зубы…Коля…челюсть… испугал моего сына… ребёнок побелел…» и ещё что то и ещё… Потом папка отступил на пол шага назад и уверенным и громким голосом сказал : « На колени сука.» в ответ донеслось какое то невнятное, уже не таким раскатистым басом, как раньше, бормотание – «На к о л е н и!» громче и твёрже повторил отец. И этот громила, этот здоровяк, который лёгким взмахом руки заставлял летать по залу взрослых дядек, медленно и грузно, не поднимая понурой головы, опустился на колени. Вперёд выбежала какая то тётка и плюнула тому на густую чёрную шевелюру волос…
     Потом забежали миллиционеры, разобравшись с произошедшим, закрутили руки здоровяку и увели того куда то, а я, трясясь от страха, вжавшись в мягкую спинку стула, глядя, как врачи забирают тётю от моей окровавленной тарелки, совсем ничего не мог вымолвить и когда, подбежавший ко мне отец схватил меня через стол и поднял на руки, я всем своим тельцем прижался к его сильному и горячему телу, зарылся лицом в большой ворот его рубашки и никак не хотел от него оторваться. Как потом оказалось, нас, вместо предстоящей предполагаемой пешей , семикилометровой «прогулки» по непролазной грязи нашей окраинной улицы, подвезли домой на своём служебном уазике миллиционеры… ДА ДА! Не удивляйтесь! Просто подвезли. По человечески.
   Может спросите : А где же тут правосудие? Правда? Не видно?
На мой же взгляд оно просто горит ярким пламенем и не заметить его никак не возможно: человек, сотворивший зло, беду, причинивший боль, увечья и страдания окружающим – покаялся, встал перед всеми людьми на колени и попросил прощенья. Это ли не правосудие?... Нет, не так: ЭТО ЛИ НЕ ПРАВОСУДИЕ????!!!
     Второй случай, он несколько в ином измерении, но я его тоже считаю состоявшимся правосудием.

                Рука.
     Прошли Лета. Я немножечко повзрослел. Как все мальчишки хулиганил в меру своего ареала (а ареал этот мне чётко умел ограничивать мой отец. Нет, он не кричал, не ругал, не бил – он просто со мной разговаривал, как с равным и включал мою голову и искренне всегда радовался тому, что у него это получается), но вот настало страшное для меня, время переезда. Наш дом, наше родовое гнездо, которое осталось от приличного поместья моих Предков, попал под снос и нам дали трёхкомнатку, величественно разрешив выкупить у государства оба наши дома по заниженной цене стройматериала.
Мы стали жить в квартире. В нашем, активно строящемся микрорайоне, запускали в эксплуатацию новую школу. Всё было новое и учителя и ученики и парты и даже в отдельно стоящем здании абсолютно новые настоящие тренажёры боевых истрибителей (сами кабины самолётов с полной их начинкой)! Абсолютно новые, хрустящие учебники, новые столы в столовой, новые хлеборезки и картофеле очистные машины(тогда старшеклассники дежурили по столовым и помогали поворам – стояли за «такими опасными» хлеборезками и картофелечистками, за моечными громадными машинами, разливали по стаканам горячущее какао и накрывали столы за пятнадцать минут до перемены. Короче новая абсолютно новая жизнь! Конечно, мальчишки знакомились, задирались друг к дружке, разбирались по своему и в конце концов, находили свои места в этом социуме и начинали продолжать каждый свой Путь. Раньше, когда ты уже не совсем мал, но ещё и не очень взросел, всё происходит гораздо легче и существеннее проще: посмеялся вместе с кем то над удачным анекдотом, подтянулся на турнике одинаковое количество раз – и ты уже с ним друг! И потом дружба крепнет и растёт. И вот вы уже друг без друга и не понимаете, как быть – в каждом своём шаге, вы учитываете присутствие друга, его интерес и его ,если необходимо, помощь. Проходят дни, месяцы, Лета, а вы вместе, вам легко и классно. Окружающие, попробовав вас «на зубок» обламывают свои эти-самые зубкИ об вашу крепкую, самую безкорыстную в мире, дружбу. Вы в любой момент знаете, что рядом друг и даже если он, вдруг, по какой то причине, не рядом и вас, всё-таки, смогут обидеть, смогут с вами справиться, то наступит завтра и вы снова будете вместе и этот мир начнёт жалеть, что так опрометчиво снова решил попробовать сломать вас. Конечно же вы разговариваете с ним о том, о чём ни с кем и никогда не разговаривали! Конечно же вы, опираясь на него, как и он, опираясь на вас, помогаете ему, а он вам. Вы убегаете с ним во главе, собранной вами ватаги мальчишек, то на очень далёкий пляж, то на руины вашего прежнего Дома. Вы проводите его по всем своим детским тропам в вашем лесу, делясь самыми светлыми и чистыми воспоминаниями детства. Вы доверяете ему даже больше, чем самому себе и знаете, что и с его стороны точно такое же абсолютное к вам доверие.  Вы, абсолютно, не задумываясь, бросаетесь в драку за него, отстаивая его честь и нисколько не задумываетесь о цене таких поступков. Всё ведь предельно просто – он Друг.
