Она

Долго я тёр кувшин зажигалки,
Пытаясь выманить джинна.
Смеялись девушки-зажигалки,
Что им не жалко, что им не жалко,
Ни джинна, ни Тэмуджина.
 
А папиросу тереть не стоило,
Может быть, джин сидит в папиросе?
Я белогривую вынул из стойла
Пачки, она ж сказала: «Я Оэлун,
Сын мой, возьми пыльцу на покосе,
 
И разотри, ловко мешая,
Ту, что с комбайна ладонью снял ты,
Будет тебе джинна большая,
Девушка, старость твою украшая,
Вся - дорогие одни импланты».
 
Но не явились ни джинн, ни джинна,
Стал растирать я ноги и руки,
Вращая глазами, словно машина,
Чуя, что скоро духа крушина,
Если не взять меня на поруки.
 
В это безлуние пол натирала
Тряпкой нещадно уборщица офиса,
И под линолеумом орала
Джинна, таща на себя натурала-
Джинна в полной отключке гипофиза.
 
Облаком белым, облаком пыльно
Шла дорогая дорожка из прошлого:
«Наш господин, ты растер обильно
Тело кувшина, но эта дубина
Чуть твоих слуг не укокошила».
 
Я их отправил на выгорание
В пОдпол, видя желание множится,
И вопросил: «Кто на заклание
Джиннов чуть не отправила дланью,
Кто ты, могучая духом уборщица?»
…
 
И та, поднимая глаза,
ПыСы, как Pussy- преданная котэ,
Сказала, мой господин, я Бортэ.
 
Тэ.