В сетях греховного соблазна

Я и он по-разному ранимы.
Близость не подходит для далёких –
И когда он всё-таки обнимет,
Я умру от воспаленья лёгких.
Сола Монова (Юлия Соломонова)
Костя в мрачном настроении на исходе терпения сидел в машине, полулёжа, завалив назад кресло. Таксистская удача покинула его ещё вчера. Денег едва хватило на заправку, в животе урчало от голода.  Тяжёлые мысли тревожно высверливали мозг.
Жене он как-нибудь объяснит временное безденежье, а что скажет детям?
Какое им дело до того, что у пассажиров в сложившейся экономической обстановке с финансами тоже не густо. Все в одном котле варимся, перебиваясь с трудом тем малым, что удаётся заработать.
Есть, конечно, денежные мешки, которым тем лучше, чем всем остальным хуже, но они больше на своих автомобилях катаются.
Прежде хоть на хлеб денег хватало, ближе к весне паёк с каждым днём жиже становится.
На календаре начало апреля. Как назло, погода соответствует настроению. Утром солнце светило, даже разморило в машине, потом ветер холодный налетел, а с полчаса назад снежная крупа волнами посыпалась.
Домой с пустым карманом возвращаться не хочется.
Настеньку, жену, забыл,  когда обнимал последний раз. Целыми днями в ожидании пассажиров да в разъездах. Поспит часа четыре и опять за баранку.
Ладно бы заработок был, а то больше даром катается.
А что делать! Работы толком вообще нет. Где штат набирают, там платить забывают вовсе, кивая на ризис.
Костю от усталости и унылых дум разморило. Но уж так устроен человек, что не может страдать и унывать слишком долго. На смену безрадостной реальности поспешили красочные фантазии.
Прикрыл глаза, разомлел, размечтался.
Настенька. Хоть и живут больше пяти лет вместе, двоих детишек воспитывают, а любовь у них до сих пор как в самом начале, словно растянули медовый месяц на добрую половину жизни.
Каждый раз, когда видит жену в романтических грёзах, а случается это довольно часто, воображение рисует Настю в приталенном красном платье, развевающемся на лёгком ветру.
Крупный белый горошек на ярком фоне, распущенные по плечам густые волосы, огромные, светящиеся ликующей радостью тёмно-серые глаза, улыбка во всё лицо, раскинутые навстречу ему зовущие руки-крылья.
Каждый раз, представляя её в тот замечательный день, запомнившийся навсегда, он вновь и вновь удивляется, как эта миниатюрная, до сих пор похожая на маленькую девочку женщина, могла родить таких замечательных ребятишек.
До сих пор она кажется ему той, семнадцатилетней. Столько Настеньке было, когда судьба свела их вместе, неожиданно сблизив посредством комичной ситуации.
Так же как сейчас он томился в ожидании пассажиров. Погода была совсем нелётная. Зарплату в организациях и на производстве только через неделю начнут выдавать.  А пока никто не ездит.
Тоска зелёная да и только.
Чтобы скоротать время и унять меланхолию, Костя раскрыл томик Драйзера.
На странице удачливый авантюрист Фрэнк Каупервуд с лёгкостью необыкновенной шагал по головам, делал деньги практически из воздуха, завоёвывал благосклонность красавиц.
Костя ему немного завидовал. Не раз и не два задавал себе вопрос, почему у него никогда так не получается? В чём кроется изъян: в характере, в неблагоприятных обстоятельствах или судьба наперёд до конца дней расписана?
Ответа не было.
Наверно, просто не смог бы так запросто, как герой романа, предавать и перестраиваться, следовать всю жизнь за единственной целью – за большими деньгами, несмотря ни на что.
Да, деньги сейчас пришлись бы кстати. Но, увы, пока что юноша читает, как красиво живёт Каупервуд и его окружение.
Сначала и он не был прожжённым проходимцем. Обыкновенный искатель приключений, немного авантюрист.
Каупервуд увлекался податливыми девочками в доходных домах, довольствовался малым,  потом влюбился в Лилиан Сэмпл, замужнюю женщину старше себя, уже имеющую жизненный опыт.
Наверно Лилиан и обучила его относиться к жизни, безжалостно отсекая мораль и душевные резания.
Спустя немного времени женщина стала вдовой, и женой самого Фрэнка.
Обеспеченная жизнь и новые финансовые возможности превратили его в расчётливого эгоиста и сноба.
Вскоре женщина перестала удовлетворять растущие как на дрожжах потребности, вкусы и стремление к жизни в высшем обществе у Каупервуда.
На горизонте событий появилась молоденькая, совершенно обворожительная девушка Эйлин Батлер. “ Вся она, каждое её движение было исполнено прелести”.
Костя увлёкся описанием девушки, историей её романтического завоевания начинающим хищником, физически представлял себе это божественное создание.
В  теле юноши естественным для его возраста образом бурлили молодые соки. Ощущения близости к понравившейся героине были невыносимо реальными, заставляли чувствовать её дыхание, запах, вкус поцелуя.
Волны вожделения будоражили Костину кровь, руки дрожали от нетерпения. Он целиком и полностью сосредоточился на сюжете, ощущая себя в этот момент тем самым Каупервудом.
Юноша торопился прожить сладостные моменты вместе с персонажем, перескакивал глазами через предложения и целые абзацы, которые упускали процесс чувственного соблазнения и саму любовную страсть.
Дверца машины тем временем резко распахнулась, впустила внутрь кабины свежий холодный воздух, а вместе с ним облако очаровательных запахов и милую Эйлин.
Перескочить за одно мгновение из одной реальности в другую никак не получалось. События странным образом смешались, не давая сосредоточиться.
Миниатюрная девушка бесцеремонно плюхнулась на сиденье, изящным жестом поправила изысканное платье, явно предназначенное для праздной жизни, положила на колени малюсенькие ручки с детскими ноготками кораллового оттенка, и требовательно приказала, –   ну…
– Я вас слушаю, милая Эйлин.
– Вы ненормальный, да? Поехали уже.
– Куда, принцесса?
– Куда и раньше…
– Извините, разве мы с вами куда-то ездили, не припомню?