    Его звали, как и меня Андрей. Он был на Лето старше меня – так бывало: некоторые родители, в силу различных обстоятельств, отдавали детей в школу кто раньше на Лето, а кто позже… Но эта, существенная, в том возрасте, разница, нисколько не мешала нам подружиться и стать именно настоящими друзьями. Я жил в квартире, он – в соседской общаге и в школу мы стали ходить вместе, да и со школы тоже. На продлёнку нас загнать было невозможно( это так, если кто не знает, называлась группа продлённого дня – когда родителей дома не было, школьникам разрешалось ходить в эту группу, где, в отличии от регламентированных по времени и по содержанию уроков, школоте нужно было выучить домашние задания на завтра и, зачастую это делалось коллективно и детям легче было усваивать учебный  метериал. Естественно никто и никаких за это денег и не думал просить, не то что требовать!) – я после очень малогабаритной школы(в классах было по семь, четыре, двеннадцать человек) почти никаких уроков не делал целый учебный гот – мне хватало потенциала, заложенного в прежней школе – просто слушал что говорит учитель на уроке, а на завтра пересказывал услышанное вчера. Ему тоже не особо было сложно – ведь как никак старше на целое Лето! Да и, если чего, то мы вместе грызли этот гранит науки…
У Андрюхи были знакомые из старших классов – они вместе жили в общаге и часто мы с ними пересекались, по разным поводам…без злобы… Да и что, по сути то делить детворе, когда все знают друг друга, когда приоритеты расставлены, роли розданы?
Вокруг строился новый наш мкрорайон. С одной стороны была родная, дикая Природа – посадки, поля и глубочайшие, похожие на американские каньёны, овраги. Мы без всяких страховок и альпинистких приспособлений безстрашно покоряли их, цепляясь за травинки, корешки, торчащие из ссохшейся глины, долбали окровавленными ногтями в этой глине ямки и уступчики, что бы не сорваться в журчащий на двадцатиметровой глубине ручей и бывало, рискуя самому свалиться в эту приличную пропасть, вытаскивали друг друга то за руки, то за одежду, а однажды он меня тащил за мой чуб… Он тогда так хохотал, что было не выпустил из слабеющих от смеха рук, мой многострадальный чуб…
    А однажды мы с ним, пробравшись в систему ливнёвой канализации, где ходить можно было только полусогнувшись, куда то забредя, где вместо открытых люков, они были закрыты и чем то придавлены сверху, где, забывшись, мы то и дело разгибались на ходу, изорвав футболки и изодрав кожу на спинах. В итоге, мы совершено заблудились под землёй и в кромешной темноте. Выбрались совершенно случайно – я услышал отдалённый гул двигателей машин и мы стали на слух пробираться на этот гул, время от времени, возвращаясь на развилки, где сворачивали не туда… Вышли мы поздним вечером совершенно в другом районе города… Но мы не ныли и не жаловались, виня друг друга в этой «экспедиции» - мы были просто одним целым и знали, что друг друга не бросим.
    Обычными были такие «невинные» игры, как прыжки по штабелям плит на стройках, соревнования со сторожами в забегах на длинные и короткие дистанции, швыряние друг в дружку(команда на команду), на подобие игры в снежки…только снежками были обычные камни щебня, коих дорожные строители навозили огромные тереконы.
