ты думаешь

ты думаешь, всё можно изменить?
ты знаешь я пытался многократно: -
любить, скучать, как можно чаще быть,
вростая в твою душу безвозвратно.
храня и дом, и нежность, и тебя
от склок, от сор, от серых дней, от боли,
не зная то, что это дикий яд,
что разрывает душу на бемоли.
неся опять шторма в девятый вал,
мотая словно щепку в океане.
и я тонул и снова оживал,
ловя слова изнеженной гортани, -
о том, что должен быть
всегда сильней,
а ты ждала, как бог, опять финала,
включая, маяком в ночи дисплей.
где вновь шумят простужено вокзалы.

где вновь рыдает осень в три версты,
роняя листья плетью на вагоны,
рисуя подневольные холсты,
рисуя всхлипы, грязь, дожди и стоны,
прохладу, когда хочется назад, -
в июль, июнь, оставшиеся где-то,
среди морей и летних автострад,
в морской туман целующий рассветы
и даль из волн под самый горизонт,
где было всё столь искренно наивно, -
и каждый был открыт, и обнажён
друг к другу столь тягуче, непрерывно.
и дорожил, и верил,- нечем крыть,
не чувств, не ритм, не силу притяжений.
пытаясь лишь одно, - боготворить
сцеловывая вкус твоей сирени.

как мало нужно было, - лишь сберечь,
ценя всё то, что было столь доступно,
тепло от тел, костры желанных встреч,
открыто, безрассудно, неподкупно.
и верить в то, что каждый был герой,
а не денщик на дворнях Мельпомены,
любить, желать, всецело бро, в запой, -
лишь подровняв и строки, и катрены.
и просто быть, когда так нужен ты,
бросая всё, Везувий, Рим,
сомненья,
сквозь стены, сквозь высоты, сквозь черты, -
до ангела, до бога, до паденья.
до слов извне, до чувств, до прямоты,
в зеркальном отраженьи с полуслова,
что в силах изменить, лишь знаешь, - ты, -
тем более, что мир наш нарисован...