Новая девочка

 
 Новая девочка (повесть)

Эпиграф
Любовь долготерпит,
милосердствует, любовь не
завидует, любовь не превозносится,
не гордится.
Не бесчинствует, не ищет
 своего, не раздражается, не
мыслит зла,
не радуется неправде, а
сорадуется истине;
Все покрывает, всему верит,
Всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестает,
хотя и пророчества
прекратятся, и языки умолкнут,
и знания упразднятся.
Первое послание к корфинянам святого апостола Павла.
Гл.13,4-8.



     Летний день, марит. Человек и вся природа изнемогают под знойными солнечными лучами. Хочется спрятаться от горячего солнышка где-нибудь в тени деревьев.
     Обычно дети прячутся в «тополиной роще», когда жарко и когда играют в прятки. «Тополиная роща» напротив окон дома бабушки Нади, Надежды Михайловны. В «тополиной роще» стволы деревьев и ветви несуразно сплетены так, что можно залезть внутрь между стволов, а вот вылезти уже сложнее.
    Изабелка бежит по тропинке мимо «тополиной рощи» к дому Инки и кричит:
  – Инка, к Жанке дядя приехал, брат её мамы Гали, с девочкой, Жанкиной двоюродной сестрой, выходи быстрее!
  – Изабелка, – Инка вылезает из тополей, – ты чего кричишь?
  – Пойдём скорее, там новая девочка, такая интересная.
     Они бегут по тропинке к двухэтажному деревянному дому, где живут четыре семьи: два брата с семьями внизу, Белоглазовы и две их сестры тоже с семьями – на втором этаже.
  – Пойдём, познакомимся, – торопит Изабелка.
     Они идут к Жанке, что живет на первом этаже. Жанке ещё где-то около четырех лет. Она мало чего понимает и девочки с ней не играют. Им неинтересно.
     В доме пахнет едой, майонезом, который едят здесь с хлебом все, даже четырёхлетняя Жанка.
  – Нина, познакомься со здешними девочками! – говорит дедушка Жанки – Лёня. Пока будешь здесь жить, будешь с ними дружиться.
Это Инна, – кивает он головой в сторону Инки, а поменьше, Изабелла, внучка моей сестры Люси.
     Инка смотрит на девочку, ей на вид лет 7– 8, строит презрительную гримасу. Инка считает себя старшей на улице и заводилой, ей 9 лет, Изабелке – 5, конечно есть еще Таня Марычева, но она учится в интернате и приезжает к бабушке только в субботу вечером, да и то не всегда. Таня старше Инки на целый год. Пока ее нет Инка главная на улице из девчонок, конечно, а девчонок-то всего: Изабелка и маленькая Жанка. Еще правда Оля есть, в соседнем доме, но она тоже только гостья у бабушки с дедушкой.
     Нина подходит к Инке, заглядывает в глаза и говорит:
 – Будешь со мной дружиться, Инна? Инка молчит.
 – У тебя такое красивое платье, и ленточки в косах такие красивые.
 – Платье и платье. Обыкновенные ленточки, – говорит Инка, не желая завязывать разговор, а тем более дружиться.
 – Ты где живешь? Пойдем к тебе?
 – Ну пойдем, –  отвечает Инка и выходит на улицу. Нина следует за ней, а Изабелка бежит за ними вприпрыжку.
 
