под личную ответственность души

P. S. Кто-то плачет, кто-то выпивает, кто-то пишет дерьмовые стихи... Я делаю больно. Использую это во благо.

красотка на взводе (американская фильма)








Когда лично мы отвечаем,
Отмечая в себе первичное
И вторичное привечая,
То и Царство не сгинет в нас.

Это ведь какое коварство:
Полагать, что я буду счастлив,
Если всё мне даётся даром.
Что и Мира не потерять,

И Небесную благодать
Загребать руками по полной.
Когда лично мы отвечаем,
Не соборно и не притворно,

Никакого нет принуждения.
Когда вновь покатятся волны
Изменения миропорядка,
Расступаются самомнения.





























Рассвета клавесин.
Промасленных дрезин железная дорога.
Что от родных осин, а что от Бога
Простая колея, не разделяю я
На жизнь и смерть, на небо или твердь.

Рассвета клавесин.
Промасленных дрезин физическое тело.
Что от родных осин, а что от дела,
Которым занят я, не разделяю я,
Простая колея: Всё как у всех.

Рассвета клавесин: И смех, и грех
Почти серебряны, а не чугунны.
Особенно когда над самой Летой мост.
И перестук костей не разъедает мозг.
Что от родных осин, а что от Гамаюна,

Простая колея, не разделяю я
На жизнь и смерть, на небо или твердь.
На предвещания и их преодоления.
На обещания бед и даже воплощения.
Железная дорога прямо к Богу.























______________________ М. Н.

И нечто превращается в ничто.
Но вот ничто не обернётся нечто,
Когда не согласится добровольно:
Что без любви на этом Свете больно!

И невозможно быть на Свете том.
А что потом, когда ты оба Света?

И нечто превращается в ничто.
Но вот ничто переметнётся в нечто:
Туда или обратно через Лету!
Но это невозможно без любви.

А что потом, когда ты оба Света?
Твоя планета только под ногами.

И это невозможно без любви:
Меняться берегами во вселенной!
Переплывать не только всю геенну,
Но исчерпать, что на Свету бесценно.










p. s. Подумай, как трудно изменить себя самого, и ты поймешь, сколь ничтожны твои возможности изменить других.

Вольтер
другие имена: Francois M. Voltaire, Fran;ois Marie Voltaire, Fran;ois Marie Arouet, Вольтер (Франсуа-Мари Аруэ), Fran;ois-Marie Arouet Voltaire Вольте;р - один из крупнейших французских философов-просветителей XVIII века: поэт, прозаик, сатирик, трагик, историк, публицист.














Дар ученичества! Сколь мало мне дано.
Я даже не вполне им обладаю.
Едва ли вскользь порой пересекаю
Какой-то отсвет, брошенный во тьму.

Дар ученичества! Он нужен одному,
Он нужен всем и нужен потому,
Что надобно душою потрудиться.
Что надо разучиться мне гордиться.

Что миру должен пригодиться я.
Что колея, а в ней телега жизни
Всё катится с рассвета до ночлега.
И всё-таки готов ли я свернуть

Не вправо-влево и не в глубь, а вверх?

Дар ученичества! Я слышу чей-то смех,
Почти что мой... Вот-вот сверну домой.
































На самом деле тело - это корень.
На самом деле (далее) - есть Древо:
Не только мои Слово или Дело,
Но и пределы кроны над землёй.

На самом деле (далее) - есть дали.
На самом деле (далее) - есть близи,
Что видимыми станут только в выси.
А здесь они угаданы несмело.

И что на самом деле я - творю,
Ещё не воплотив собой зарю,
А сразу обещая Новый День?
Я только тень себя, но - искренняя тень:

И лгу я искренне, и правду говорю.

А в тоже время (далее) - есть Древо
Уже без лжи, ведь Плод сорвала Ева.


















P. S. Когда знаешь слишком много, трудно не лгать.

Людвиг Витгенштейн











По ним века течёт моё сознание,
По этим руслам! Лишь одно лобзание
Иудово, и в бездну рухну я.
Такая колея телеги жизни,

В которую впряжён крылатый конь.

Моя рука свершает обладание
Каким-то материалом бытия.
Какой-то глиной и гончарным кругом.
И надобен для обжига огонь.

Крылатый конь не ведает подпруги,

И всё-таки в телегу он впряжён!
А если рухну я, неужто он метнётся,
Чтоб подхватить? Я буду поражён!
Ведь это и не Ариадны нить.

И не мой ангел, призванный хранить.

Сойти с ума и выйти из души,
Чтобы любить все эти миражи.























Сойти с ума и выйти из души,
Чтоб сохранить в себе все миражи:
И смерти, и бессмертия - живьём.
Как будто нахожусь всегда в предсердии.

Как тельце кровяное, что огнём
Вновь прожигает даже мускул сердца,
Чтоб оказаться в сборище корпускул:
Поодаль кровотока, но - не в даль.

Печаль моя! Сойди со мной с ума
И выйди в кровотворную метель.
Просторная душа в пределах тела
Сама чтоб захотела миража,

Который - за, а не пределах сердца.
Вот так и происходит завершение,
Достраивание мира - вне смятения:
Так я прожёгся искрою Спасения.


































Прозрачна ночь, ей имя легион.
Душе невмочь, и это испокон.

Прозрачна ночь как белые одежды.
Душе невмочь, когда закрыты вежды.

А коль открыты навзничь или ввысь,
Я в мир невидимый вхожу как в море мыс.

На горе или радость Ленинграда
Не раздавлю плода я винограда.

Чтоб семя извлекать с приправой «Санкт».
Санкт-Ленинград, сейчас такое время:

Всё на просвет! Ведь белой ночи нет,
И есть она! Как будто дно без дна.

А нужно время, так возьми его,
Как семя виноградины пьянящей.

Не омрачая вечности проточной,
А лишь вкушая сок животворящий.








p. s. Если вы знаете о моей работе, вам не нужно моё резюме. А если вам нужно мое резюме, значит, вы не знаете мою работу.

Григорий Перельман














___________________ М. Н.

Не знаю как,
Но как-то это надо:
Перешагнуть овраг, что мир уже проел
В душе моей. Ручей не обмелел,

Что по оврагу тёк.
Порой ручей как Бог.
Порой как саранча, когда съедает почву
До каменной плиты самой планеты.

Не знаю как.
Вопросы и ответы
По обе стороны того оврага.
По обе стороны нужна отвага:

Признать, что мы и там, и там видны,
Скитаясь по местам и во плоти.
По эту сторону люблю тебя. Прости.
По эту сторону забыл тебя. Прости.


























Исчезнет вес, останется душа.
И вот пойдёт одна душа, греша.

И вот теперь всё видно на просвет.
И отвернуться вариантов нет.

Из дилетантов я, и только так
Я различаю в себе каждый знак.

И не толкую ложно, что возможно
Списать на проявление таланта.

Летит душа как тополиный пух.
И то, что происходит между двух:

Души и тела - это Божье дело.
Пределы - там всегда, где нет пределов.







































Любовь есть совокупность совершенства.
И я хочу телесного блаженства
(небесное мне как бы по плечу):
Вот-вот я возлечу вослед лучу

И преломлюсь тогда в твоём зрачке.

Я распадусь на радугу-дугу:
Одна нога на этом берегу,
Другая на другом! А мир кругом
Совсем не стрекотание сверчка,

А огненный поток из-под вулкана.

Любовь есть совокупность совершенства.
А части спектра - это просто рана
(которая поврозь и во плоти).
А в Космосе мороз. Я не замёрз в пути.

















P. S. Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков.

Вольтер









Уже светло. Уже покой-весло
В моих руках, чтоб Лету миновать.
И память сохранить, и обладать
Каким-то телом - вот мои пределы.

Я ими душу рву, я на плаву.
Обрывки вновь готов пустить на парус.
А после каюсь, что любовь жива
Едва-едва - но это благодать

Какая есть. Другой теперь не будет.
Уже светло. Уже покой-весло
Ударило о гладь как о стекло.
И груды капель словно изумруды.

Их сосчитать - почти число услышать
Кукушкино в берёзовой протоке.
И снова душу рву я мыслями о Боге
И о России - мне красиво жить,

Красиво умереть не столь уж важно.
А что душа не рвётся столь бумажно,
Вот паруса и нет - но есть весло:
Обычный труд, простое ремесло

Учиться жить, учиться умирать.
Тебя любить и многого не знать.





















Зеркально не получится прожить:
Буквально, но совсем наоборот.
И всё-таки я радуюсь фатально,
Что красота и без меня живёт.

