Пытка успевшая слетать

эмпикриз,
младенец  подвального  мрака,
забери  меня,  где  угнездился,
чтобы  лип  стержневой  цемент  погрызенный  жизнью,
сегодня  танцует  в  дредах  облысевшее  солнце,
я  верхом  на  Луне,
в  корке  мяты  нашёл  боль  оторванного,
а  облака  валяются  на  небе  собачьей  подстилкой,
лижут  дождя  фотогеничный  профиль,
заливаются  неживым  лаем  света,
обрастают  доступным  способом  звереть  отклоняясь  от  нормы…

это  особый  дар  телепатии,
кутаясь  в  ночь  приползать  на  коленях  рассвета,
прощением  приговора  заденет  судья,
отвернётся  от  палача,
палачь,
как  чернила  в  ладонях  листа,  к  рифме  стечёт,
повесит  себя,
плотно  уснёт,
мумией  высохнет…

а  ночью  пойдёт  крупный  слог,
сон  обмотает  вокруг  шеи  змею  ровно  и  наизнанку,
монофобия,
город  обварит  в  котле,
и…– родился  я  заново,
корявый  запах  заблагоухает  несмазанной  статистикой,
скажет  теплу  пора,
и  скорость  слов  поплетётся  со  скоростью  сломанной  скорости,
голос  зашипит  гнусно  проявляя  ценность  мелодии…

чистые  тени  плачут 
грязно  выворачивая  соль  глаз,
я  в  старом  кино  застрял  пылью  порванной  плёнки,
младенец  подвального  мрака: –
научи  спать  так,  как  модно  сейчас,
и  пусть  приснятся  совсем  иные  сны, 
чем  смертельно  влюблённым,
остановится  время  за  спиной  часов,
в  саркофаге  нот  со  мной  выпьет  песню  мумия,
клыки  улиц  пережуют  сип,
с  календаря  сдерут  шкуру  даты  нового  мира…

а  ты  смотри  в  оба,  мой  город,
быть  может,  к  другим  прикоснётся  горизонт,
даст  хромую  трость,
забрать  меня  у  Луны  не  удастся,
но  попробуй,
твои  улицы  в  ряд,
в  наручных  часах  вместо  песка  прах,
а  я  верхом  на  Луне,
смотрю  на  твой  ноль,
как  время  без  времени,
безвозвратно  ломаю  иммуносистему,
отчётливо  ловлю  кайф,
как  неотпетый  тобой  чёрный  ворон.