Возвращение

И пошли поезда: 
кто-то в чате открыл  сообщенье.
Громыхнули года
и дождями пролилось прощенье.
Солнце, плавя края,
в мокрых ветках упруго качнулось...
Добрый вечер, моя 
в бедном платье озябшая  юность.

На каком языке
ты мне весело что-то сказала?
Без вещей, налегке,
так звонки переклички вокзала...
Дай ладони свои
с перекрестками линий напрасных.
Боже мой, я забыл,
сероглазая, как ты прекрасна!

Я забыл этот взгляд
к холодам застекленных балконов
на жиганистый ряд
обступивших сады терриконов,
на ставков череду,
переполненных чистой водою...
Как в бреду, я бреду 
в тополиной толпе за тобою.

Тихой радостью вброд,
мимо поля из роз, мимо, мимо -
в серый дом, где жило
то, что, все-таки, неповторимо...
Вот ступенька в подъезд
и наверх два пролета в безбрежность...
Этот странный приезд 
растревожил забытую нежность.

Снежной нежности пух
в круглом свете фонарном кружится,   
суматошный петух
на алтарь под ножи
не ложится; 
на втором этаже,
за стеклом,
в неокрашеной раме,
натюрморт из уже
мертвых кактусов в палевой гамме.

Нет, все было не зря,
и навеки не надо прощаться.
Это только сейчас мне надолго нельзя оставаться. 
Только должному быть:
скоро мы у струящейся Леты
будем сны ворошить
в костерке хворостинкой кометы.

Динозавром трубя,
поезда заползают в тоннели,
выходя из себя 
от тоски первобытной, метели
пожирают луну.
Только звезды
лишь ярче в безлунность.
Ты молись иногда за меня,
моя бедная юность.