Как крот слепой зароюсь в красоту.

Как будто я на Чёртовом мосту
Меж этим отражением и тем.
Движение тел над пропастью слежу:
Идут от миража и к миражу.

И я почти не вижу красоты.

Но красота заденет и столкнёт:
Совсем наоборот я рухну в ад.
Когда мне красота ответит да.
И даже нет, лишь освещая Свет.

И просвещая лишь, что ада нет.

Свободы в этом нет, но есть любовь.
Природы в этом нет, ведь это роды:
Происхождение Света во плоти.
И эта красота всегда в пути.



















_________ часто говорят: вот современные учёные могут по буквицам прочитать молитву (к Богу) или заклинание (лукавого), и ничего не произойдёт - так ведь и не может произойти: и для молитвы (к Богу), и для заклинания (лукавого) необходимы значимые внутренние (невидимые) подвиг или преступление:
прохладные души бес-хозны

Невидимое надо заслужить.
Собой не дорожить, иначе слаб.
Я видимого раб, и во плоти
По видимому шествуя пути,

Наследую блаженство или бедствие.

Невидимую силу заслужить.
За мёртвыми всю славу сохранить.
А за живыми чистить нечистоты.
Я видимого раб и духом слаб,

И механически последую полёту.

Всё это Внешний круг и Первая ступень:
Я эмпирически постигну Новый День
Для Nova Vita... А душа забыта
В сиянии серебра! И ночь добра.

И я не зло, а снисхождение зла.

Поскольку даже зло не просто так:
Не внешний знак, а внутреннее эго.
Невидимую силу заслужить.
А света или тьмы, или ночлега

Недолгого - решается сейчас.

И мне за мною ныне глаз да глаз.
Мне не дано как Господу в пустыне
И то, и то - я слабый человек.
Всего и сразу не вместит мой век.



p. s. Будь таким, каким хочешь казаться.

Сократ












_________________ М. Н.

Особенно крепкие узы
Связуют не с атомом атом.
Не губы твои и мои.
Но я не касаюсь любви,

Зато назову провидением.

По глади бежит водомерка.
Не надо ей быть на плаву
Всего лишь мгновения капли,
Но весь перед ней водоём.

Вдвоём невозможно расстаться.

По глади бежит водомерка.
На атомы ей не распасться
В недолгом своём дерзновении,
Когда возгордится собой.

Любовью любовь сохранится.

А то, что зову провидением,
Есть сладкая тягота знания.
Какая-то даже отвага
Прекрасного со-любования.
























Немногое о многом. Обо всём
Немногое, что дорого и свято.
Ума палата пусть горит огнём.
Богатым был, быть перестал богатым.

Моя любовь к родному пепелищу
Приобретает пищу высоты.
Моя любовь к отеческим гробам
Приобретает нищету бессмертия.

Поветрие моровое одолел.
И слепоту духовную прозрел.
Предательством взаимным дышит мир.
И человечество не следует спасать,

Казалось бы! Но это злой кумир.
А вот свечой моей не угасать,
Чтоб веры нашей не угасли свечи.
И о Победе нашей просто знать.




















P. S. Свобода только тогда чудесная вещь, когда не приходит вместе с одиночеством.

Бертран Рассел














Люди, Стихии и боги
Обрушат мою дорогу.

В уши мне вложат кляп.
Сделаюсь я слеп.

И если бы не лукавый,
Что обещает славы...

А после её отнимет!
Останется мне лишь имя

Троицы нашей русской.
Владычицы Богородицы,

Господа и Николая.
Рай на земле не знаю.

Ада не может быть.
Большего и не надо.























Светало.
Стало
Как глаза слезами

Протёрты.
Черти
Смыты водопадом.

И я иду за взглядом прямо к Богу.
Дорогу мне никто не перейдёт.
Или случится всё наоборот,

Что горе просто съест мои глаза.
Последняя слеза тогда увидит,
Что место свято даже для чертей.

Светало.
Стало
Вовсе без затей.

Какую я черту не перейду,
Останусь на виду таков, как есть.
И там, и там достоинство и честь.



























Живым я буду дальше или мёртвым,
Решается сейчас. Пусто подождёт
Живая жизнь, когда я здесь решу.
А мёртвая, когда я согрешу

Необратимо столь, что даже боль
Пройдёт по мирозданию волной.

Живым я буду дальше или мёртвым,
Не столь уж важно, если обратимо.
И я воскресну, если пантомиму
Телесную оставлю для небес.

А сам открою главный интерес
Негромко жить, негромко умирать.

Тебя любить и многого не знать
О том, как я любовью не воскрес
(и всё-таки воскресну как-нибудь).
Не зная путь, но продолжая путь.














p. s. Пересказ глупым человеком того, что говорит умный, никогда не бывает правильным. Потому что он бессознательно превращает то, что он слышит, в то, что он может понять.

Бертран Рассел












Я встроен в середину мира.
Пусть на обочине её, и не до жира.
Ты в сердцевину мира включена.
И возлетать мне ко тебе со дна..

И озирать потом весь Русский мир.

Тропинкой узкой праведники будут.
Былинкой будет тело в солнцепёке.
Когда вставало солнце на Востоке,
Не остывало даже на закате.

Итак, я встроен в середину мира.

Из мира я не сотворил кумира.
Ты в сердцевину мира включена.
И возлетать мне ко тебе со дна.
И озирать потом весь Русский мир.

Вот так я принял бездны и просторы.

От бесконечности в шутейном разговоре
До личности, которая соборна.
И всё-таки отдельна и просторна,
И не соринкой никогда во взоре.




















________________ отечество-любовь

Я внешнему не верю; ну и что?
Я внутреннему верю; ну и что?
А двери то открыты, то закрыты.
Вопросы и ответы очевидно

Зависят от решения сейчас.

Вот так решала женщина младая.
Пред ней стояли боги, ожидая,
Чтоб выбрала себе из их толпы
Любовника судьбы своей и тела.

А женщина всего лишь не хотела

Ни телом, ни судьбой; а лишь собой,
Которая частица мирозданий!
Которая свиданий не назначит,
Но вдруг заплачет над дождинкой малой

И внешней красоты не пожалеет.

Но внутреннюю скорбь преодолеет
И напоит всех жаждущих в пустыне.
Пред ней стояли боги, ожидая.
Она всего лишь выбирала имя:

Мария На-Заре! Покров над миром.

А я в язычестве своей души
Вновь обращаюсь к моей вечной воле.
Я внешнему не верю; ну и что?
В крови моей отечество-любовь.











P. S. Чужими руками хорошей работы не сделаешь.

Пётр Леонидович Капица








Наши детские страхи,
Топоры или плахи.
Но и выбор даётся,
Что не рвётся, где тонко.

Что повсюду нам крепко.

Наши детские страхи.
Я давно был ребёнком,
Что родился в рубахе.
Но остался как скрипка

На ветру совсем голым.

По утру я проснулся.
Мои звуки не долу.
Мои ноты как руки.
Никаких больше страхов

Не останется скоро.

Кто корпускулы лепит
В эти мускулы воли
И рождением доволен,
Этой жизни достоин.

























____________________ М. Н.

Верить женщине, это благо.
А не верить, это разумно.
Вот такая нужна отвага
Различать в этом мире шумном

Тихий голос и громкий голос.

Тонкий волос и цепь стальную.
Меч домоклов и небо ясное.
Мироздание как бинт промокло.
Нет решения безопасного,

Что напрасно, и что прекрасно.

Оттого в этом мире тонком
Мне покажется тело грубым.
Чистотою как у ребёнка
И предательством губы в губы.

Оттого ты вовсе не ангел.

И не агнец, что на заклание.
И не горлицей Соломона.
На четыре стороны Света
Обращаются наши лица.
























Лёгкость необычайная.
Словно душа прощальная
Смотрит на тело вниз.

Но я в карниз вцепился
И на него влез.

Но и душа рада.
Словно бы мне в награду,
Чтобы окна не бить,

Попросту распахнула.
Дому не быть пу'сту.

Но продолжая жить
В каждом из этажей
Стройного миропорядка.

Впервые без миражей
Сразу же вся отгадка.

Как мне здесь дальше быть.
Вверх или вниз по дому
Лёгкостью окоёма.









p. s. Ничто не мешает человеку завтра стать умнее, чем он был вчера.

Пётр Леонидович Капица










Будет вечер, будет ночь.
Будет вечность, будут очи,
Что смыкаются ко сну.
Это всё моя беспечность,

Что меня во мне забудет.