– Я же сразу расплатилась. Спросите у диспетчера, если у вас проблемы с памятью, сидели бы дома. Клуб Юбилейный. Давайте же быстрей, я опаздываю.
– Да-да, готов катать вас даже бесплатно. Вы так живо напоминаете мне… впрочем, неважно, кого. Можно полюбопытствовать, как вас зовут на самом деле?
– Вы со всеми девушками так прытко знакомитесь! Между прочим, я несовершеннолетняя. Мне не нужно одолжений, деньги я вам отдала. Заканчивайте попытки познакомиться, мне сейчас не до вас.
– Не сомневаюсь. У меня впечатление, что знаком с вами очень давно.
– Глупости. Первый раз вас вижу. Мы едем или нет!
– Как скажете. Но у меня не было ни одного заказа, с самого утра.
– Издеваетесь? Вы меня привезли, я бегала в магазин, всего на минутку. Мне что, снова платить?
– Ну что вы, Эйлин. Такие прелестницы вообще ни за что платить не обязаны.
Костя всё ещё плыл на волне книжных событий.
– А не на той машине случайно вы приехали? Водитель явно нервничает, — показал он на припаркованный почти рядом автомобиль с шашечками.
– Ой! Перепутала. Извините, ради бога! Немножко нервничаю. Меня девочки ждут. У нас музыкальный номер, без меня ничего не получится, я солистка.
– Значит, едем.
– А тот водитель?
– Вы же ему заплатили за всю поездку, Эйлин. Какая ему разница?
– Никакая я не Эйлин. Меня Настя зовут.
– Какое нежное имя. Настенька. А я просто Костя. Можно я вас после концерта встречу? Это вас ни к чему не обяжет. Продолжим беседу, только и всего. Вы меня выдернули из беспросветного уныния по причине полного отсутствия пассажиров.
– Я же вас бессовестно эксплуатирую. А вы точно не потребуете деньги?
– Точнее не бывает. Только обещайте опять не перепутать машину. Впрочем, я буду встречать на выходе, вы такая рассеянная, а колокольчик этого изумительного платья не заметить невозможно.
Не успел Костя высадить Настю возле клуба, как посыпались заказы, один за другим.
Кажется, девочка приносит удачу, – подумал юноша, и закрутился в вихре профессиональных обязанностей.
Работать стало легко и весело.
Они встретились, почти до утра катались, оживлённо беседовали.
Девочка была прелестна. Впрочем, она и теперь такая же удивительная.
Затем была волшебная весна и совершенно фантастическое лето любви, полное насыщенных эмоций и сказочно приятных сюрпризов.
С Настенькой Косте расхотелось быть Каупервудом. Очаровательная малышка забрала его сердце в плен, полностью лишив рассудка.
Незадолго до наступления Нового года они поженились, имея на балансе неугасающую любовь и двадцать три недели самой прекрасной на свете беременности.
Костя пребывал в полудрёме, но фоном отчётливо слышал происходящее в реальности,  мысленно обнимая в воображении Настеньку, сгорая от вожделения и страсти.
Конечно, она была одета в то же красивое расклешённое платье в горошек.
В фантазии он стремился, во что бы то ни стало дотронуться до желанного тела, предвкушал немедленный восторг единения.
Длинное платье почему-то мешало прикоснуться, скрывало от разыгравшихся чувств самое желанное и соблазнительное.
Запах нетронутой девственности  (возможность возвращаться мыслями по желанию в тот замечательный день было в его власти) манил невыносимо, отзывался спазмами внизу живота.
Костя запутался в нижних юбках жены, которых отчего-то оказалось не одна, а несчётное число. Сверху добраться до желанной цели мешал глухой ворот (откуда он взялся в лёгком платье!)
Губы Настеньки всё время ускользали от поцелуя. Вместо налитых грудей в руках почему-то оказался автомобильный руль…
Запыхавшийся, с тягучей слюной на подбородке, Костя очнулся от тяжёлого забытья.
В окно машины настойчиво барабанил странного вида парень.
– Такой кайф, паразит, испоганил, – с досадой подумал Константин, хотя несколько минут назад мечтал хоть кого-нибудь с деньгами взять на борт.
– Шеф, свободен?
– Да, я вас слушаю, – ответил Костя, постепенно приходя в себя.
– Мне бы за девочками съездить. Плачу два конца, и за простой. Деньги сразу.
– А если не найдём?
Костя лихорадочно соображал, соглашаться или нет. Не любил он ездить за ночными бабочками. Такие рейсы нередко заканчивались неприятностями, разборками с клиентами, которые некоторое время сорили деньгами, пока не обнаруживали дырку в кармане.
С другой стороны, в его кармане денег совсем нет.
– Мои проблемы. Знаю, где точно есть. У меня сегодня праздник, племянник родился. Прикидываешь! Сестрёнка удружила. Нужно как следует оттянуться. Ну что, едем, брат?
– Скажи куда… и сколько.
– Если на Щелчке нет, метнёмся на Горьковку. Или на Ярославку. Найдём, не боись. Я сегодня фартовый, дядькой стал. Ну, сеструха, уважаю!
– Я не против кататься, если не даром. Хоть на край света доставлю. Любой каприз за ваши деньги. Но, хотелось бы для начала пощупать руками реальные аргументы в реальных купюрах.
– Так далеко мы не поедем. Всё намного проще, и прозаичнее. Меня Денис зовут.
– Костя. Хочу сразу предупредить, что разговоры про девочек и разврат не люблю. Я человек глубоко семейный, с определёнными моральными принципами. Эта поездка для меня просто работа. Если не сложно, упускайте в разговоре фривольные темы.
– Годится. Сложно, конечно. Ведь о чём бы мы ни говорили, всё в жизни сводится к банальному траху, как его ни назови. Любовь – это выдумка. Всё, брат, молчу. Табу.
Денис вынул из кармана объёмный бумажник, вытащил с таким выражением на лице, словно стряхивает пыль, три сотенных бумажки с американским президентом и вручил Косте.