    В один из летних дней, мы с ним решили полакомиться клубникой. Она росла в совхозе, что за окраиной нашего района. Сказано – сделано. Прокрались в ограждению по плотным кустам посадки и были врасплох, как нам казалось совершенно случайно, застуканы подвыпившим сторожем с рвущейся с поводка, огромной овчаркой. Вернее как – он был застукан, а я крикнув ещё, когда было не поздно: «Бежим!» успел отбежать на безопасное расстояние, но потом поняв, что он не прибежит вслед за мной и он схвачен, я вернулся и сдался вместе с ним, ошалевшему от такого поворота , сторожу. За что он меня тут же отблагодарил, залепив очень приличную, не детскую такую пощёчину… одним словом – поиздевался над мальчишками, потешил свою ущербную душонку, попинал нас слегка и напоследок сказал: ну давайте, жрите сколько хотите! Я молча перелез назад через ограду и друг тоже…Чё то не пошла клубничка…
     Мы втихаря, конечно же курили в туалетах, наивно полагая, что учителя ничего не замечают и, конечно же болтали там о разном и о всяком. И вот, однажды, во время очередного такого отравления молодых организмов, двое старшеклассников, соседей Андрюхи по общаге, решив показать мне что то, что я так толком и по сей день не понял – у нас не было с ними никаких и нигде пересечений, ни по интересам, ни по спорту, ни по учёбе – вообще никаких…, просто сказали ему: « А ну дай ка ему по мордасам!» И мой друг, мой верный, единственный друг просто развернулся и врезал мне со всего маху в голову… Тонкой сруйкой на накрахмаленную рубашку с разбитой губы потекла кровь под одобрительные смешки старшеклассников, а моё, уже тогда, прилично спортивное тело, сковала в движениях нет, не обида и, уж, конечно же, не страх – меня сковала дикая досада. Осознание внезапно сорвавшейся, безжалостной лавиной давило всё моё существо, сминало под собой все постройки дружбы и взаимодоверия, безцеремонно рвало провода той, казалось бы, неразрывной дружбы, превращало в громадные горы хлама и мусора надёжные прежде и нерушимые мосты доверия. Я стоял в весьма выгодной позиции для удара и он к нему был совсем не готов. На тренировке, ловя такую позицию, я легко укладывал отдохнуть парней ещё здоровее Андрюхи…  Я просто отвернулся и у пошёл. Пошёл ещё сильнее прикусывая припухшую и отдающую металлом на вкус, нижнюю, кровящую губу, уходил, слыша, как одобрительно высказывали ему похвалы его , видимо, настоящие, для него, друзья. Потом мы проучились ещё один восьмой класс и школа нам разрешила идти дальше в жизнь…  Я, конечно же, не сторонился его и не делал никакого вида, что ничего не было – просто его для меня не стало.
 Правосудие? Спросите вы. А вот теперь давайте вместе подумаем: было ли правосудие?...
    Начались смурные девяностые. Нам было по двадцать Лет… Я женился . Его я больше никак и никогда не встречал – абсолютно разные дороги. Что бы элементарно найти грошики на еду себе и семье, очень многие, ну те, кто не был связан своею профессией с сырьедобывающими предприятиями, тупо просто стали искать выходы из положения. Учителя и инженеры, шофера и строители стали все в один момент продавцами – ездили в Польшу или в Белоруссию за шмотками, жевачками всякими и продавали это барахло на стихийных рынках… Вот и стоим мы с моею молодою супругою, на газетках под ногами лежат вожделенные джинсы, плессированные юбки, играет импортная (на продажу) магнитолла и мимо толпа ищет себе счастье подешевле… Вдруг слышу, отдалённо знакомый, слегка подкартавливающий голос: «Зророва Андгюха!» - оборачиваюсь на него и вижу – мой прежний дружара, ну тот, что просто не разлей вода был…можно сказать второе я моё… Нет и не дёрнулось сердце и не вспомнилась Обида…  Просто прошло всё. ВСЁ прошло. А он мне лопочет, что как типа удачно то! Он как раз штаны себе именно такие, какие у меня есть, ищет и что цена абсолютно его устраивает!... и суёт мне для приветствия левую руку… А я, по привычке, правую… потом смотрю, а правая его висит на перевязи. Спрашиваю друга, мол сломал? Давно в гипсе? А он мне отвечает, что ничего не ломал, что пару Лет, как, ни с того, ни с сего рука стала сохнуть и всё хуже и хуже двигается… А я стою, смотрю на него и вкус, тот вкус с металлическим привкусом во рту, как много Лет назад… Я отвёл его в сторонку и говорю ему так тихо: Андрей, я хочу, что бы ты знал – я тебя давно простил за предательство. Я зла не держу. Это ты сам себя наказал…   
Нужно сказать, что тогда только-только разрешали попам начинать охмурять основное населения абсолютно атеистической страны и я, поскольку религия всё сознательное время моей жизни была под запретом, не разобравшись ни в чём, да и информации толком никакой не было вообще, что бы трезво понимать происходящее, одним словом – я пытался присматриваться к христьянству, думая : ну не может же быть НА СТОЛЬКО глобальным этот обман(если это обман)…. Оказалось, что обман и ещё как может…
 И я на волне попыток входа в христьянскую веру, говорю ему: ты просто сходи в церковь и попроси прощения у бога. А я тебя простил, Андрей….

Вот такое ещё может быть правосудие…Я его не желал и не просил…Я мог бы тогда, на месте его совершить, даже, если бы за него вступились старшие (и совсем не факт, что я был бы сильно избит…), но за предательство дружбы, я не стал бить в морду – от этого дружба не воскреснет, от этого человек, предавший больше никогда не станет родным. Просто, когда чувства между людьми настолько чисты и сильны (а в моём случае – это было, как оказалось, лишь, с моей стороны), тогда и ответка за приченённое зло прилетает безжалостная и помноженная в разы, а может и в десятки раз…
И что самое интересное – она прилетела не от меня. Я не колдун, не шепчу на воду, не ем заячий помёт( или как там это всё делается?) и я не взывал к небесам( к бесам)о его каре. Он просто всё себе сделал сам… своею правой рукой.


02.10. 7532 Л.С.М.З.Х.                2023 гот их эры


фото из интернета.