Будет вечер, будет ночь.
Будет вечность, будут очи,
Что смыкаются ко сну.
Это всё моя беспечность,

Что меня во мне разбудит.

В этом мире нет весны,
Ведь настолько повсеместна,
Что в названиях ей тесно.
В этом мире всё весна

Со ступени на ступень.

Переход из ночи в день.
Ибо видимо хранит.
Переход из ночи в очи.
Я отбросил мёртвый вид,

И теперь живым я зрим.

Пилигримом я не стал,
Ибо это пьедестал,
Быть хранимым столь незримо.
Но и зримо я настал.




















____________ вослед Эвридике выйдя из аида

Иногда надо взять пространство
И своё явить окаянство.

Города, где ранее пусто.
И сады, где ранее ад.

Я ушёл в аид за любовью.
И я новью пришёл назад.

Эвридика: ;;;; и eur;s.
Это Космос в пространстве диком.

Это грусть, которая Хаос.
Мой почти неподъёмный груз

Протереть реальность слезами.
Nova vita обнять глазами.

И опять изваять пространство,
Никогда чтобы стало да.

Ты подолом платья сквозь свет.
Целый мир как твой силуэт.



























Да войди' в невходимое.
И уви'ди невидимое.
Впереди, позади, посреди,
На груди и в глазах только прах.

Так во мне побеждается страх.

Я боюсь, что прогнусь.
Я боюсь, что лишусь этой тонкости.
Что опять окажусь в своей плоскости
На цепях якорей.

Что пространства морей потеряю.

Да и так я пространствами не обладаю.
Голодаю я и холодаю.
Закисаю в умах.
Так во мне побеждается страх.

Ибо знаю, что сделаю шаг.

Не из праха, но именно прахом
Путь мой в сторону страха.
Чтоб войти в невходимое
Нелюдимое небо пути.













P. S. Если мы ничего не требуем, розы краснее для нас, чем для других, трава зеленее, солнце ярче. Блаженны, кто ничего не ждёт, ибо они обретут города и горы; блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Пока мы не поймём, что вещей, окружающих нас, могло не быть, мы не поймём, что они есть. Пока мы не увидим тьмы, мы не оценим света. Когда же мы увидим её, свет покажется нам ослепительным, неожиданным и прекрасным. Одна из бесчисленных и диких шуток истины - в том, что мы не узнаем ничего, пока не поймём своего невежества.

Гилберт Честертон








Немного от любви дошло до нас.
Какие-то минута или час,
А между ними вечность без любви.

Лишь боль от той любви пройдёт сквозь нас.
Лишь пыль от той любви осядет в нас.
Она нисколько не напомнит млечность.

Я прославляю встречность той любви.
Сквозь мрачность её луч и в бесконечность.
Небесные планеты как тельца,

Плывущие сейчас в моей крови.
Казалось бы, лица не осветить.
Но луч коснётся и протянет нить.

И тотчас унесётся в невозвратность.
Такая сладость длится без конца.
И лишь в крови меняются тельца.





























Какие-то вершины бытия
Не постигала ты, душа моя!
А полагала равными себе.

Какие-то туманы забытья,
Какие-то обманы совершенства
Ты полагала чуждыми тебе,

Как ну'жды тела. Далее блаженство
Или страдание считала результатом.
И погорела здесь ума палата.

И я теперь стою на пепелище.
Я нищий духом, но вкушаю пищу.
Я нищий слухом, но я слышу хор

Различных сущностей. Да выплеснут из нор
Потоки вод и Мёртвой, и Живой.
И я немой продолжу разговор.

























_________________________________ Марии На-Заре

Язык, которому наш алфавит просто-напросто тесен,
Лежит себе меж языком и нёбом, то есть на языке.

Я заоблачно честен.
Я синицу держу в руке.

Эту птицу тебе предложу.
Ты отпустишь её, и она прогремит как зарница.

А язык, на котором ничего ещё не говорится,
Нас с тобой уведёт к рубежу

Бытия - ты и я, мы окажемся с разных сторон
Испокон, словно Дух и Материя.

И тогда эти плотное чувство глобальной потери
И бесплотность мистерии станут искусством,

Но - из плоти и с кровью! То есть в жизнь возвращаются.
Обернувшись любовью, в которую ад превращается.















p. s. Даже величайший шедевр литературы - всего лишь приведённый в беспорядок словарь.

Жан Кокто












Не тратьте время на личную месть
Мирозданию! Я не сумею влезть
На вершины сознания - там, на вершине, Крест;
И если бы только он! А без Креста горько.

И окрест эти толки, имя им есть пустота.

А если не понял, что Крест ты берёшь сам,
То не и найдёшь Креста - и тогда простота бессмертия
Настигает тебя на вершине твоей тверди,
Открытого небесам, в которых один лишь Космос.

Рождённый бессмертным, тебя пожирает Хронос.

Не тратьте время на личную месть.
И бессмертия мало для перемены мест,
И сопряжения времён - я влюблён в эту лёгкую плоть!
Это вечный мой Крест, я его не дам расколоть.
































Хороший и плохой, и никакой
Решали, как им быть или не быть.
Любить и погубить, и отойти
Чуть в сторону от своего пути.

И вороном глядеть на эту падаль.
И соколом взлететь, вглядеться в даль.
А не в печаль, что ниже по земле.
А я нашёл себя в одном крыле,

Которое второго не имеет,
Но обретает медленно и долго.
Хороший и плохой, и никакой
По разному толкуют чувство долга.

И всё же признают, что оно есть
Хотя бы в том, что жизни не исчесть
Своей рукой, а только взмахом крыл.
Я не умел летать, но полюбил

Полёт с одним крылом и без замаха.
Хороший и плохой, и никакой
Рождаются в совсем простой рубахе,
Которая не может быть пустой.
















P. S. -  Представьте, что ваш дом горит и вы сможете вынести оттуда только одну вещь.
-  Я возьму с собой огонь.

Жан Кокто










Свой путь не обойти.
Закрыты все пути,
Кроме того, которым
Опустишь очи долу.

Чтобы плотнее быть.

Свой путь не отменить.
Как Ариадны нить,
Другого не дано.
А нить в веретено,

Что кружится всё толще.

Становится всё больше,
Как шарик тот воздушный.
Гирляндой целой души готовы возлетать.
А можно сразу стать

Принадлежащим небу?

И здесь-то вот опять
Я возжелаю хлеба.



























Сто раз на дню рассказ продолжу свой
О том, что не дружу я с головой.
Зато неуловимому служу.
Незримому, которое хранит

Согретый снег в ладони или вид
Грядущего, которое сегодня.
Но вот опять приходится ступать
По всепогодной брошенной земле.

Которую я на одном крыле
Сумел покинуть, чтоб найти второе.
И не нашёл, поскольку крыльев двое:
Одно земное, а второе воля.

Прости, земля, я только на пути
Любить настолько, чтоб родиться стройкой
Не столько Вавилонской моей башни,
А настоящего в моём вчерашнем.


























Остаться точкою в пространстве.
Зелёной почкою в апреле.
И повернуть всё постоянство
К заведомо далёкой цели,

Которую увидит око.

Остаться, чтобы оглядеться,
Какую силу приложили,
Перевернули чтобы землю.
Я стал тогда морские мили.

На самом дне своём подъемлю,

Такую твердь, что лучше смерть,
Чем уступить хотя бы пядь.
Остаться точкою в пространстве,
Чтоб постоянством заиграть.

Не истребляемая участь, неувядаемое чудо.

А буду я или не буду,
Решается предельно просто.
Коль допустил в себя Иуду,
Иуда приведёт к погосту.











p. s. „Если бы не было Бога, его следовало бы выдумать. Но он в этом не нуждается.

Вольтер













_________________ М. Н.

Формулируя правила Бытия,
Понимаю, что это я.
Понимаю, что это ты
В окружении красоты

И совсем по другим законам.

Мои стены формой тесны.
Мои вены формой кровавы.
Никакой в этой норме славы.
А с тобою много весны,

И она почти повсеместна.

Неизвестно, как мне с тобой.
Но окрестность, что для тебя.
Остаётся настоль небесна,
Что давно как земная соль.

Бытие открывая Ветхим,

Но любовь называя Новым.
Плоть и Кровь как её основа.



























Как бы ни было желание прекрасно,
Исполнение может быть опасно.
Это всем подчёркнуто известно.

Тесно и душе не только в теле,
Но и делу в завершённом деле.
Результат, который на земле.

Постулат, который на крыле,
Словно бы Малевича квадрат,
Заключённый в узкие пределы.

Что бы не желалось, это здесь.
Но не весь я в этом завершении.
Есть Спасение, к нему добавлен груз.






