–  Это аванс, я сегодня добрый. Если срастётся на ближних точках, всё равно оставишь себе. Как видишь, я не собираюсь ловчить. У тебя своя цель, у меня своя. Поехали. Не обидишься, если буду в дороге пить пиво?
– Пей. Только не кури. Я бросил, задыхаюсь от табачного дыма.
– Я тоже бросаю. Вместе веселей.
Тронулись. Оба удобно устроились, каждый на своей душевной волне.
Костя в уме производил несложные расчёты с лежащими в кармане купюрами, ловко распределял деньги на необходимые для семейной жизни первоочередные траты.
Срочных расходов выходило много, но полученной суммы хватало почти на всё.
Это радовало. Но, деньги пока не заработаны.
Юноша немного послушал Дениса, который отхлёбывал пиво и говорил, говорил, всё больше о личных фантастических достижениях. О том, что “таксует” на измайловском входе Черкизовского рынка. Что катает в прямом и переносном смысле  мелких оптовиков с закупленным ими товаром.
По его рассказам деньги в карман сыпались щедрым потоком.
Сегодня и завтра у него выходной.
– Сеструха всё же. Родная кровь. Я ей такой подарок задумал – закачаешься.
Костя безуспешно боролся с необходимостью слушать, потому перевёл беседу в фоновый режим: время от времени кивал собеседнику или вставлял короткие нейтральные реплики.
Что именно пассажир говорит, он не понимал, почти не слышал.
Впрочем, собеседнику это было не слишком нужно. Он балдел от удачи и воображаемой  значимости, от постоянного и неизменного везения, от наличия денег в кошельке, и многого-многого от чего ещё, о чём повествовал с придыханием.
Его речь дышала оптимизмом, далеко идущими финансовыми планами и избытком энергии, которыми он сейчас пытался щедро делиться.
Водителю до всего этого не было дела. Он думал о своём, одновременно выполняя на автомате профессиональные действия.
Во время движения у Кости включался особенный режим функционирования. Его внимание становилось объёмным, многоканальным. Он всё видел вокруг, всё слышал и замечал, чувствовал дорогу, предвидя заранее события и спонтанные реакции других водителей.
Контролировать процесс было просто. Денис нисколько не мешал. Он даже не требовал включить шансон на полную громкость, как это происходило обычно с подобными клиентами.
Слово шансон Костю раздражало и коробило. Большинство пассажиров этим термином называли шедевры лагерной лирики, бездарные, похабные, идеализирующие тюремную романтику, разврат и худшие стороны примитивных инстинктов.
–  Мурку давай, – с вожделением орали некоторые из них, упиваясь эффектом, производимым  примитивной “нетленкой”.
Костя мог послушать некоторые образцы означенного жанра, например Круга или Танича. Например, “ Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье…”. Довольно приличная песенка, задушевный вокал. Содержание, конечно, если вдуматься, не очень. Денег нет, и не будет, но ведь можно выиграть их в лотерею.
Такие вещи обычно слушают душой, не вдаваясь в смысл слов, просто парят на восходящем потоке обманчивых эмоций. У Кости так не получалось. Юноша начинал вслушиваться в слова, анализировал смысловую составляющую, которая полностью изменяла впечатление.
С содержанием выходила полная белиберда.
Даже эти барды, пусть красиво и душевно, пели о примитивных неудачниках, которые ничего не умели, не хотели учиться жить, плыли по течению, мечтали лишь о том, чтобы их грели молодые доступные красавицы без особенных обязательств, а деньги появлялись сами собой, стоит только раскрутить барабан удачи.
Костя думал и чувствовал иначе. Счастье и своё будущее он находил в семье. Для жены и детишек готов был трудиться день и ночь, лишь бы  видеть их радостные лица.
Не его вина, что проклятая перестройка разрушила и перекроила жизненный уклад, лишила надолго не только стабильности, всего, что строили до этого долгие годы.
Денис был в ударе, повествуя о героических буднях. С каждым новым рассказом его доходы росли, кошелёк пух, возможности вырастали в геометрической прогрессии.
Попутно пассажир опустошал пиво, бутылку за бутылкой, время от времени забегал в попутные ларьки и магазины за новой порцией пенной продукции.
Проехали Щёлковское шоссе до кольцевой автодороги. Ни одной точки, где девочки торгуют телом, не встретили. 
Денис щедро добавил ещё сто зелёных рублей, с лёгкостью небывалой брезгливо расстался с очередной купюрой.
Поехали в другие возможные места, где можно было встретить девочек с низкой социальной ответственностью.
Видно день выдался для Дениса не очень удачный. Цель его путешествия не думала приближаться. Из кошелька пассажира в Костин карман, грея теплом неожиданных возможностей, легли ещё несколько купюр.
Потом ещё, что заставляло Костю менять финансовые планы в сторону неожиданного изобилия.
По выражению лица возбуждённого собственными рассказами Дениса не было заметно, что его волнует неудачная поездка. Он, словно глухарь на току, радовался жизни. Даже неудачи приводили его в некое подобие восторга, на ходу рождали шутки и новые порции неправдоподобных баек о сумасшедших заработках.
Для Кости эта поездка была нереально удачной. О таком заработке он и мечтать не мог.
В итоге повезло и Денису достичь желанной цели.
Неожиданно они нарвались на большую точку, где кучковались путаны на любой вкус.
Тут же к машине подбежала “мамочка”. Она увлечённо расхваливала товар, словно торговала не продажной любовью, а произведениями искусства, преувеличенно щедро расписывала выдающиеся породные и экстерьерные качества девчонок, их необузданный интимный темперамент, сексуальные предпочтения и способности, озвучивала небывалый, раз в десять, разброс цен.
Костя включил фары, направил свет на строй жриц любви.
Денис ходил, вглядывался в фигуры и лица девочек, нагло теребил их груди, пробуя на упругость, лапал за задницы, вглядывался в лица.
Нет. Ему ни одна не нравилась.
– Есть эксклюзив, – шепнула на ушко “мамочка”,  – но очень дорого. Не каждому по карману такие экземпляры.
– Не томи. Сколько?
– Семьсот.
– Рублей?
– Баксов.
– Предъявляй, показывай.
