сюжеты

повторялся сюжет из фантазий Толкиена,
                когда в «Сильмариллионе»,               
                вместе с рукой героя,
 
волк проглотил
зажатый  в ней камень - Сильмарил.

* поле тяготения, стягивающее все векторы сюжета

только сам рассказчик -
                нарратор - 
                знает

финальную сцену,
                и, благодаря этому,
                он отличается от субъекта

нарративного повествования,
            не имеющего этого знания,

но существующего в центре событий -  «героя».
Это знание создаёт активное силовое поле

тяготения,
       сплетая все сюжетные векторы

в фокусе финала - «завершения»,
                изначально известного

только нарратору -
              рассказчику -
                автору.


*   бродячие сюжеты
 

так называемые, «бродячие сюжеты»
проявляются в прафеноменах, 

которые
       в конкретных формах,
         

указывают на универсальные,
           как бы "странствующие"

темы-коллизии
         в произведениях различных

стран, времен и народов,
                связанных с духовными первоосновами -
               
 культурными, историческими,
                бессознательно-психическими.


*  Cюжет был  выхвачен вспышкой мобильника

Cюжет был  выхвачен вспышкой мобильника:
можно было увидеть лишь анонимность

потока повседневности:
изображенное отражение,

практически, ничего не сообщало,
                лишь слегка напоминая

своей фрагментарностью
«иконки» виртуального мира, как данности
                лоскутного одеяла

повседневности
в  телесной,

материальной подаче.
Изображенное отражение оказалось 

неожиданно плотными,
            тяжелыми, теплыми,
 
но сохраняло
          в себе память

о традиции
           освоения высших

сфер.

* сюжет

иногда в тривиальном, пустом разговоре
вздрогнет зародыш сюжета, способный

уравновесить жизнь, смерть, счастье, горе.
                Вот, к примеру: красная  штора,
                а на её фоне  -

она: в  дрожащей руке у нее
               бокал желтоватого перно...


Тихим голосом, в  своем обычном
               сардонически рокочущем регистре,

говорит: "Взаимопроникновение душ... теперь не сыскать
                этого  зверя о двух головах».

Сказала так, словно ее схватили за раненую руку,
уголки рта по-детски поползли вниз тихо, беззвучно,

словно  голос попал в шестеренки машины
                и сжат до предела - стиснут,

раздавлен до сотой доли
                прежнего объема:

«... все на что я способна, — заразить вас унынием:
ведь, кроме наслаждения, все в жизни бессмысленно».*