P. S. Можно ответить на любой вопрос, если вопрос задан правильно.

Платон









Какая музыка во мне!
Какая музыка вовне!
Гармонии в одной волне,
А кажется, что на ладони.

И я поднёс к своим глазам.
И я поднёс к твоим глазам.
И вдруг упало как слеза
Всё мироздание в поклоне.

Прижавшись разумом к земле,
Чтоб разум на одном крыле,
Увязшим в трепетную плоть,
Не мог бы разом расколоть,

Дабы извлечь крыло второе.
Какою музыкой во мне
Становится родная речь!
Какая музыка вовне

Находит и во мне героя!
Я стану русский человек.
Как век назад и век вперёд,
И век сейчас весь мой народ.



























Казалось бы, я Слово повторю.
Но далее за Словом говорю
О том, что я люблю и не люблю,
В словах определённости желая.

Но это будет истово потом,

И эта моя двойственность с трудом
Потащится дорогой каменистой,
Реальность продолжая! Обладая
Конкретным делом и конкретным телом,

Я сам установлю себе пределы,

Чтоб, ежедневно их переступая,
Определять, люблю ли я себя.
И загадать, люблю ли я тебя.
А вот когда я это говорю,

Казалось бы, лишь Слово повторяю.

Но в бездорожье это Имя Божье
Мой ад и рай при жизни озаряет.
























Мой идеальный мир, в котором счастья нет.
Но есть движение к нему, и свет,
Который ярче всё. Который почти всё
И вся уже. И только на пути

Есть островок, его не обойти,
А только облететь. Оттуда я смотрю.

Мой идеальный мир, в котором я сгорю,
Не ставши идеально отдалён
От всех племён земных, от всех земных времён.
Мой идеальный мир, в котором счастья нет.

Покой и воля при наличии бед.
Ничуть не споря, просто выживая.

Мой идеальный мир, в котором молодая,
Живая жизнь определяет всё.
А мёртвая поймёт, что и она живая.
Такого не бывает, но бывает.















p. s. Не плоть, а дух растлился в наши дни.

Фёдор Иванович Тютчев














Я взвесил реальность и ирреальность.
И понял, что эта буквальность мне чужда.

Хотелось бы искры, которая искренность.
Хотелось бы плоти, которая плот.

Чтоб воды его не могли расколоть,
А я бы в ведре продолжал разводить

И греться у сердца, и сжечь не давать.
Я взвесил реальность и ирреальность,

И понял, что весом не мне обладать!
А лишь интересом к обоим мирам.

Я не обособился. Там я и там.
Везде уязвим, везде сам и не сам.


































Рука Бога, опустившаяся на плечо,
Не делает шаг легче, но делает горячо
На сердце и подле солнца и подлости не допустит.
Вот разве немного грусти о том, что теперь уйти

Почти неизбежно! Даже лежачим камнем
Теперь придётся расти, чтобы найти любовь.
А коли пролить кровь, то совершенно насмерть.
И вот на белую скатерть я положу букет,

Что с полосы нейтральной. Это ведь изначально
Предполагалось, что я не добуду истин.
А вот сами они неистово меня приберут к себе.
Родинкой на губе буду произносить.

Родиной голосить, а не самим собой.

Рука Бога, опустившаяся на плечо,
Извлечёт откуда угодно и каждого наперечёт.


















P. S. Я не верю современным толкам о домашней скуке и о том, что женщина тупеет, если она только готовит пудинги и печет пироги. Только делает вещи! Большего не скажешь о Боге.

Гилберт Честертон










Я ещё не до крови сражаюсь, подвизаясь против греха.
А что не до сладости ублажаюсь за все эти мои века,
Так в этом и есть непоследовательность и недотворённость.
Это как в разговоре недоговорённость, и никак невозможно верить,

Что передо мной на просторе везде указательный знак.

Дескать, прямо пойдёшь, только голову потеряешь.
А если вправо и влево, то лишь мироздание рухнет.
И поэтому нужен мне мускул движения, чтоб не сойти с ума
Настолько, чтобы изменилась манера сама выживания:

Меня изменяя, но не изменяя мне.

Я ещё не до крови подвизаюсь против греха.
Но спасения жажду и вдвойне, и втройне.
А вот когда сам домогаюсь в любви самомнения,
Не до сладости ей ублажаюсь за все эти века.



























Определяю место, где живу.
Определяю бездну, где парю.
Не на краю, а полностью сорвавшись.
Оставшись жив, и всё-таки оставшись

Известно где! Слезинкой в борозде,
Что плуг прорезал, целину подняв.
Вот так восполню я скабрезный нрав,
Определяя место, где живу.

И всё-таки я вижу синеву,
Где сажа из трубы на снег ложится.
И музыка во мне не то чтобы продлится,
Но прозвучит от му'ки и муки'.

А если бы пошёл я напрямки,
Чтоб бездну перешагивать в два шага,
Музы'ка не легла бы на бумагу,
Как сажа, что на снег. Такой вот смех и грех.

































Луч сквозь зелёный лист
Словно эквилибрист.
Я прорастаю в нём.
Я оказался днём,

Что посреди ночи.
Днём бы с огнём меня!
Если б не сам как очи
Тень на плетень навёл.

Луч сквозь зелёный лист
Словно бы тот осёл,
Что между двух стогов.
Так примирять врагов,

Всыпав им батогов!
То есть от всей души.
Луч сквозь зелёный лист
Произрастёт в глуши

Каждого, кто не слеп!

Вылепит, не ослепив,
Из хлороформа дней
Воздухом для души, светом среди теней.









p. s. Тот, кто в тебе нашел счастье - твой. Все остальные - гости.

Джалаледдин Руми













Чистые краски, зрение, не оставь!
Ласки зрачка, тоненькое свечение
Даже сверчка где-нибудь здесь за печью.
Я наслаждаюсь зрением словно родною речью.

Чистые краски, зрение, произнеси.

Нрав мироздания, зрение словно совесть.
Произношение зрения, глыбистость бытия
Там, где ручья течение тихо омыло накипь.
Зрению здесь не капать маленькими слезами.

Произношу глазами, чисто произношу,

Что не грешу речью, глины не намешаю
В тонкую льдинку смысла! Даже былинки нет.
Только лишь ясный свет, что и в зеницу ока,
И из зеницы ока... Долгое чувство долга.































Утратив неуловимое,
Что-то почти незримое,
Сразу пойму, что
Стал я теперь никто.

Нечто материальное.

Только себе представлю,
Что никаких потерь,
Кроме совсем неявного.
Даже пусть поначалу

Нет никаких печалей.

Только закрылась дверь
Главного, что есть в жизни.
Это и есть мой страх,
Что я теперь лишь прах.

Так себе укоризна!

Долгое эхо долга
Слышно без обещаний.
Видно даже без знаний,
Более в этом толка.















P. S. Надо сознаться, что должность русского Бога не синекура.

Фёдор Иванович Тютчев










А солнце всегда рядом, а вода
Всегда течёт поодаль. А пустыня
Всегда в воображении моём.
В сожжении всего, что я хочу,

Когда я не лечу вослед лучу.

Когда я отступаюсь от луча,
Земля, что под ногами, горяча.
Друзья вдруг перекинутся врагами.
И дантовыми я захожу кругами,

Никак не разбегаюсь от плеча.

Тогда я предлагаю миражу
Пойти со мной и там построить рай
Вполне земной! Но более небесный,
Чем песня, как её не наполняй

Нездешней прелестью, всё более телесной.

Душе без очертаний хорошо
Едва ли! А душе моей души
Возможно разрешить побыть реально.
Буквально прогоняя миражи,

Но забирая в них, что изначально.






















Чернота, собирающаяся внутри,
Ты её со стекла протри.
И не жди, чтоб сама стекла
И легла во главу угла.

Я о ком? О самом себе.
И о родинке на губе.
И о родине говорю.
Протираю, вот-вот сгорю.

Умираю и не воскресну.
А не то был бы день чудесный
Избавлений от черноты.
Высоты такой, красоты

Я ещё не встречал нигде.
Я всегда на всё отвечал.
И не только Словом и Делом,
Но и телом шёл за пределы.

Я могу об этом кричать.
Но молчу, словно свет зари.
Чернота, собирающаяся внутри,
Ты её сначала протри.




















