Бред от шестидесятых

Так получилось, что с творчеством поэтов 20-ого века знакома только факультативно (за редким исключением), увидев в сети нижеследующие три строфы (бесформенные: безразмерные, безрифменные), была крайне озадачена, узнав чьи они.


                В человеческом организме
                Девяносто процентов воды,
                Как, наверное, в Паганини,
                Девяносто процентов любви.

                Даже если – как исключение,
                Вас растаптывает толпа,
                В человеческом назначении:
                Девяносто процентов добра.

                Девяносто процентов музыки,
                Даже если она беда,
                Так во мне, несмотря на мусор,
                Девяносто процентов тебя.

                Андрей Вознесенский.


Просьба – не корить за слабый ритм и специфические рифмы, пыталась соответствовать известному поэту.


Поэт хотел сказать, наверно,
Ты – это я. Я – это ты.
А получилось по Жюль Верну:
Огромные толщи воды.

Не знаю – что есть в Паганини,
А в нашем: немало Мусоргского:
Звучит о любви ностальгия,
Не взирая на внутренний мусор.

Добрейшей толпой быть распятым
Поэту никак не получится.
Став брендом от шестидесятых
Он отбыл в мир лучший. Отмучился.

Он был! Он есть! Неподражаем!
Какие рифмы! И размер и слог!
Искусство в массы! Тиражами!
Как напечататься дражайший смог?!


Может, это белый и вольный стих? Погуглила. Нет. Неужели, в СССР можно было печатать такое за счёт государства? Видимо, да. Решила почитать и попытаться разобраться. Много времени не потратила, сразу нашла мнение его современника, который для меня авторитет и чьё творчество я хорошо знаю и люблю. Да, глубокообожаемый Иосиф Бродский был очень резковат в своей характеристике, но что ж... в отличии от меня, он имеет на это право.

«А вот с Вознесенским у меня всегда одна и та же история, – сетовал признанный мэтр поэзии, – мне просто делается физически худо. То есть, когда ты видишь его стихи – это нечто оскорбительное для глаз. Для глаз и для всех остальных органов чувств, которыми воспринимается текст. Это именно воспринимается как какое-то оскорбление. Я не знаю, вот в этом смысле он, конечно, неподражаем. Второго такого нет. Потому что это бывает всё что угодно. Ну, бывает глупость, бывает банальность, бывает бездарно, бывает пошло, скучно, я не знаю как, но он даёт какое-то совершенно омерзительное качество.»

Видимо, это тоже экспериментальное... которое я, к своему ужасу, обнаружила, решив побольше почитать про Андрея Вознесенского. Больше так рисковать не буду. ....А напоследок я скажу — я краснею... я бледнею.... я читаю ахинею.... Случилось так — http://stihi.ru/2023/10/20/22 //