Архипопулизм 17-го

Солдат присягал.
А кому она, клятва,
если царя Николая – р-раз!..
В окопах остались вши и проклятья,
и смерть ни за что,
просто – мордой в грязь…

Невыносим был запах проталин,
жиром земля плыла до колен…
Вот и братались.
Вот и братались!
С немцами, с дьяволом,
лишь бы – конец!..

Шли осторожные, недоверчивые,
в город решались, как на рожон.
Можно и днём,
только лучше вечером;
можно и так,
только лучше с ружьём.

А город – воззвания, перепутья,
листовки, трибуны и снова –
кровь.
И кажется – всё в стране перепутано
этой нелепой, жуткой игрой.

Но высилось слово.
Слово, с которым
был непонятною силой слеплен
каждый с детства любимый корень:
Мир – Ленин!
Земля – Ленин!
Свобода – Ленин!
И рушились стены,
и, кажется, будто вопрос решён…
- А что это – Ленин?
А кто это – Ленин? –
метался в толпе человек с ружьём.

И люди смеялись,
смотря, как на диво,
и, жарким дыханием окружён,
смеялся растерянно и счастливо,
смеялся за ВСЁ
               человек с ружьём.