     Инка открывает калитку, девочки входят во двор.
 – А что мы будем делать? – спрашивает Нина.
 – Давайте обруч крутить. Или скакать? – говорит Инна.
 – Обруч, обруч! – кричит Изабелка, – Инка, знаешь, как долго крутит.
     Инна взяла обруч и стала крутить вокруг талии долго, пока не устала.
 – Здорово! – восхищенно говорит Нина.
 – Она все умеет, – отвечает Изабелка.
 – Научи меня, Инна, – заискивающе просит Нина.
 – Ну, давай, держи вот так обруч обеими руками и талией, талией крути. Ну вот уронила, неумёха.
 – Я научусь, Инна, ты только мне помогай, будь рядом. У тебя такое платье красивое. Оно кружится.
 – Да, оно кружится, солнце-клёш называется.
 – А когда ты из него вырастешь, подаришь мне?
 – Ну, ты что, Нина, оно же старое будет, ты его не наденешь.
 – Надену, оно же твоё.
 – Что-то есть хочется. Пойду бутерброд сделаю, – сказала Инна.
 Она зашла в дом, отрезала кусок городской булки, посыпала сахарным песком, полила чаем, вышла к девчонкам во двор.
Откусила кусок бутерброда.
 – Ой, а что это? – спросила Нина?
 – Хочешь? На попробуй.
Инна протянула бутерброд Нине.
Нина откусила.
 – Ой, как вкусно! Здорово!
Изабелка с открытым ртом смотрела на девочек.
Покрутили ещё обруч и поскакали через скакалку. Нина непрестанно восхищалась Инкиным умением.
Стало темнеть. Пора расходиться по домам.
– Инна, а завтра можно прийти?  – выходя со двора спросила Нина.
– Приходи.


     Вечером Нинин отец сходил в магазин, купил несколько бутылок пива, достал где-то воблы и большую шоколадку «Рот-фронт» для Нины.
На лавочке и табуретах у двухэтажного дома сидели братья Лёня и Лёша Белоглазовы, Жанкин отец – Женя, сын Лёни. Все с нетерпением ждали угощения. Гость, как и положено должен угостить хозяев.
– Нина, иди сюда, – позвал Нину отец, – на, держи шоколадку.
Нина взяла шоколадку.
 – Одна? – вопросительно посмотрела она на отца.
– Ну, больше в магазине не было, кончились, тебе, что мало?
– Нет, хватит.


     Солнце только что залило лучами улицу, двор дома Инны. Открыв калитку, пройдя во двор, Нина остановилась у двери и негромко постучала. Открыла Инкина мама.
– Здрасте, а Инна дома? 
– Инна ещё спит, ты что так рано?
– Ну ладно, я подожду, посижу на лавочке.
Нина вышла со двора, села на лавочку, зажала в руке большую шоколадку.
– Инна! – крикнула Инкина мама в комнату. Встала что ли? Тебя там новая девочка ждет. Что-то она очень рано.
– Ладно, мам, я сейчас.
– Поела бы сначала! –  вдогонку крикнула мама.
Инна хлопнула калиткой.
На лавочке сидела Нина, в руке у неё таяла шоколадка.
– Инна, на держи, ешь. Шоколадка. Папа тебя угостил.
– Она растаяла. А ты?
– Я уже съела свою. Ешь.
Инка развернула обёртку и с наслаждением стала вылизывать шоколадку.
– Добрый у тебя папа.
– Да, – задумчиво ответила Нина и с восхищением посмотрела на замазанную шоколадом Инку.


