Лига

Ганнибал; несу тело в ад –
три километра чувств,
пока небо смеркалось над
трагедией сшитых уст.

Я иду в никуда; мой крест
выйти из схемы каст.
Поэзия – как протез,
встроенный Екклесиаст,

внутренний Эмпедокл,
место для пустоты.
И тьма сужается в окнах,
как радиус борьбы;

бьётся в экстазе колокол
Спаса; скрипят персты
проспекта, – у его бога
ангелы все мертвы;

живые – цветут колоннами,
питейными заведеньями.
Пока остаются условными,
лишенные своего времени

люди. Играет ими
Город, где мрак апострофа
музыкально стирает имя –
джаз этого острова;

с шумным дымом из-под магистрали
музицирует Центр визги
призраков, спешившихся с развалин, –
заикается сталью Лиговский.

Схватки улиц и прятки с чудом;
вензеля затуманных вод –
Нева сворачивается круто,
словно яйцо пашот, –

полуслово от полуправил
(полусказка и полуправда); –
трансценденция сих окраин
стреляет из автомата

прямо в твой путь. Известно,
что храбрых постигнет слава.
Моя же дорога – это
сплошное наебалово.