Её звали Наташей

Её звали Наташей,
да хоть бы Катей-Валей,
разве это имело значение в четыре года
при обстоятельствах в детском саду, когда
она залезает к тебе под одеяло на раскладушку
и предлагает показать свою письку, но только
в обмен на то чтобы ты ей показал свою?
Да никакого!
Ты тут же с радостью упёрся в её письку,
это не был цветочек,
это была длинная полоска любви,
уже в том возрасте недоступная и желанная,
длинная сокровенная прорезь потаённого,
что-то ещё, что-то животное
и одновременно божественное,
что-то, чему нет названия в современном мире,
что-то, куда кладётся всё.
Потом я ей показал свой писюндрик,
мы даже кажется немножко поласкались,
потом воспиталка, точнее старая няня,
нас раскинула по сторонам.
Но до этого я конечно же уже изо всех сил старался,
и получалось, заглядывать под юбку не няне,
а обожаемой Нине Александровне,
вроде бы она была туркменка,
с армянскими корнями.
Потом, чем дальше, тем хуже: я рос,
вынашивал в себе всё новых цыганок,
азербайджанок, хохлушек, гомелянок.
Петюн мой стоял и стоял,
а я так и не видел больше ни полос,
растянувшихся от края до края
бесконечной любви, ни даже
под юбкой трусов. Колготки стали чёрными,
юбки стали сжиматься,
бабы стали противными,
а другие стали раздеваться.
Так появилось порно,
не в том, в первый раз, в восемьдесят восьмом году,
а навсегда, чтобы больше не епаться,
чтобы больше никогда как в первый класс.