     Послеполуденный зной спал. Подул легкий ветерок.
Девочки сидели на бревнышке у речки под ивами, смотрели на волны, тихонько переговаривались.
–А давайте на лодке покатаемся. Надо весла у дедушки Лёни попросить.
 Он разрешит, – решила Инка. Девочки согласились. Пошли к дедушке Лёне и стали его упрашивать.
– Ну, вам одним нельзя, вы ещё маленькие.
– Я не маленькая. Я умею на вёслах, меня Игорёк научил– сказала Инка.
– Ну ладно. Саша, иди с девочками на лодке покатайся! – крикнул в дом дедушка Лёня.
Нинин отец вышел из дома, взял весла и ключ от замка. Вся компания посеменила к речке.
– Изабелка, ты на садись спереди, а ты, Нина, на корму для равновесия, я – на вёсла, а дядя Саша сзади меня сядет, – бодро распорядилась Инка.
Дядя Саша вставил вёсла в уключины, неторопливо открыл замок, открутил цепь от столбика, бросил её на нос лодки и с криком: «Ну, девчонки, держитесь», оттолкнул лодку от берега.
 – Поплывём сначала против течения, а потом, когда руки устанут,
 по течению, – сказала Инка, взявшись за вёсла.
Гребла она хорошо, уверенно, нельзя было сказать, что лодкой управляет девятилетняя девочка. Но дядя Саша через некоторое время почувствовал, что девочка устала.
 – Ну, давай я немножко погребу.
Инка уступила вёсла без разговоров. Села сзади дяди Саши.
– А зимой у нас речка льдом покрывается. Лед такой чёрный, глубокий, красивый. Мы все на коньках катаемся, ну, конечно, у кого они есть. Мне папа сам сделал из простых ботинок и коньков-конькобежек. Но все равно я лучше их катаюсь, у кого «фигурки», все говорят, – закончила тихо Инка, боясь, что её уличат в похвальбе.
– Всё ты умеешь. Ты, наверно, ещё и отличница? – спросил дядя Саша.
– Да, отличница. Я в 88-й школе учусь. Игорек и Валерка – в другой школе. Борька и Лёвка у них в тюрьме сидят. А Гера на гитаре играет в ресторане «Огонёк».
– А почему ты в другой школе учишься? – спросил дядя Саша.
– Я очень сильно хотела учиться, надоело бегать по двору, я же в детсад не ходила, отсюда далеко всё и автобусов нет. Ну вот, мне ещё семи лет не было, мы с мамой пошли по всем школам, но нигде не взяли, сказали, что очень маленькая, только в 88-й я уже не выдержала, сильно расплакалась и мама тоже. Директор нас пожалела и взяла меня. Школа подальше, но я уже привыкла, хожу вместе с девочками из барака, – Инка показала на другой берег реки, где рядом со стадионом находился старый довоенный барак. Берега речки соединялись металлическим мостом с деревянным покрытием. – Одна из них в моем классе учится.
– Подруга? – спросил дядя Саша.
– Да, так, – передёрнула плечами Инка.
Лодка проплыла под мостом.
– Ну, вот папа, – начала говорить Нина, раскачивая лодку, – я же тебе говорила, что Инна все умеет, она самая красивая и самая умная девочка на всём белом свете…
– Ну, хватит лодку раскачивать, еще перевернёмся, – перебила её Инка.
Нина скривила губы, опустила голову. В воду, скопившуюся на дне лодки, капнула слеза.
– На, держи, банку, – Инка сунула в руки Нины консервную банку, – черпай воду.
Глаза Нины опять засияли.
– А, ты что сидишь? – крикнула Инка Изабелке, тебя что, не касается?
Та быстро нашла банку, стала черпать воду из лодки и выплескивать в речку.
– Девчонки! Дождь собирается, – сказал дядя Саша. От нескольких капель расплылись на воде круги. – Поплывем домой.
     (повесть)

     Девочки выпрыгнули из лодки. Дядя Саша вынул весла, накрутил цепь на столбик, повернул ключ в замке.
– Инна, а можно я к тебе пойду, ты мне обещала свою любимую куклу Олю показать.
– Завтра с утра приходи, – резко сказала Инка, поздно уже, ужинать пора, и дождь притом.
Нина нехотя поплелась за отцом, с ними Изабелка.


     Утро. Новый день начинается. Нина стучит в дверь дома Инны.
– Инна, опять эта девочка, так рано. Чего она к тебе приклеилась?
– Мам, пусти её, я обещала.
Инка провела Нину в комнату и вынула из-под стола куклу Олю. Под столом у куклы – кровать и маленький детский столик с игрушечным сервизом.
– А вообще залезай под стол, здесь и одёжку её посмотришь.
– Ой! Это у неё пальто, с меховым воротником! – восхищается Нина.
– Мама сшила из остатков своего пальто и воротника.
– Мама, – задумчиво произнесла Нина, – а у меня нет мамы, она умерла. Папа только.
– Да, –  тихо проговорила Инка, – а я думала она у тебя дома осталась, не поехала с вами.


– А на велосипеде ты умеешь, на двухколёсном? – спрашивает Нина.
– Да.
– Научи меня кататься.
– Я бы попробовала научить, да тут негде, один песок кругом, трудно.
– А ты где училась?
– Меня папа учил, мы с ним ходили к Дворцу Культуры, там асфальт. Он меня посадил, разогнал велосипед, а потом отпустил. Я не упала, поехала.
– Ух ты, здорово! – с восхищением произнесла Нина.
– Ладно, пойдём попробуем. Ты садись, держись за руль, а я тебя буду везти.       Ну как, хорошо?
– Да, здорово.