Из первой юности героя.
Из первой зрелости героя.
Из первой старости героя
Вдруг образуется второе

И третье! Далее святое.
Из смерти выйдет молодое.
Казалось бы, так быть должно.
Но не случается оно,

Такое чудо из чудес!
Из первой юности героя.
Из первой зрелости героя.
Из первой старости героя

Родятся бес и интерес.
Чтоб юности второй не быть
Чтоб зрелости второй не быть.
Чтоб старости второй не быть.

А мне довольно малой малости.
Чтоб никого не погубить.
И выбрать правильно любовь.
И новь тогда наступит правильно.

Не в глаз, а в бровь, чтоб кровь моя
В печи плавильной из ручья
И соловья, и многомерности
Избавила меня от бренности.









p. s. Самая большая ошибка, которую только могут сделать родители, - это зачать ребенка под плохую музыку.

Эми Уайнхаус














Какою гранью мироздания станешь,
Какою дланью защитишь меня,
Не знаю я! Ты не душа моя.
Тебя желает только моё тело,

Когда ещё не вышло за пределы,
А лишь вот-вот. Душа творит полёт.

А до ли, после столкновения,
Когда две беззаконные кометы
Пересекли орбиты на мгновение...
Всё это ложь! Не в пустоте живёшь.

Пересечения живительно-смертельны.
Моя же роль не столь обворожительна.

Она заключена в простую вещь,
Что я могу быть вещью или вещим.
А Хаос будет вечным или Космос,
Единственно достойный здесь вопрос.




























_______ Мария На-Заре и немного музыки Баха

-  Кроме Бога и красоты его
Не хочу играть ничего!
А твоя красота горчит.
В этом чистая благодать, -

Так поведать мог бы орган.

Кроме Бога и красоты его
Всё имеет обычный вид.
Лишь твоя красота горчит,
Выбивается из равнин.

На которых нет никого

Ростом выше, чем паладин!
Он бы вышел за красотой.
А потом, словно дождь по крыше,
Только дробью над пустотой

Отделён от внешних времён.

А твоя красота горчит
Оттого, что я много грешен.
И внутри, и снаружи я.
И везде красота твоя.



























Хотел бы правды земной.
И ныне она со мной.

Хотел бы правда небесной.
А ныне она телесна.

Хотел бы правды для всех.
А вышли и смех, и грех.

Всё это оставлю в прошлом.
Несчастье зато прославлю.

Несу я свою душу
Как воду, что в решете.

Меняю свою природу
На те и не те невзгоды.

Зато и душа наружу,
Земную согрела стужу.
















P. S. Я одеваюсь так, как будто я старый еврейский чернокожий мужик. А ещё у меня за окном всегда 50-е годы прошлого века.

Эми Уайнхаус









Я верю в реальность вчерашнего снега.
Вчерашнего смеха, не ставшего плачем.
Есть мир запредельный, в котором иначе
Задача решается жизни и смерти.

И всё-таки так же вверху и внизу,
Сегодня и завтра, вчера и сегодня.
Когда к рубежу не приходишь на тверди,
И всё что угодно становится небом...

И всё-таки так же вверху и внизу!
Обычное нёбо у адовой глотки.
Обычное небо везде, где угодно.
Я верю в реальность вчерашнего снега.

Но это не значит, что всё те задачи,

Которые должен, возможны везде.
Ты здесь и сейчас, словно плуг в борозде.































Раскинуться бы далью, чтобы в даль
Взглянуть. При этом не уснуть,
Не умереть, а попросту узнать,
Что попусту погоста мне не знать.

А только с толком, чувством, расстановкой.

Раскинуться бы былью, чтобы быть,
Пусть даже после долгой подготовки.
И не метаться, словно след в пыли.
Ведь я внутри, и мне никак наружу.

Взгляну извне, но следа не нарушу.

Я след, идущий следом за собой.
Я тело, переполнено душой.
Раскинуться бы далью, чтоб отдать
Всей этой дали Божью благодать.
































Сколь быстротечна ты, пленительная вечность!
Когда я своей речью пригублю,
Когда я полюблю и погублю,
Не виновата здесь моя беспечность.

Не виновата здесь ума палата,
Ведь ты богата именно мгновением.
А кто не понимает, невменяем.
Сойду с ума, пойду к уму другому,

Когда его никак не обойти.
Сколь быстротечна ты, пленительная вечность!
Бескрайнему подобна водоёму.
А вот поди ж ты, выпью море я.

Сколь быстротечна ты, пленительная встречность!

Казалось, колея, что увела,
К груди не привлекла, поскольку не моя.













p. s. Знание - столь драгоценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника.

Абу-ль-Фарадж бин Харун



















Не будет утра, если утра нет.
Но будет свет, когда и света нет.
Такое чудо столь же повсеместно,
Как сталь решений или воля к жизни.

Всё это стиль отчизны, что и здесь
Если на небеси! И на Руси,
Где Весть! И где не весь я здесь и там.
Всегда скитаюсь по святым местам.

Умею удержать себя в узде.
Умею не держать себя в узде.
Не будет утра, если утра нет.
Но будет свет, когда и света нет.

И мне не надо мелочных побед,

А лишь спасение всего и вся.
А после попрошу у всех прощения.























______________ странное

Но силы найдутся ещё.
И я возражаю могиле.
Что буду цепляться плющом.
А ты бы меня сохранила

В гербарии символом века.
Когда-то живым человеком,
А не механизмом почти.
А ведь и не будь катаклизмов,

Век стал измерением пути,
Не став изменением сути.
А ты бы меня сохранила,
Не будь этой жути кромешной

В моём возражении могиле,
Измеренном вдоль и окрест.
Успешным себя не считая,
Былинкою век проживая,

Я вдруг из гербария выпал
И всплыл, словно ссохшийся крест.
Став легче и как бы по силе
В моём возражении могиле.















P. S. В жизни длиною в полвздоха
Не планируй ничего, кроме Любви…

Джалаледдин Руми












Всегда говорить о главном.
Всегда поступать известно,
Как совесть подскажет честно.
И я наступаю правильно на зыбкую эту почву.

Что твёрже бывает камня.
Темнее Полярной ночи.

И в этом моя же слабость,
Что я не прощаю слабых,
Которые столь сильны
И оченно мне нужны!

Ведь сколь во мне наворочены
И самомнение, и боль.

Хотел быть земли соль,
А стал лишь её даль.
И пропастью, что в два шага.
И нет никакой отваги

Всегда говорить о главном,
А только необходимость.
Иначе ты навсегда
Упрёшься в необоримость.























Как мало слов! А смыслов много меньше.
А я из буридановых ослов,
Что меж основ и смыслов заблудился.
Поэтому я попросту живу.

Я попусту не трачу объяснений.

Решение задач и женские колени
Лежат по разным полюсам Вселенной!
Но что меня удержит над геенной,
Так это восхищение красотой.

Не как иллюзией, а вещью наяву.

Когда в реальности не то что синеву,
А вещее небес - сейчас и здесь.
































_________________ мой хитроплан

Летит мой хитроплан недалеко!
Казалось, он задуман глубоко.

Что пользовать себя не позволяю.
Что душу я на тело не сменяю.

Ан нет! Ещё придётся отступать.
И душу свою телом удобрять.

Ведь такова земная ипостась.
Которые здесь временные? Слазь

С небес на землю! Там не место мне.
А на земле потребна мне невеста.

Премудростью Софией назову
Мою её! Путь делая небесным,

Пусть логосы пронзают естество.
Насколько хватит сил преображают.










p. s. Чтобы святые могли полнее насладиться собственным блаженством и благодатью Божьей, им позволено наблюдать за мучениями грешников в преисподней.

Фома Аквинский














Почти никакой нет мистики, сплошная мемуаристика.

То, что сейчас я делаю, совсем не одежды белые.
То, что тогда я делал, тоже была беда!
Но и была выручка, если была выучка.
Палочки-выручалочки не было никогда.

Эквилибристика совести, печальнее нет повести,
Чтобы из гря'зи в кня'зи: не забывать, чего
Ради всё это делал! Ну а одежды белые,
Будучи не испачканы, покроют меня всего.

И хорошо, не саваном. И хорошо, не славою.

Почти никакой нет мистика, сплошная мемуаристика.
Совести эквилибристики, ежели дело правое.




































Воспарю же и духом, воспарю и умом.
Если зрением и слухом проникаю с трудом,
То и здесь никогда не уйду за пределы
Даже слабого тела! Как в сосуде вода,

Что прольётся лишь в пропасть, не лучом воспарит.
И какой же тогда открывается вид
На невидимый мир и на жизни итоги?
Но своё покидают язычество боги!

Ставши грешные люди и в Санкт-Ленинграде,
И во Владивостоке - там, где завтра сейчас.
Ведь у нас вечера не касаются глаз.
А вчера или завтра зримо одномоментны.

