Спускаюсь к реке

Кирпич обожжённый
позапрошлого века
рифмуется с осенью
в невысоких кварталах,
средь сутулых деревьев,
портиков низких,
редкой лепнины
когда-то доходных домов.
Тут же - хаоса язвы
саманных холуп обветшалых,
и тёмно-синих заборов,
вокруг зданий
снесённых уже,
на участках пустых.
Я иду между ними,
пыльный ветер вокруг
разметает пёстрые листья.
Город резко меняет цвета,
и живёт по-особому.
Ярко. Неумолимо к себе.
Времени связь, места
и пыли,
здесь сильна
как нигде.
Проявляется всюду,
проступает в прорехах
красота увяданья
уходящих строений.
В красках проулков
выгорания цветА.
На палитре распада прозрачной
октября мазков хоровод.
Монолитные "свечки"
хаотично растут, закрывают
ржаво-рыжее солнце.
В отблесках окон
остаётся оно.
Шагреневый город молчит.
Помнит всё,
каждого знает,
и другого меня,
лет 15 назад.
Тайны уйдут,
их ветер развеет
вместе с пепельной пылью
сносимых домов.
Я спускаюсь к реке,
сложный запах её,
такой же как раньше,
мне напомнит ошибки
мои же.
Невозможность вернуться
назад.
Он же напомнит:
вода никуда не уйдет,
монолиток не будет,
и лепнин, колонн канелюров,
портиков низких
когда-то доходных домов.
Нечто иное возникнет
возможно.
И меня тут тоже не будет, -
напомнит мне запах реки.
Вода будет здесь же и всюду,
всегда.
Я спускаюсь всё ниже,
переулком знакомым,
где Гермес с кадуцеем,
рога изобилия,
фартуки венские, львы.
Это знаки торговли
с барельефов фасадов
смотрят мне вслед.
Это офисы банков
десятых годов
двадцатого века.
Вспоминаю, что было,
вспоминаю, кем был я,
вспоминаю, что важно,
что-то вспомнить боюсь.
Знаю, осень - моя.
Эта осень - во мне.
Здесь шагать мне,
впадины луж обступая,
замечать, как смешались
культуры слои.
Всё будто случайно:
цементная плитка,
брусчатка
в провалах асфальта,
и твёрдая грязь.
С этим городом ветхим,
одновременно новым
местами,
царским, советским,
русским, еврейским,
эклектичным, осенним,
невозможным во-многом,
во мне по-живому,
в натяжении тугом
проступает незримая связь.