     На лавочке у забора дома Белоглазовых сидят Инкина мама и ещё три соседки.
Инка, Изабелка и Нина пробежали мимо них в сторону дома Инки.
– Здрасте, – бросила в сторону лавочки Инка.
– Нин, Инна-то у тебя какая аккуратная, всегда в чистом платьице, всегда с косичками, –  сказала соседка, обратившись к маме Инны.
– Да, – сказала Нина, она у меня очень аккуратная, если пятнышко на платье посадит, сама застирывать бежит. Снимет, застирает и сама прогладит. А платье я сама сшила из своего старого. Надо экономить, деньги нужны будут на новую мебель. Ведь когда никогда сломают.
– Молодец, – откликнулась соседка. – А, Алька-то Изабелке без конца новые шмотки где-то достает, а выглядит она, как адяшка какая-то.
– Что поделаешь. Это- в крови, – сказала Нина.
– А эта Нинка-то, в гости, которая приехала к Белоглазовым, к Лёне-то, так и прилипла к твоей Инке.
     Девчонки снова пробежали мимо лавочки в обратную сторону.
– Ну вот разбегались, ишь шантрапа.
– Дела у них, – сказала другая соседка, – у них дел-то больше, чем у нас.


– Пойдёмте к Игорьку сходим. Может он дома? – сказала Инка, и девочки прошмыгнули в калитку, опять мимо лавочки.
Инка постучала в дверь. Открыла тётя Маша, жена дяди Лёши, мать Игорька.
– А Игорь дома? – спросила Инка.
– Нет его, может он на верхней улице, на Песках.
     Девчонки побежали на другую улицу.
– Как мы их там найдем? – спросила Нина.
– А, мы по улице пробежимся. Они нас увидят, – сказала Инка, вытряхивая песок из сандалии.
И, действительно, мальчишки – Игорь и Вовка выбежали им навстречу из ворот большого кирпичного оштукатуренного дома.
– Вы чего тут делаете? Пойдёмте в прятки играть или в шпионов, – сказала Инка.
– В шпионов поиграем, но потом, – сказал Игорёк. – Тут, понимаешь, Лёвка с родителями с юга приехали. Виноград у них там. Ты виноград ела?
– Нет. – ответила Инка.
– Ну вот, мы хотим пойти поесть, пойдёмте с нами.
Они постучались в дверь дома. Открыла Лёвкина мама, Лёвка стоял за её спиной.
– Чего вам? – спросила Лёвкина мама.
– Мы к Лёве,– сказал Игорёк.
– Все? – Ребятишки утвердительно кивнули. –  Ну, всех я не пущу, у нас чисто, а вы грязные. Ну, вот эта девочка пусть войдёт, Лёвкина мама указала на Инку, Она аккуратно выглядит. Сандалии только сними.
Инка сняла сандалии, дверь за ней закрылась. Она прошла в дом. В гостиной, на круглом столе, покрытом скатертью стояла стеклянная ваза с большой кистью черного винограда. С улицы в окно комнаты пробивался солнечный свет и капли воды на только что помытом винограде радужно, завораживающе переливались.
– Инна! Ешь виноград, – сказал Лёвка. Лёвкина мама вышла из комнаты.
– Я сейчас покажу тебе свои рисунки. На юге нарисовал.
Лёвка отвернулся, выискивая рисунки, лежавшие на столе, получше, покрасивее.
Инка стремительнее молнии стала обрывать кисть винограда и набивать объемные карманы своего платья солнце-клёш.
Лёвка выбрал несколько рисунков и повернулся к Инне.
– Смотри, вот какое море. Корабли. Яхты.
Инка перевела взгляд с винограда на рисунки. Рисунки были яркие, красивые, живые, но она вновь бросила взгляд на виноград. Из вазы ещё свешивалась кисть и на ней сверкали виноградины.
– Ну, ладно, я пойду. Пойдём с нами в шпионов играть.
– Мам, можно я с ребятами пойду погуляю?
– Ты что? С этой шантрапой?
Инка выбежала из комнаты и звякнула входной дверью.
За забором дома её ждали ребята.
Ну как, попробовала винограда? – спросил Игорёк.
Да попробовала, – сказала Инка, доставая из карманов виноградины. Держите, подставляйте ладони. У каждого в ладони оказалось по три виноградины.
– Это всё? – спросила Изабелка.
– Всё, а ты что думала, что я всю кисть утащу?
Нина посмотрела на свою ладонь.
На ней, переливаясь на солнце, блестели черные виноградины.
– Инна, на возьми, ешь.
– А ты? – спросила Инна.
– Ну я же с юга, у нас этот виноград под ногами валяется, никто даже не подбирает.
– Надо же, – с недоверием сказал Игорёк.
Инна взяла виноград из руки Нины и сразу засунула в рот все три виноградины. Глаза Нины, как виноградины на солнце восторженно засверкали.