– Капелька, дуй сюда, живо. Но смотри, парниша, если что, я номер машины сфотографировала. Испортишь товар – пожалеешь, что на свет появился. Эта девочка, наш бренд.
– Ну же, не томи.
Из блестящего джипа материализовалась миниатюрная девушка, одетая в объёмное платье, скрывающее под многочисленными складками подробности телосложения. Вид у неё был слишком скромен для представительницы столь откровенной профессии.
– Ничего себе, – присвистнул Костя, – Эйлин.
Фея неуловимыми глазу деталями походила на его Настеньку. Правда, платье в крупный горох было васильковое, но талия даже тоньше, чем у жены тогда, в день их знаменательного знакомства.
На её ногах были мизерного размера туфельки в тон платью на высоченных шпильках. Пушистая рыжая грива, белоснежная мраморная кожа, обезоруживающее скромностью милое личико, абсолютно целомудренный взгляд.
Костя на мгновение потерялся. На поверхность восприятия всплыло возмущение. Как они посмели торговать телом ребёнка!
На вид малышке было не больше семнадцати лет. А как обворожительно она улыбалась…
И глаза. Они просто не умещались на идеально правильном лице. Невозможно было поверить в то, что они находятся на рынке товара для извращённых эротических утех.
Костя смотрел на девушку, открыв рот. Сердце выпрыгивало из исконных пределов, отзываясь набатом в каждой клеточке изумлённого видением тела.
Стоит ли говорить, что Денис расплатился не глядя?
В бумажнике у него после этой процедуры остались лишь несколько мелких купюр. Но это нисколько его не огорчило. Оптимизм так и не покинул искателя приключений.
Он светился, считая сделку успешной.
– Деньги – мусор, тьфу, жалкие бумажки! Сейчас съездим в одно место, займу у друзей. Мне не откажут. Костя, я твой должник.
Денис нежно, едва касаясь губ девушки, запечатлел поцелуй, галантно усадил её на заднее сиденье и скорректировал маршрут.
– Не дрейфь, братан. За всё рассчитаюсь. Смотри, какую королеву отхватил. Сам себе не верю. Богиня. Вперёд, дружище! Расценки знаю. В долгу не останусь. Костя, мы теперь так отпразднуем рождение племянника, мало не покажется.
Слова сыпались из него как из рога изобилия. Пиво между тем тоже лилось рекой.
– Капелька. Это же надо такое придумать. Кто же тебе дал такое имечко?
– Мама. Это она меня так называла в детстве. Любит, до сих пор считает ребёнком.
– Не сомневаюсь, что любит. Я в тебя тоже влюбился. С первого взгляда. Мы с тобой такое замутим. Замуж за меня пойдёшь, – непонятно, шутя, или всерьёз спросил Денис.
– Ты так говоришь, пока ничего между нами не было. Получишь желаемое и забудешь. Для того чтобы принять или отклонить подобное предложение, нужно сначала узнать человека. Без любви семья в тягость.
– Надо же. Зарабатываешь развратом, а размышляешь как невинная дева.
– Зачем ты так? Ведь не знаешь, какая напасть завела меня в тупик. Хотя понимаю насколько смешно и нелепо, когда путана философствует, пытается изображать из себя жертву.  Товарно-денежные отношения ими и должны оставаться. Ты ведь заплатил как за элитный товар. Скажу больше, однозначно переплатил. Но ведь для тебя деньги не проблема, я правильно поняла?
– Немного не так. Деньги для меня не цель. Как приходят, так и уходят. Чего их жалеть. Но и выбрасывать их на ветер не желаю. У меня сегодня праздник. Ты – его самая яркая часть. Гульнём на славу. Вот, смотри – это презервативы. Разные, шесть видов. С пупырышками, сверхтонкие, с запахом клубники, для минета, с разными вкусами, а эти вообще прикол – в темноте светятся. Пробовать будем все. Я столько желания накопил – на неделю хватит. Главное, чтобы твоя капелька выдержала.
– Хвастун, – подумал Костя.
Несколько часов он его слушает, всё парень врёт, каждое его слово – гротеск. Просто не может иначе. Ну, да и бес с ним. Таксистское дело сторона: баранку крутить, ухо держать востро, помалкивать.
– Так говоришь, нужда заставила? Вот и поделись. Излей душу. Авось легче станет. Люблю исповеди слушать, – явно бравируя положением владельца девушки, как товара, произнёс Денис.
– Не в чем мне каяться. Ты же видишь: не плачу, судьбу не кляну. Да и тебе лишний груз ни к чему. Любопытство не всегда безопасно.
– Мата Хари что ли, на спецзадании? Не смеши. Не хочешь – не говори. Тогда помолчи, отдохни, настраивайся на самый жёсткий секс. Так отдеру – мало не покажется.
– Как скажешь. Мне за разговоры по душам не платят, а цену свою отработаю.
– Капелька, не заводи меня. Я ведь и без того на взводе. Из последних сил держусь, уговаривая эрекцию успокоиться. Того и гляди к процедуре глубокого бурения прямо в транспорте приступлю. Тебе это нужно?
– Хозяин – барин. Желание клиента – закон. Я ведь не собираюсь от страсти в обморок падать.
– А придётся. Не такие как ты пощады просили.
У ворот вещевого рынка, в том месте, которое указал Денис, стояли две Волги. Он глянул на них и рассвирепел, – чужаки! Сколько работаеюздесь, никогда их не видел. И знакомых никого. Пойду, разберусь. Сейчас они у меня попляшут.
 Минут пять продолжалась возле машин возня и крики. Денис пришёл расстроенный, с оторванным у куртки рукавом и наливающимся бланшем под глазом.
– Уроды! Я это так не оставлю. Ладно, сейчас братва подъедет, уроем насмерть.
Знакомые бомбилы появились минут через двадцать. Оказалось, тех двух поставила крыша. Денис долго мирился и братался с незнакомцами.
Удивительно, но его настроение нисколько от инцидента не пострадало. Он всё так же светился оптимизмом.
 Денег взаймы ему дали: пятьсот долларов и сколько-то тысяч рублями. Почти половина сразу перекочевала в карман к Косте.