Никаких монументов, только дух во плоти.

Моё тело в пути - все корпускулы духа
Как живою водою пропитаны зрением и слухом.






























Почти безнадёжное дело.
Почти уязвимое тело.
И смерть неизбежна почти.
Почти же ты малую долю.

Почти же ты Божию волю
На всём безнадёжном пути.
И белых одежд не снимай.
Построишь ли рай на земле,

Об этом почти не узнай.
Достроен он и до тебя.
Построен он и для тебя.
А я назову тебя воин,

Крестьянин будь ты или зодчий.
Ведь очи твои различают,
На чьей ты сейчас стороне
В почти безнадёжной войне.

Почти же ты малую долю.
Почти же ты Божию волю.
И сам я такой же почти
На искреннем этом пути.













P. S. Мы интерпретируем мир неверно, утверждая, что он обманывает нас.

Рабиндранат Тагор











Достоинство и честь,
Поскольку они есть,
То нет свободы меньшей или большей,
Чем эти центр и точка поворота.

И несвободы горше или слаще,
Чем ежедневная моя работа
Мир не перевернуть!
А только путь

Продолжит до черты и за чертой.
Здесь Бог и без тебя,
А там уже с тобой!
И лишь бы не споткнуться о порог.

Достоинство и честь.
Поскольку они есть,
Сначала был порок,
А дальше стал пророк.

И только так!
Каким бы малым не
Казался ты на этой стороне,
Но с настоящим ты соприкасался.























Без внешних миражей, а только суть.
Без нижних этажей, а только высь
И даль, и глубь, и каждый глуп в любви.
Как эти качества в себе не назови,

Чудачество моё, такая тонкость.

Я плоскость покидаю, выйду в мир.
Я покидаю мир и выйду в Космос,
Который тоже плоскость, но не Хаос.
Такая вот неброскость моей жизни

И даль, и глубь, и каждый глуп в любви.

Когда я слышу пение корпускул,
Я понимаю всё терпение мира
Кипение во взрыв не превращать.
Ведь для гармонии я мысль и мускул.
































Пространство, что наполнено работой,
Ждёт приложения моей заботы,

Чтобы работе втуне не пропасть.
Такая вот оскаленная пасть!

У самой глотки ада оглянусь,
Тебя увижу и к тебе вернусь.

Вновь обретая плоть свою и кровь,
Тебя я назову «моя любовь».

И так вся жизнь проходит в возвращениях
И воплощениях души' во пло'ти.

Пространство, что наполнено работой,
Победой назову, но и смирением.

















p. s. Прости за зло, которое я не сделал тебе.

Жан Кокто













Гармония - во мне.
Гармония - вовне.
Но свет в окне - превыше всех гармоний,
Как и гармонь - в ладони, в тишине.

Реальный мир - он громче изречён
Кумиров величаний и молчаний.

Гармония - как некие качели
Гармония - как некие печали,
Что вверх и вниз!
Я каждый мой каприз

Инструментально подтверждаю телом,
А вот и птица - Слово или Дело.

И тишина всё более полна,
Чем полнота сама!
И столь же она свята,
Как пенка на кипящем молоке.

А за околицей река - как изречение.
Её течение - вечность налегке.




























Как мало красоты во мне! В огне
Сгораю я от этой красоты.
Мечты испепелились в вышине.
Зато овеществились в глубине.

Так вот же ты, прекрасная любовь!

И вновь во мне столь мало красоты!
Ты, голубая жилка Афродиты, что бьётся у виска!
Сизифова тоска, и я убитый
Тяжёлым Воскресением Среды.

Так вот же ты, прекрасная любовь!

Глотком воды для каждой горсти пыли
Мы утолялись, но не утолили.
Нас убивали, но и не убили.
Мы прахом не рассыпались тщеты.

Глоток воды для каждой горсти пыли

Тяжелым Воскресением Среды
Во плоть едину вылепить нас смог.















P. S. Если я ошибаюсь, я существую/

Аврелий Августин













И выдержать все эти поражения,
Падения мои и воскрешения,
Сомнения мои и примирения,
Но настоящей жизнью не назвать.

Одна лишь пядь во мне подобной жизни.

Пять дней в неделю я тебя люблю.
А на шестой с тобою я сгорю.
А на седьмой я обернулся Феникс.
Как будто бы из жизни в смерть проснулся.

А вот из смерти сразу же в любовь.

Такие пядь во мне подобной жизни
И отрицание загробной жизни,
Что коготок уже увяз в любви.
Подробна гладь, а я её росток.





























Представлю, что Стихии суть одно.
И Воздух, и Земля словно вино.
Но чашу эту мимо пронеси!
Иначе ты еси на небеси'.

А здесь мне и сейчас лишь жить да жить.
И порознь мне любить душой и телом.
Осуществляться Словом или Делом.
А вместе им никак, и это первый знак,

Что мир не дотворён! А я влюблён,
Но не люблю во всём объёме мира.
И дома дом не ждёт, а в лире лира.
Но происходит всё наоборот!

Представлю, что Стихии суть одно.
И я прославлю мир, в котором правлю
Все заусеницы моих правописаний.
Рассветы есть, не будет угасаний.






























А там весь день пройдёт, и тень падёт.
И Новый год пройдёт, и тень падёт.
И прошлый век пройдёт, и в будущих веках
Себя я ощущаю в дураках,

Когда узнаю, что они прошли.
Ещё не начинаясь от земли.
Ещё не упираясь в небеса.
Казалось бы, все эти голоса -

Почти мольбы о том, чтоб век прошёл
Помимо века! Будет или нет,
Грядущий век уже оставил след.
И загребущих рук не миновал.

Ведь это всё моё! И я об этом знал
Задолго до рождения моего.
Так вот она, изнанка бытия:
Хотел всего, и в горсти лишь земля.














p. s. Если Вы отдаёте своё сердце дьяволу, Вам уже ничто не поможет.

Фома Аквинский












_____________________ М. Н.

Дороги прокладываются ногами.
Пороки укладываются стогами.

Ведь опять сотворю богов
И переступаю богами.

Я смотрю на мою любовь.
Вновь она без меня живёт.

А я словно подземный крот,
Что выглядывает на солнце.

Я опять говорю слова.
И немного они не те.

Но дороги прокладываются ногами
К недоступной той высоте.

Я едва не прошёл мимо
Той любви, что настолько зрима.































Промчаться меж ветвей - и ввысь полёт,
Подобно капле дождевой, что вверх упала.
Я знаю, что в дожде подобных капель мало,
И для меня вы все наперечёт.

Так думал бы влюблённый - о любимой,
Непостижимой, словно мой каприз
Смотреть на плоть и душу нераздельно
И неслиянно! Будто бы геенна

Сопоставима с раем на земле.
Промчаться меж ветвей - и ввысь полёт
На ангела-хранителя крыле.
Оставив прочих землю увлажнять

Всей плотью - то есть жить за пядью пядь
Всё так же нераздельно-неслиянно.
Я душу во плоти не полагаю странной.
Я лишь желаю ею обладать.




























Тяжёлый аромат моей души.
Душа души, иди и не греши.

И к трудному полёту поспеши.

Я наблюдаю плоть моей души.
Я выбираю суть моей души.

Я обретаю мускулы души.

Не каждая корпускула звенит.
Не каждая восходит в свой зенит.

Но, напрягая мускулы души,

Пусть даже словно рыбина на сушу,
Душа души, за мною поспеши.























P. S. Сейчас ты становишься героем, если не приветствуешь диавола.

Преподобный Паисий Святогорец












Простите за то, что мы всё ещё живы.
И как бы благие порывы не гнали нас в бездну,
Известно: Россия воскреснет и с нами, и даже без нас.
А если блудница-История пустится в пляс,

Чтоб голову матушки нашей потом получить,
К чему голосить, что мы снова воскреснем, хотя и погибнем.
Я Слово бы мог преподне'сть, а не произносить
О том, что Россию не выкинуть даже из песни.

Казалось, мы вовсе не ось мироздания, но
Каких наслаждений мир ждёт от бессмертия личного -
Всё это вторично! И я убеждаюсь давно,
Что Вечность моя не настолько публична.

Что встречность движений моих с настоящим

Есть факт непреложный, и нам погибать невозможно.
Тревожно лишь в прошлом, а в будущем мы неизбежны.




























Как в жизни ошибаются! Но жизнь
Прекрасно разбирается в ошибках,
Порою именуемых людьми.
Порою направляемся одни

Направо и налево, по краям.