    Только что прошёл тёплый летний дождь, солнце слепило и тщательно старалось высушить лужи на песке, как бы боясь упустить ещё один данный ему шанс в эти последние летние дни.
     Нина и Инка сидели на лавочке у забора дома Инны. Инка сорвала в огороде помидоры, и они смачно их ели. Помидоры были красные, сочные, пахнущие свежими помидорными листьями.
– Ты их сама выращивала, правда? – пыталась убедиться Нина в том, что и здесь Инна самая лучшая.
– Да нет.  Мама сажала, а я только помогала: поливала, окучивала и пасынки обрывала.
– Пасынки, а что это такое?
– Ну, пасынки – это такие веточки, которые растут на стебле, но они не нужные, так как на них завязи не образуются, из которых потом помидорки вырастают, мама мне так рассказывала, они только тянут из стебля соки. Они не нужные.
– Да, я тогда тоже чуть пасынком не стала. Это когда папа чуть не женился. Я для неё тоже была бы не нужной и зря бы тянула соки.
Девчонки замолчали, о чём-то задумались, каждая о своём.
Мимо прошли двое молодых мужчин. Засмотрелись на девочек.
–Помидоры едят. – сказал один.
– Наверно из огорода украли.
Нина вскочила и бросилась на них с поднятыми кулаками.
Одна помидорка упала с лавочки и покатилась под горку к ногам мужчин.
– Вы что? Дураки глупые! Инна сама за ними ухаживала, дураки, – повторила она.
– Вот бешеная. Мужчины побежали.
Один из них наступил на помидорку, вдавив её во влажный песок.
Нина присела на корточки и стала выковыривать помидорку из песка.
Вынула, стряхнула песок.
 – Я сохраню её, – сказала она, подходя к лавочке.
 – Ну что ты, она же испортится.
 – Нет, – твёрдо сказала Нина. – Не сможет.
 – Вот глупая. А здорово ты их.
Нина ответила благодарной улыбкой.   


 – Инна, мы скоро уедем, –печально сказала Нина, – папе на работу, а я в школу пойду, в первый класс, папа говорит нужно многое мне купить.
 – Жалко, – тянет Инка. – Когда?
 – В субботу.


     У дома Белоглазовых стоит такси «Волга». Редкость в здешних местах.
Стайка мальчишек, возглавляемая Игорьком, крутится вокруг машины, трогая то колеса, то фары. Шофёр, выглядывая из машины, покрикивает на них. Они отбегают, но снова притягиваются к машине, как к магниту.
     Все родственники вышли на улицу, стоят, смотрят на такси, на сборы, на прощание тёти Гали и дяди Саши. Тётя Галя держит Жанку за руку.  Жанка ничего не понимает, что происходит.