 Счастливый и шумный, Денис продолжал пить пиво, время от времени убегал в кусты по малой нужде, всё более вихляющей походкой.
– Блин, –  задумчиво заявил он, сбегав в очередной раз, – совсем потерял бдительность. Капелька, твоё очарование лишило меня разума. Я ведь таксист. Знаю, что менты по вечерам промышляют этой подлой темой. У тебя ведь паспорта с собой нет, я прав?
– Конечно, нет. Я же путана.
– И я о том же. Остановят, начнут документы проверять. И не останется у меня ни подруги, ни денег, одни презервативы. Тебя как зовут на самом деле, если что?
– Зовите Машей. Не всё ли равно? Только зря беспокоишься. Не похожа я на ночную бабочку. Те вульгарно одеваются и выглядят соответственно. Скажете, что на дискотеку едем. Поверят.
– А ведь верно. Ты чего пить будешь? Пива хочешь?
– Если только красного вина чуточку, а лучше без него.
– Ёщё скажи, что не куришь.
– Так и есть.
– Чудеса. Не девочка – сплошная загадка. Лет-то тебе сколько?
– С возрастом порядок, уже можно.
Встретив по дороге большой гастроном, Денис попросил остановить. Закупал выпивку и закуску долго, основательно.
Из тележки выгружали в багажник, запихивая товары впритирку. Он уже был основательно навеселе, нисколько не скупился. Чуть не всю занятую сумму потратил.
 У Кости сосало под ложечкой от вида обилия деликатесов.
Сегодня он ещё ничего не ел. Правда, содержимое кармана радовало. Ради такого заработка можно один день поголодать.
Денис основательно утомил парня говорливостью, но работа есть работа.  Просто так никто не платит.
Пиво и завиральные истории лились рекой.
Когда подъезжали к своему городу, парень, наконец, утомился и заснул.
С одной стороны это обрадовало, но куда ехать? Нужно будить.
Денис долго брыкался, не желал открывать глаза, потом нехотя выплюнул адрес заплетающимся языком и опять отбыл в гости к Морфею.
Это уже становилось проблемой.
Капелька безучастно наблюдала за процедурой побудки нанимателя с заднего сиденья. Казалось, её совсем не трогало его овощное состояние. Спит и спит. Что с того? За всё уплачено.
Костя мял пассажиру уши, хлопал по щекам, зажимал нос. Денис храпел, пускал пузыри, но стойко держал удар – даже во сне оставался оптимистом.
Зато Костя начал выходить из себя. Он проголодался, засыпал на ходу, валился с ног от усталости. Силы потихоньку угасали, зато появлялась злость.
Не везти же его к себе. Ещё эта малолетняя шмара.
Нет, на неё Костя не злился. Напротив, она вызывала в нём бурю взаимоисключающих эмоций. Девочка одновременно нравилась, вызывала вожделение и тем же раздражала.
Водитель давал себе отчёт, что перед ним опустившаяся, падшая женщина.
Но какая!
В похожую девочку, только в красном платье, он влюбился тогда. Только ту зовут Настенька. А эту… понятно, что она совсем не Капелька.
Впрочем, это совсем не имеет значения.
Проснётся Денис, и распрощаются навсегда.
Пусть тешит его пока порочной привлекательностью, перемешанной в странной пропорции с молодостью и невинной свежестью. Удивительное, парадоксальное сочетание целомудренной оболочки с греховным и лживым содержимым.
Боже, ну о чём он думает, какая может быть свежесть у проститутки! Бред. Какая свежесть: первая, вторая, десятая, последняя?
– Да просыпайся же, наконец, скотина! Устал я от тебя. Мне домой пора.
Денис открыл глаз, затем второй, дохнул жёстким перегаром, – ты кто, блин, чего тебе надо!
– Приехали домой. К тебе домой. У тебя сегодня, точнее уже вчера, был праздник. Сеструха родила племянника. Мы ездили за девочкой. Ты выбрал самую дорогую.  Вспоминаешь?
– А мне какое дело!
– То есть как, какое? Забирай свою девку и вали отсюда. Я устал катать твою пьяную задницу. Моя часть договора выполнена. Что будет происходить дальше, мне по барабану. Это твой дом, твой подъезд. Поднимайся и уматывай.
Денис долго соображал, потом вдруг подхватился, выпрыгнул из машины, пропахал носом асфальт, расцарапав фейс по всему периметру.
Костя с трудом поднял его.
– Сам дойдёшь? Не хочу неприятностей от твоей родни.
– Угу.
– Тёлку свою забирай. И презервативы.
– Какую тёлку?
– Которую приобрёл за сумасшедшие деньги. Для праздника плоти.
– Да пошли вы! Никто мне не нужен. Себе забирай. Дарю. У меня племянник родился. Я сегодня щедрый.
– Денис, ты совсем ку-ку? Зачем тогда ездили? Ты денег потратил больше, чем я за месяц зарабатываю. Ничего не понимаю.
– Отвали. Я тебе больше не должен? Ну и мотай отсюда со этой шалавой. Спать хочу.
– Поясни, как это себе забирай, зачем мне такие подарки?
– Не до вас мне, Сказал же, спать хочу. А эту… тебе дарю. Используй на своё усмотрение. Плохо мне. Зачем напоили? И избили вдобавок.
– Дурак ты, парень. Никто тебя не трогал. Разве что дружки, там, на рынке, глаз подбили. Сам грохнулся. Пить нужно меньше.
– Ага, сам себе всю рожу разбил. Дверь в подъезд открой, замок кодовый.
– Говори код.
– Не помню.
– Ещё интереснее. Вечер перестаёт быть томным. Мне что, ночевать тут с тобой?
– Звони. Триста шестнадцатая квартира. Мамаша дома должна быть.
– Другое дело. Но, она, скорее всего, спит.
Минут через десять трубку домофона подняли.
– Мамаша, тут сыночек ваш рождение племянника справлял, лыка не вяжет. Дверь откройте.
– Носят вас черти среди ночи, покоя нет.
– Могу у подъезда его оставить.
– Открываю.
Костя с трудом дотащил его до лифта, погрузил, нажал этаж и стремглав выбежал на улицу.