Но коли ты назвал себя Героем,
И коли я назвал себя Героем,
Пусть даже вызываем мы улыбку,
То невозможно ошибаться нам.

И остаётся только прямо. Тоже

На солнце я увижу пятна сажи.
На Истине увижу я коросту.
Душа моя окажется по росту
Моим сомнениям. Я даже ошибусь

И перестану быть Героем здесь.

И только высь, в которой я не весь,
Возьмётся собирать меня обратно.
Публично или, может быть, приватно,
Пока не доберётся полный вес.























А что, кроме окна?
Какая даль видна!
Какая не видна. Какая пыль
Даль на дороге превращает в быль.

Так я иду подошвами души.

А что, кроме окна?
Ты воздухом дыши.
А Космосом дышать уже не сметь!
Так из окна глядит простая смерть.

По ней иду подошвами души.

А что, кроме окна?
Ещё есть миражи,
Которые внутри, а не в дали.
Но я не оторвался от земли.

И мне решать, судить или служить.

И не мешать с тобою быть вдвоём.
Ты не окно, а целый водоём
Воды Живой... Не «выпей море, Ксанф!»,
А новое величие на просторе.










p. s. Говоря о Боге, мы не можем установить, чем Он является, а лишь чем Он не является.

Фома Аквинский

















Мистикофизиология, основанная на крови.
Ибо зрение - тоже орган любви.
Выделение семени слёз.
Продолжение рода-племени грёз.

Мистикофизиология, основанная на крови.
Вот итоги её, что вослед
Предыдущим итогам: Нет ни побед, ни бед.
Есть рождение в муках моего осознания,

Что я следующее дерзание предшествующих осязаний.
Это тонкое знание, что зрение - орган любви.
Мистикофизиология, основанная на крови.
Перевод обладания в лобзание.

А лицезрения в следующее озарение.

А потом преклонение сущности.
И сияние невиданной мощности в этом земном тяготении.



























Я даже не знаю, что знаю,
Когда я не понимаю,

Что Истина на ладони!
Когда задыхаюсь в погоне,

Когда я иду к миражу,
Я тоже душою дышу.

И весь этот мир - память кожи,
Ведь души без очертаний

Не ведают наших терзаний.
У них свои тернии к звездам.

Что жизнь обрывается гроздью
По ягоде здесь и сейчас -

Рассказ ведь совсем не об этом!
А только о ягоде света.



















P. S. Вся разница между созданием и творением сводится к следующему: создание можно полюбить лишь уже созданным, а творение любят ещё не сотворенным.

Гилберт Честертон
английский христианский мыслитель, журналист и писатель 1874–1936









Любовь не может победить.
Не погубить она не может.
Но остаётся память кожи,
Которая продолжит жить

Униженно и величаво.

Везде разбудит жажду плоти.
Но рассмеётся пламя сути.
Я размышляю очень здраво.
Любовь не может победить.

Она унижена по праву.

И лишь душа ведёт наружу,
Чтоб обогреть земную стужу.
И, обманув подземных стражей,
Порой обратно заглянуть.

А так не можем победить.

Как будто путь мой без любви
Я проходил вполне успешно.
Конечно же, проста любовь.
Чиста она, почти безгрешна.






















Мир чист как белый лист.
А вот иероглиф тела.
А вот дела, что выйдут за пределы
Всего листа, и дальше пустота.

Над ней иероглиф тела воспарит.

Мир чист как белый лист.
А вот иероглиф тела
Имеет бледный вид, всё истончаясь.
Вот так лежит кувшинка, не качаясь.

А водомерка мимо пробежит.

И вот уже мы женское с мужским
Объединим на белом небосклоне,
И я склонюсь в своём полупоклоне,
Чтобы сорвать совсем не орхидею,

Но лилию идеи водяной

Стихиею всё более земной
И более небесной. Всё известно.
Всё повсеместно. Вот иероглиф тела.
А вот дела, что выйдут за пределы.




























По обе стороны от света
Ты смотришь на свою планету.

По обе стороны светло.
Нигде твои добро и зло

Во мне не будут беспредельны.
Везде слиянно-нераздельны.

Я не влачу с собой эфир.
Хвостом кометы этот мир

Не рассеку на жизнь и смерть.
Ты посмотри на эту твердь.

На эту плоть. Она хрупка.
Но суть её издалека.














p. s. Ты молчишь. Я тоже буду молчать.

Винсент Ван Гог
















Ты чего-то хотел? Что-то ты получил.
Это всё лишь ключи чистоты, что могу потерять.
Научись же сначала эту дверь открывать,
Чтобы нам обнаружить лучи и ручьи.

Я мечу из печи всё на стол.
Хоть я гол как соко'л, только перья и пух.
Только дух, что меж двух и меж трёх.
Ты чего-то хотел? Получи эти выдох и вдох.

Это всё духи Воздуха, духи Воды и Огня.
Даже духи Земли проникают в меня.
А потом я мечу из печи
Всё на стол во вселенской моей голодухе.

Ты чего-то хотел? Ты сначала спроси
У того, кто чуть раньше тебя получал
Во плоти Идеал, все печали его.
Все концы и начала пути своего.


























_________________________ М. Н.

Человек просто так здесь прошёл. От и до.
А над ним самолёт пролетел. От и до.
Где начала и где здесь пределы мечты,
Я совсем не хотел бы узнать без твоей красоты.

Всё не просто, а ради чего-то.

Каждый день бегемоту себя из болота тащить.
А душе голосить сквозь корпускулы плоти.
Где начала и где здесь пределы мечты,
Я совсем не хотел бы узнать без твоей красоты.

Всё не просто, а ради чего-то.

От и до - за пределы ступить. Полюбить - от и до.
Как сквозь пальцы вода - повторю! Как вы, души, живёте,
Мне ответит сегодня твоя красота:
Никогда - от и до! Но - сквозь мускулы плоти.





















P. S. На знамени имама было написано: «Не проявляйте слабость в бою, будьте терпеливы в трудности; смерть не настигнет, пока не наступит отведённый срок.

Имам Шамиль
предводитель восточных кавказских горцев 1797–1871









Какая мне разница, зачем они лгут.
Мне дела нет до иуд.
Звезда, угодивши в пруд,
Лучами своими дразнится,

Попросту отражаясь.

Какая мне разница, ежели ложь попусту.
И всё равно остались
Чистая красота, быстрая высота
И весенняя завязь.

То есть быть Воскресению.

И всё же разница есть в этом моём смущении:
Стыд за чужую ложь.
Звезда, угодивши в пруд,
И поверхности дрожь.





























Я медленный взгляд бросаю.
Годы мои лежат
Медленные как воды,
Что сквозь мою природу.

Я медленный взгляд ловлю,
Что не люблю тебя.
И не боготворю новых себе иллюзий.
Это мои оковы.

В них я и в смерти сплю.
В них и в бессмертии сплю.
Нет никакой основы мне пробуждения ждать.
Экая благодать: что не страдать, ликуя.

Не ликовать, страдая.
Медленный взгляд бросаю
Прямо в твою стремнину.
Станет ли плоть едина,

Мне ли дано узнать.
Ну а душа на пядь
В душу уже проникла
И лицом не поникла у жизни на рубеже.
























Рассмотрим наших печенегов,
Что жить спокойно не дают.
А я иду за первым снегом
И нахожу себе уют,

Когда вчерашний снег растает.

Летают замыслы мои.
Словно большие корабли
Уходят в даль, не возвращаясь.
Я не прощаюсь, я дождусь.

А на ладони этот груз.

Прошедший век, вчерашний снег.
Пути-дороги и ночлег.
Рассмотрим наших печенегов,
Что жить спокойно не дают.

Но злых не совершат набегов

На всё, что происходит тут.
На всё, что происходит там.
И весь Мир Божий по складам
Словно следы вчерашних снегов.










p. s. Если ты любишь человека таким, какой он есть, то ты любишь его. Если ты пытаешься его кардинально менять, то ты любишь себя. Вот и всё.

Аврелий Августин
















В чём смысл дождя?
А в том, что проходя,

Не предъявляя мускулы свои,
Он целый мир рассыпал на корпускулы.

И всё передо мной.
Ах, Боже мой!

Мне поле перейти не по пути,
А содержанием выдоха и вдоха.

Беру эпоху моросью дождя,
А возвращаю солнечною волостью.

Согретой на корню.
Дождя я не виню.

В том смысл его:
Без солнца ничего.



























Лицедей лица делает.
А злодей злобу делает.
Я же здесь посреди
На груди моего мироздания

На свидание иду с неизбежностью.