     Инка стоит у забора, раздумывая, то ли перелезть в огород через забор, то ли обойти забор и войти в калитку. Подбегает Изабелка, теребит её за платье.
 – Пойдём скорее, Нинка уезжает.
 – Как?
     Девчонки бегут к дому Белоглазовых.
     Инка пробралась сквозь толпу родственников.
Нина стоит, понурив голову, ковыряя песок носком сандалии. Отец держит её за руку, что-то говорит дедушке Лёне.
     Увидев Инку, глаза Нины радостно заблестели.
 – Папа, а можно Инна с нами поедет?
 – Ну, что ты, у неё здесь мама, папа, школа… На следующий год мы снова приедем.
 – Правда?
 – Ну, конечно, – нетерпеливо говорит отец, – пойдём быстрее, машина ждёт.
 – Нет!!! – вдруг кричит Нина, –  я не поеду, я не смогу без неё жить!!!
Крупные слёзы текут из глаз, она плачет.   
 – Что ты! Совсем с ума сошла! – говорит отец.
 – Я не могу без неё!!! – Нина вырывает руку из руки отца и бросается навстречу Инке. В двух шагах от неё она падает руками в песок.
Инна поднимает её. – Не плачь. На следующий год снова приедете. Я буду тебя ждать.
Нина вытирает глаза грязными руками.
Из окна такси высовывается шофёр. – Ну, долго вы там ещё?
 – Тихо, ты. Подожди. Не видишь, что ли, – тихо, понимающе говорит кто-то из толпы.
Голова шофёра скрывается в кабине.
Инка расплетает одну косу, другую. Свёртывает ленты в трубочку.
 – На, возьми. На память, – протягивает ленты Нине.
Нина подняла на Инку заплаканные глаза, в которых застыла боль, тоска, тревога и ещё какое-то не известное Инке чувство. Этот взгляд пронзил Инку, и она заплакала.
     Нина взяла трубочку лент, сжала их в маленьком кулачке, опустила голову, как-то притихла. Подбежал отец. Подхватил её, притихшую, заплаканную и запачканную, прижимающую кулачок с лентами к груди, и понёс к машине.
     Посадил Нину, сел сам, захлопнул дверцу. Завелся мотор. Машина резко набрала скорость и поехала.
     Инна отвернулась, пошла медленно по тропинке к дому, потом побежала, чтобы не слышать звуки отъезжающей машины.

      Дома бросилась на диван, уткнувшись в подушку.
 – Ну, что ты, что случилось?  Проводила подружку. Сколько их ещё будет, – говорит мать.
 – Мама, как ты не понимаешь? – прорываются Инкины слова сквозь плач. Слёзы падают на подушку и текут, пробивая маленькие ручейки на ткани, не успевая впитаться. 
 – Такого больше не будет ни-ког-да, ни-ког-да…
 – А, где твои ленты? – спрашивает мама.
 – Я их потеряла.
 – Надо же, потеряла. А, ты, знаешь, я их на работе заказывала, чтобы из Москвы привезли. Где теперь такие возьмёшь, – сокрушается мать



     Новый день.
Изабелка опять бежит по тропинке к Инкиному дому.
 – Инка! – кричит она, – там, машина приехала чудная такая с вышкой, в конце улицы, у Бурдуева дома. Пойдём скорее.
Они бегут на конец улицы. Останавливаются у машины. Это – буровая машина «УГэБэшка». Двое рабочих стоят у машины, вытаскивают шнек из скважины. На шнеке – влажный песок.
– Давай желонку, – обращается один из них к другому, похоже буровой мастер, – вода близко. – Ну, что, девочка, интересно? – говорит он Инке.
– Да, – отвечает Инка.
– Вот вырастешь, тоже геологом станешь. Через год ваши дома сломают, дадут квартиры в новом доме, а на месте ваших старых деревянных домов новые дома построят.
     Инка недоумённо смотрит на них, не понимая. «А как же Нина, она должна приехать через год». Инка убегает домой.


     Через год дома сломали, всем дали новые квартиры.
У Инки появились новые подружки в новом дворе.
Но иногда, сквозь весёлое щебетанье новых подружек, Инка вдруг вспоминала бегущие навстречу только ей светящиеся от счастья глаза и только ей предназначенную радостную улыбку маленькой девочки с большим сердцем. И тогда её сердце начинало трепетать, наплывала горячая волна, подступая саднящим комком к горлу, и слёзы потихоньку капали из глаз.
    
  Июнь 2009 г.