– С тобой-то мне что делать, подруга?
– За что заплатили, то и делай.
– Это ты брось. Я человек семейный. Меня дома жена ждёт, Настенька. Мне приключения на задницу не нужны.
– Хочешь выбросить из машины и оставить, среди ночи?
– Я этого не говорил.
– Значит, вези домой и трахай. Утром на такси отправишь.
– Это у тебя юмор такой? Сказал же, жена. Понимать нужно.
– Тогда домой вези.
– Куда, где твой дом?
– Дом далеко, а комната в гостиничном комплексе “Космодром”. Мы её с подружкой на двоих снимаем.
– Где это?
– По дороге на Красноармейск, недалеко от Зверосовхоза.
– Ого! Время-то, знаешь сколько?
– Какая мне разница.  К себе не берёшь, значит вези. Я заплачу. Вот тебе для начала пятьсот рублей. Деньги лишними не бывают. Можно я спереди сяду?
– Садись куда хочешь. Только поехали скорее. Навязалась на мою голову.
– Я не вязалась. Сами за мной приехали. Между прочим, меня Лариса зовут. По-настоящему.
– Костя я. Но. Лучше, если ты по пути молчать будешь. Бесите вы меня, жертвы свободной любви.
– Первый раз встречаю мужика, который от дармового секса отказывается. Меня за такие деньги покупают, что порой рычать хочется. Попробуй, дурачина, испытай судьбу.
– Моя судьба всегда при мне. Сказал же, Настенькой зовут. Тебя понять не могу. И презираю.
– Не злись, Костя. Я-то перед тобой, чем провинилась? Думаешь, от хорошей жизни на панель пошла?
– Ничего я не думаю. Ладно, проехали. А правда, почему? Ну да чего я в душу-то лезу, самого в такси нужда загнала. Терпеть не могу этот волчий промысел. Каждый норовит носом ткнуть, словно прислугу, хозяев из себя строят. Ненавижу, когда помыкают. Это же получается форменное насилие. Обидно. А что делать, если другой работы нет?
– Видишь, Костя, задаешь вопросы, сам на них ответ знаешь. Нужда. А у меня и кроме нужды причина есть. Проиграл меня друг милый, можно сказать жених, в карты проиграл. Вот такая незадача. Только я не плачу. Потеряла веру в людей, в будущее. И в себя заодно. Долг за него отрабатываю. И ведь странная, понимаешь, ситуация. Чем больше им денег приношу, тем быстрее долг растёт. У тебя есть долги?
– Сторонюсь заимствований. Родители научили на заработанные средства жить.
– Вот и думаю, глядя на тебя: долг-то не мой. Пусть бы милый сам за него отвечал. Посмотрела я на твоего друга, на тебя, и поняла – люди все разные. Мне бы такого, как ты, преданного, верного.
– Какой он мне друг, так, случайный попутчик, транзитный пассажир.
– Вот и мой транзитный. Думала любовь. Оказалось, что всё придумала. А я убегу от них. Теперь точно решила.
– Это же мафия. Поймают. Покалечить могут.
– Справлюсь. Не дам загубить окончательно свою жизнь. Подготовлюсь хорошенько и сбегу.
– Да уж! Думал, что у меня всё плохо. А сравнить с твоей ситуацией, я счастлив. По самые уши в благополучии.
Незаметно, слово за слово, оба вывернули наизнанку души. Откуда-то с самого дна сознания поднялось желание помочь, о чём парень зачем-то сказал Ларисе.
Костя почувствовал вдруг, как соприкоснулись оголённые участки их сущностей, пытаясь внедриться в возбуждённую несправедливостью жизни нервную ткань.
Остатки сознания велели сопротивляться, но на эти действия не хватало уже сил, ещё меньше было желания.
Похоже, он слишком широко распахнул дверцу души, потому что Лариса неожиданно выпустила иголки. Видимо у неё уже был соответствующий жизненный опыт.
– Даже не думай вмешиваться в мою судьбу. Это мои и больше ничьи проблемы. Береги семью. Ну, почему ты мне раньше не встретился? Ничего этого со мной не произошло бы.
По лицу Ларисы медленно скатывались трогательные до спазмов в голове волнующие капельки девичьих слёз. Она съёжилась, застыла.
Даже со стороны было видно, как человечек страдает.
Не было даже капли понимания, что между ними происходит. Оба не имели воли руководить своими действиями.
Что-то чрезмерно сильное и требовательное захлестнуло душу, заставило вдруг безоговорочно подчиниться мгновению, подарить друг другу частичку тепла и нежности, принять от незнакомого человека невыносимо чувствительные ласки.
Оба моментально покрылись испариной, сознавая, что стоят на краю бездонной пропасти, выхода из которой нет, и не будет, стоит лишь сделать хоть один неверный шаг.
Костя не заметил, как голова девочки оказалась на его плече.
Одна рука нырнула в волосы, другая легла на его ладонь.
Нужно бы одёрнуть девицу, сбросить с себя непосильный груз этих ласковых рук, от которых исходит неведомая, сковывающая свободу действий энергия, делающая покорным, податливым и робким.
Гипнотическое действие близости, мощное притяжение, желание немедленно объединить тела и души в единое целое, требовательная пульсация внизу живота, давила, требовала немедленной реализации.
– Неужели нет никакого выхода, – судорожно соображал Костя, хмелея от желания?
Но как, скажите, как отбросить несчастного бездомного котёнка, ласково трущегося о твою ногу в надежде на спасение? Может быть, ему и нужно-то всего несколько минут ласки, участия, сопереживания.
– А потом! Что последует после первой нечаянной ласки? Есть ли сила, способная остановить поступательное движение безумной страсти, накрывающей уже сейчас?
От нежных прикосновений, возможно и не от них вовсе, от самой обстановки, Костю основательно затрясло.
Он почувствовал, как захлёстывает, накрывает целиком неудержимое желание ощутить обнаженное тело, впиться в него губами. Ласкать, теребить, сминать эту желанную, соблазнительно нежную плоть, и непременно войти как можно глубже, желательно целиком и полностью, до абсолютного поглощения, чтобы не стало его и её, а появилось нечто общее, чего невозможно разъединить иным способом, кроме смерти.
