Злое утро

/Е;)/

Ну вот, опять утро доброе!
Вот хоть бы раз оно было злым! Вста;шь с кровати, к примеру, и не можешь найти второй тапок! Ид;шь в ванную, а слив забился, вода не уходит. А тут ещё и свет отключили
 Ты спускаешься в нижнюю комнату и в пот;мках спотыкаешься. Сидишь на полу и зажимаешь рукой носопырку, кровь сочится, а углу хоть бы хны, он бетонный.
Далее ищешь салфетки, утереться, а нету, кончились, всё на сопливчики перевелись, не буду говорить кем. Идешь в дальнюю кухню, чтоб умыться, и вспоминаешь, что электричества нет, значит и воды, насос не включишь. Чертыхаешься и плюхаешся в старое обшарпанное кресло- качалку на веранде, кое как останавливаешь кровь задрав голову, утираешься полой засаленного халата. А он воняет, как носки твоей бабушки, царство ей небесное. Хотя это была та ещё старуха. Накопила тыщи денег, держала их в банке, ни кто не знал о них, а когда прошла деноминация, получила сто рублей, и тем упокоилась.
А за окном темень, ещё не рассвело. Тишина и покой, отчасти это радует. Идешь на кухню в дом, освещая дорогу фингалом под глазом. Чувствуешь, как он набухает. Чтож так темно то? У зеркального столика стоит подсвечник и спички. Зажигаю. Взгляд полз;т по овальному зеркалу засиженному мухами и упирается в небритое лицо. Ощущение, что оно незнакомо, но новоявленные изыски добавляют ему колоритности. В мутном взгляде плещется что-то дикое. "Дааа... ", мычишь себе под опухший нос и смотришь ниже. Волосатое пузо, не добавляет радости. Шаркая одной шл;пкой шествую дале. Коридор кажется безумно долгим, огоньки тр;х свечей дрожат, словно боятся чего-то. Вдруг, слышу дал;кий " Бууум.. ". Замираю, что бы это значило? Прислушиваюсь, тишина.
И только, тихий, невнятный треск. Видимо мышь скреб;т в углу, сволочь. Прихожу на кухню, ставлю турку с эфиопским кофе на плиту. Хорошо, что газ есть.  Чувствую закипает, появляется  аромат, жизнь вроде налаживается. Но какого то хрена фитили газа гаснут. " Твою ж маковку", думаю за жизнь, и наливаю недоваренный напиток в чашку.
Скольжу обратно по коридору на веранду, хочу встретить восход с недоваренным кофе и фингалом под глазом. Пусть полюбуется на дело рук злого утра.
Сижу в кресле. Оно легонько скрипит, и я слышу - " Ты как? " , и ответ - " Я шмяк! " . Забавно. Допиваю свою бурду, и... оказываюсь на полу. Старое кресло наконец лопнуло. На лице мо;м остатки кофейной жижи и я уже ни чему не удивляюсь. Лижу на полу и философствую: " Если люди падают с кресел, значит это кому-нибудь нужно? "
Свет от подсвечника трепещет в оконном проёме, тень от старого умирающего цветка пляшет на стене, ткань старой путины загадочно колышется. Оглядываю тёмные углы веранды, а Солнца всё нет, и не светает. Странно. Тишина такая, словно мир исчез. Света нет, газа нет, Солнца нет, мышь уже не скреб;т... И мыши нет. Подымаю сво; туловище вертикально, но продолжаю сидеть на полу. В животе противно булькает кофе, ему тоже что-то не нравится. Под руку попадает ТВ пульт. Машинально жму кнопку. Старый кинескопный ящик вспыхивает голубым ореолом и что-то хрипит в ответ. Гаснет. Я слегка озадачен, что он там пробурчал? Поднимаюсь окончательно и подхожу к старому электронному страдальцу. У него во внутренностях тоже булькнуло и стихло. Послышалось слово "Вс;", фантазия разыгралась.
Смотрю на часы, что стоят на телеке, они на батарейке потому время показывают исправно.
8.00!? Не верю глазам своим. Вспоминаю про часы на руке, на них без двух минут восемь. Что За На Хрен!!?? Где свет? Дневной!
Вдруг вижу как постепенно веранда заполняется оранжевым светом, оглядываюсь. Окна смотрят на запад, и я смотрю. А там растёт гриб света и огня. Он подымается к небу и рассыпается белым облаком...  Хреновое утро.
Булькнув губами, словно фыркнул конь, я вырываюсь из паутины  сна. Сердце гулко бь;тся в подушку и вроде на что-то жалуется. Переворачиваюсь на спину и прислушиваюсь к звукам. Сегодня воскресение, супруга уже встала и хлопочет внизу на кухне. Чувствую запах блинов и молочной каши. Умница моя, люблю е; до безумия. В детской, на верху, слышу как шушукаются лапули дочки, погодки. Старшая уже умывается, шумит вода, младшая не расста;тся со своим новым денрожденным мишкой Вини Пухом, он снова запел.  Я тоже встаю, цепляю свой единственный тапок, второй опять глубоко под кроватью отсиживается, и иду к окну. Панорамные окна смотрят на запад. Солнце рыже высвечивает холмы и полоску леса за рекой.
Вот оно, доброе утро.
Напевая песенку Вини,  направляюсь к девчонкам... Но останавливаюсь и оглядываюсь на окна.
А там раст;т гриб...
Успеваю подумать, а что за мужик был во сне?

П. С.
" Да, странный мужик, откуда он взялся?
 На низком широком подоконнике стояло объ;мное глубокое блюдо с песком. По его центру рос бонсай - Бурсера буковидная, мексиканская красотка, а в сторонке от не;, странное и чудное растение - Pholisma Sonorae, родом из пустыней Северной Америки. Формой напоминало гриб, всё домашние его так звали "хэло гриб", он же американец. В эту весну у него проклюнулись нежные сиреневые цветочки.
" Наконец-то", подумал я, и поднялся к девочкам.
-  Доброе утро, все к столу.
Люблю этот голос...