Костя неожиданно понял, что не чувствует, совсем не видит дорогу.
Внимание и воля сосредоточились на теле Ларисы, драпированном таким родным и близким платьем в горошек, пусть другого цвета, на тонюсенькой талии, соблазнительных полушариях трепещущей груди, призывно и дерзко выпирающей колокольчиками наружу.
Он медленно погасил скорость, чувствуя, что не владеет больше собой, съехал на обочину, повернулся лицом к девушке и впился в её алые губы, на несколько бесконечно долгих минут потеряв от соприкосновения с зовущим ртом и вкуса слюны сознание.
То же самое происходило с Ларисой.
Её тело сотрясали внутренние толчки огромной силы и интенсивности, отражающиеся на лице выражением безмерной величины блаженства.
К счастью девушка пришла в себя первая, прекратила дальнейшие действия, отстранив Костю обеими руками.
Продолжение неминуемо привело бы к немыслимым для мужчины последствием, основное и главное из которых с необычайной лёгкостью разрушило бы его семью.
Лариса прикрыла его рот ладонью, запрещая продолжение, посмотрела сосредоточенно и нежно в его глаза.
– Достаточно, Костя, довольно. Мы и так чуть всё не испортили. Это химия. Всего лишь гормональная команда, посылаемая воспалённым сознанием. Я когда-то изучала этот предмет. Не смотри, что я молодо выгляжу. Всё не так, как кажется.  Знаешь, я только теперь поняла... не было у меня на самом деле никакого жениха. Был лишь похотливый мужчина, который воспользовался моим невменяемым состоянием, только и всего.
А я, маленькая наивная глупышка, приняла примитивные эмоции за состояние любви. Не представляешь, как это гадко, сознавать, что тебя использовали, словно тряпку. Не хочу так же испортить твою жизнь.
Ты теперь самый дорогой человек в моей жизни. Сейчас мы расстанемся. Навсегда. Не спорь. Я так решила. Не пытайся изменить ход событий. Это не твоя жизнь, и не твои драматические события. Лишь я одна за них в ответе.
Всё-всё... выдохни, успокойся. Продолжения не будет. Чтобы не усложнять, пересяду назад. Успокоился? Тогда поехали. Ты мне открыл глаза, сам того не ведая. Какое счастье, что так вышло. Я сильная, молодая, здоровая. Я всё исправлю.
Дальше ехали молча.
В висках у Кости стучало и ухало. Его трясло, словно после аварии с многочисленными жертвами. Собственно, они сами и были пострадавшими. Точнее, отделались лёгким испугом.
– Ничего, в сущности, не произошло, – как заведённый твердил про себя Костя, – небольшое сотрясение мозга, только и всего. Это излечимо.
Настя, Настенька. Какой же я дурак! Нужно выбросить из головы эти ненормальные сутки. Это был дурной сон, только и всего. Надо же, так безвольно пойти на поводу у древнейших инстинктов! Нужно сосредоточиться, вспомнить поминутно, где, когда и как поддался низменному соблазну. Конечно, это совсем не любовь. Это примитивная похоть.
Тем не менее, его трясло.  Нереализованное желание рвалось изнутри, выплёскивалось наружу физиологическими импульсами, требующими удовлетворения, которое невозможно реализовать.
Костя сосредоточенно смотрел на дорогу, которую свет фар вырывал из непроглядной тьмы.
Лишь освещённая часть трассы казалась реальной. Сдержать желание временами казалось немыслимым.
Прийти в себя никак не удавалось. Часть сознания боролась за, другая была категорически против.
Его лихорадило.
Стоит только перешагнуть невидимую черту, уступить страсти и клубок неизвестного грядущего уведёт далеко от той жизни, которая ещё вчера казалась единственно возможной.
Костя боролся с внутренним оппонентом, приводил существенные аргументы. Тот вроде соглашался, но нашёптывал обратное, выставляя на вид, что глупо упускать такую прекрасную возможность.
– Что тебе стоит окунуться с головой в средоточие её интимной вселенной, испытать неизведанное? Никто не узнает, никто не осудит. Решайся же, – упрямо твердило внутреннее “я”.
– Но, тогда вся прошлая жизнь может превратиться в руины, которые нельзя будет воссоздать в прежнем виде. Родной до боли мир может рухнуть в одночасье.
Пока человек не дошёл до предела, всё можно начать заново. Но предугадать последствия необдуманных действий невозможно в принципе. Это почти лотерея, за тем исключением, что есть возможность и право её не приобретать.
Надо сказать спасибо Ларисе. Это у неё достало ума и силы воли не доводить Костю до греха. Хотя, если вдуматься, факт измены уже имел место. Ведь Костя пожелал другую женщину, предпочел мысленно её тело достойным измены Настеньке.
– Прости меня, Костя, – нарушила молчание Лариса, – если можешь, конечно. Я негодяйка. Воспользоваться слабостью самого замечательного в мире мужчины, это так низко. Проклинаю себя за это. Прости! Я падшая женщина, но не настолько, чтобы лишить тебя самого дорогого. Мы подъезжаем. Довезёшь до корпуса и уноси отсюда ноги. Не вздумай меня искать. Пусть минутная слабость станет воспоминанием. Плохим или хорошим – решать тебе.
– Ты ни в чём не виновата. Я потерял голову ничуть не меньше, тем более что у меня было противоядие. Ведь я действительно люблю жену. За годы совместной жизни наши с ней чувства нисколько не выцвели, напротив стали ровнее и ярче за счёт приобретённого опыта, умения уступать. Ты прелестная девушка. Избавляйся, если сможешь, от власти циничных сутенёров.
– Да, теперь я отчётливо поняла, что хороша и желанна. Конечно, я обязательно начну скучать по тебе. Это пройдёт со временем. Я стану счастливой. Обязательно стану. У меня  будет любимый, семья, детишки. Поверь, теперь я никому не дам разрушить свою судьбу. Если бы не ты, возможно, я так и не сумела бы это понять.
Они подъехали к проходной Космодрома. На воротах стояла охрана в чёрных камуфлированных формах с помповым оружием. Лариса показала пластиковую карточку, предупредила, что через несколько минут машина вернётся, только довезёт до гостиничного корпуса.
На одной из ярко освещенных извилистых аллей им повстречался яростно голосующий мужчина. Молодой, весьма привлекательный, элегантно одетый, но возбуждённый.
– Останови, Костя. Кажется, сегодня тебе везёт как никогда. Возможно, это я приношу удачу. Узнай, что он хочет.
– Извините, леди, вы сейчас отпустите машину?
– Что вы хотели, любезный?
– Мне сложно произносить суть своего желания при даме, тем более, настолько привлекательной. Вы само очарование. Как бы мне хотелось повстречать подобный цветок. Я готов пожертвовать для этого многим. Хотелось бы найти на ночь утешительницу. Надеюсь, ваш водитель мне в этом поможет. Готов хорошо заплатить.
– Прошу прощения, нам нужно посекретничать с водителем. Не обидитесь, если мы перекинемся парой слов без свидетелей? Всего минута и мы дадим вам ответ.
– Костя, в конце концов, это моя работа, развлекать и утешать мужчин. К тому же я настолько возбуждена, что не в силах держать в себе напряжение. Ты же не станешь меня ревновать?
– Лариса, какое я имею право распоряжаться твоей жизнью? Поступай как лучше тебе.
– Я сделаю хорошо нам обоим. Проси у него пятьсот долларов. Остальное – мои проблемы. Я в накладе не останусь. И сразу поезжай к жене. Эти деньги – компенсация ей за то, что чуть не увела тебя. Буду помнить этот день всегда. Ты самое светлое пятно в моей жизни. Открывай окно.
– Если вы не против, я уступлю вам даму за пятьсот долларов. Только не вздумайте её обижать.
– Конечно, конечно. Вы меня так выручили. Богиня… как вас зовут, моя фея?
Через сорок минут Костя был дома. Настенька не спала. Выглядела она расстроенной и уставшей.
 – Я боялась, что с тобой что-то случилось. Между прочим, я опять беременна...
Костя прижал жену к груди, начал целовать: губы, шею, ушки, руки, сантиметр за сантиметром. Потом упал на колени, покрыл поцелуями ноги до самого средоточия.
 Чуть позже на него накатила волна раскаяния. Мужчина заплакал, судорожно вздрагивая, почти рыдая.
– Какой же я идиот, Настенька. Чуть не потерял тебя.
– Прекрати истерику. Я ничего не понимаю. Ты не рад! Мы что с тобой, в конце концов, первый раз беременны, к чему так бурно реагировать?
– Не так, всё не так, родная моя. Я чуть не изменил тебе.
– Так изменил или нет?
– Даже не знаю, как тебе сказать.
Костя прижал Настеньку к себе и рассказывал, рассказывал, захлёбываясь от волнения, глотал слова, словно торопился не успеть.
 – Ах, вон оно что. Мой муж, оказывается, из породы блудливых кобелей. Но ведь я тебя выбрала ещё щенком. Да, актёр из тебя неважный. Переигрываешь. Так я и поверила. Нет такого мужика на свете, чтобы устоял перед молодой соблазнительницей. Ты всё выдумал. Выходит, мечтаешь изменить, переживаешь, мучаешься от излишней верности, так?
– Да нет же! Вообще не понимаю, как удалось вырваться из того гипнотического состояния.
– Будем считать, что измена состоялась, но ты покаялся. Я правильно понимаю? Так ты меня любишь?
– Об этом я и говорю. Мне нельзя без тебя, без вас. Мы семья.
– За это непременно нужно выпить. Жаль, что у нас ничегошеньки нет. Даже холодильник пустой. Мой муж абсолютный неудачник. Ну и ладно. Обойдёмся. Можем заменить ужин, или уже завтрак, например… хорошим сексом, ты как, готов доказать, что у тебя действительно ничего не было?
– Конечно, готов и страстно желаю, но...
– Никаких но. На абордаж.
– Настя, у меня в машине полный багажник вина и деликатесов.
– Так! Стоп. С этого места подробнее. Так ты не врал!!!
– Конечно же, нет, я никогда не вру.
– Тогда давай… рассказывай с самого начала, как можно подробнее. Я не всё поняла. Точнее, не поняла совсем ничего. Значит и деньги тоже реальные? Мы что, настоящие богачи!
– Да вот же они, деньги. Смотри сколько. Можно целый месяц не работать. Нет. Два месяца.
– Ах ты, кобель! Я тут рожать для него собралась, мучаюсь. Обстирываю их, готовлю, душу вкладываю, а он по бабам наладился? Костя, ну, правда что ли ничего не было!
Теперь рыдать принялась Настя, лучше сразу скажи. Я этого не переживу. Я вены себе вскрою.
– Клянусь, Настенька! Никогда... чуть чёрт не попутал. Наваждение было. Но я предотвратил. Не поддался проклятому соблазну. Потому что тебя люблю, и больше никого. Да! И точка.
– Погоди-ка гундеть, милый, какая такая точка! Целовал, обнимал? Это как понимать: временно беременна… а если я отомщу… нет уж, дудки! Потом ты мне, после опять я тебе. Так не пойдёт. Ты меня окончательно расстроил. Нет, ты меня наповал убил. Изменник. В военное время я бы тебя расстреляла без суда и следствия. Давай выпьем, а… кто ты после всего этого, ну не скотина, а!
– Я же устоял, выдержал, – пытался успокоить жену Костя, – не сбежал, не предал, к тебе вернулся. Что ещё нужно! Хочешь, я с крыши нашей пятиэтажки спрыгну? Разбегусь и...
– Я тебе разбегусь. Прыгнет он. А детей твоих одна поднимать буду! Фигушки. И за что я тебя только люблю, ловеласа, предателя?
 – За то же, за что я тебя. Потому, что ты единственная и я единственный. Хочешь – ударь. Всё. Хватит выяснений. Одевайся, пошли за харчами. Не было ничего. Пошутил я.
– Так бы сразу и сказал. Ага, а деньги тогда откуда?