Это ложь, что сначала встречаемся с внешностью,
А не с точкой отсчёта, откуда всё это приходит.
Лицедей лица делает.
А злодей злобу делает.

И всё это находят, ненамного себя отойдя.

И не в женской утробе, чуть себя породив.
А потом, как прилив,
Возвращая всё снова и снова,
Словно будет обнова.

Неизбежно я с этим столкнусь (вот беда).

И столкнулся уже! Ведь лицо - это груз.
У души есть лицо. Ему вверх, а не вниз (навсегда).
















P. S. На мой взгляд, я часто, хотя и не каждый день, бываю сказочно богат - не деньгами, а тем, что нахожу в своей работе нечто такое, чему могу посвятить душу и сердце, что вдохновляет меня и придает смысл моей жизни.

Винсент Ван Гог










Я словно брошен в пруд.
И волны побегут
По каждой глади в каждом из миров.
И в каждой пяти. Никаких даров

Дороже этого. Я славно брошен в пруд.

И мне подавно невозможно знать,
Какая знать есть камень в ту ладонь.
Заместо хлеба не вложили небо,
Но за околицу зовёт меня гармонь.

Заместо неба положили труд.

Я славно брошен в пруд.
И волны побегут
Гармонией миров по каждой пяти.
И всех измен, предательств и распятий

Волна меня упрёт в небесный свод

А возвратится всё наоборот,
Волной спасений. Никаких сомнений.

























Как будто лицом по шершавой стене,
Сомнения во мне и борения во мне.
Пока не придёт примирение,
Своих осознание сил.

Иначе я в вечном смущении.

Ты жаждешь всегда результата.
И стойкости даже просил.
Взамен получил ощущение,
Что всё происходит в тебе.

И всё совершится с тобой.

Как будто лицом по шершавой стене.
А это ведь даже не бой
Прямых столкновений и стойкости,
А плоскость всего бытия.

Вот я и моё мироздание.

Ты ждал созидания объёма?
Сначала прими осознание.


























Очистить чистоту от чистоты.
Очистить пустоту от пустоты.
Не грязь от грязи (ибо сразу в князи).
Версту дорожную очистить от версты.

Оставить душу рёбрами наружу.

И в этом вся любовь: ребром, что о ребро
(как бровь о бровь), случайно зацепиться.
Как будто рёбрами взмахнула птица...
Такая жуть себе это представить.

А как иначе плоть свою прославить?

Очистить чистоту от чистоты.
Очистить пустоту от пустоты.
(оставить лишь любовь) как бровь о бровь,
Мир проходя, обыденно случиться.

Как хорошо сразу в любовь родиться!

А лишнего и не было, и нет.
Очистить свет от света (будет свет).


























А дорога переваливается под ногами.
И как будто не переваривается мозгами.
А я из Воды да в Пламя.
И нет никакой беды.

Стихия и есть Стихия.

И только нагие души расслышат мои шаги
По этой моей дороге.
Поодаль замерли боги,
Которые все суть бесы.

В невидимом мире тесно,

И к Истине не протолкнуться.
Известно здесь всё заранее:
Телесные раны - там,
А здесь - на кону бес-смертие.

Иначе придёт бес-смысленность.

Всё это ведёт ко дну.
Или наоборот: дланью со дна берёт.








p. s. Если вещь любит, она бесконечна.

Уильям Блейк
английский поэт, художник и гравёр. Почти непризнанный при жизни, Блейк в настоящее время считается важной фигурой в истории поэзии и изобразительного искусства романтической эпохи.














Небесные круги, когда пересекаются,
Как будто примиряются известные враги.
Сойдутся в одной точке,
И возникает почка.

Небесные круги есть тоже оболочка,
Своих небесных сфер.
А почка лишь пример,
Что может распуститься.

Как лица, что в толпе, способные родиться.
Открыться встречным лицам и осени дождаться.
Один ли я такой, чтоб этим наслаждаться?
У неба под рукой мне нёбом голосить.

Небесные круги, когда пересекаются,
Родится чистый лист, ему даётся голос.
И первый тонкий волос петлёю в Англетере,
Сшивая наши сферы, вдруг вовремя прервётся.






























А Дорога Доблести всегда впереди.
И Дорога Доблести всегда позади.
И Дорога Доблести всегда посреди.
Или будет Дорога Подлости - на года,

И не дорого обойдётся.

А что небо во мне прервётся,
Или небо вовне прервётся,
Так реальностью назовутся!
Породившей меня фатальностью,

Покоробившей моё нёбо.

Но невидимо голос льётся.
И неслышимо тонкий волос,
На котором мой меч Домоклов,
Обязательно оборвётся.

Не привязан он к небесам.

Остаётся Дорога Доблести,
Чтоб за лезвие взялся сам.
















P. S. Цель путешествия - это не посетить как можно больше чужих мест, а ступить на свою землю, как на чужую.

Гилберт Честертон











Представить, что нет Вселенского Зла,
И не с кем мне воевать.
Вокруг лишь превратности ремесла,
Приятности, благодать.

Представить, что нет Мировой Закулисы
Любых Неизвестных Отцов.
И не с кем здесь даже договориться
На баш, гордеца с подлецом.

И что остаётся лишь Хаос корпускул,
Как будто в утробе алхимика.
И в каждом гомункуле собственный мускул
Стяжает особою лирику

Недолгого Космоса, чтобы распался
С каким-то хоть смыслом. Что Родина тоже
Как Космос не вечна... И все достижения не прочны!
Тогда понимаешь, насколько Любовь человечна.
































Вот мы и в Земле Обетованной!
Раны исцелять, ей нанесённые.
Странно, что я раньше не увидел
Груды дел, что надо переделать.

Вот мы и в Земле Обетованной.

Кто-то в мире снова будет плакать.
Кто-то в мире снова будет радоваться.
Что от мира этого останется,
Если мы уходим в Неизбежность.

Где нет Вечности, но есть поспешность

Понимания всего и сразу.
Поднимания на плечи и на сердце.
Вот мы и в Земле Обетованной,
Где теперь на веки поселиться.






























Не бойся.
Успокойся.
Пропасть будет.
Она рассудит, сможешь ли ты выжить.

А вот любовь
Всю кровь в тебе иссушит.
Она покажет, есть ли где душа.
И где рубеж меж телом и душой.

И будет бес.
И будет он большой.
Намного больше тела и души.
Я знаю, что всё это миражи.

Но пропустить оазис не смогу.
Иначе я на этом берегу,
А жизнь на том... А я ведь победил!
Где правда и где ложь почти что рассудил.












p. s. Делай свое дело, Фортуна: у Диогена нет уже ничего твоего.

Диоген Синопский

















Вот здесь мой мир.
А там только кумир.

И далее я побегу от мира
Печали утолять кумира.

И в этом вся околица моя.
Над домом солнце. Я останусь я.

А там пойду скитаться по местам,
Где я не весь! И в этом моя Весть,

Что очень тонко надо различать
Начало всех Начал и свою смерть.

Казалось бы, что под ногами твердь.
Ан нет! В миру нас держит Свет.



























____________________________ М. Н.

Ступенью на ступень, а не ступнёй ступая:
Так космосы свои я понимаю!
Так логосы вокруг меня совьются.
Но колоса не вырастил я так.

Твои же очертания души,
О женщина, настолько хороши
Для каждой Афродиты, что из пены!
Вселенная ложится на ладонь,

Как грудь твоя. Особая гармонь
Из множества гармоний. Просто жить
И делать вещи. Вещее - потом,
Ступенью на ступень. Что мне - трудом,

Тебе даётся Богом! Ты дорога

Из моря, что на сушу.
И остаётся только видеть душу.




















P. S. Красота действует даже на тех, кто ее не замечает.

Жан Кокто









Спокойно полюбить. Спокойно разлюбить.
Спокойно всё забыть - всё это не достойно
Спокойствия, которое во мне.
Присутствие любви не в вышине,

А на земле, лишение крыла.

Спокойно полюбить, спокойно разлюбить
Могла бы мгла, в которой яркий свет
Побыл и нет - и я не разлюбил.
Хоть и забыл, как во главу угла

Всему любовь. И свету моему,

И тьме моей. Теперь я от корней
И от земных пластов почти готов
Признать, что я в любви моей спокоен.
Признать, что я любви такой достоин...

Ан нет! Поскольку тьма и свет

Всё так же на корню несовместимы.
Спокойно всё, но - не любви помимо.


























Молчание молчало, а начало
Всё начинало, чтобы продолжать
Всё более молчать здесь на просторе.
От ноты до до самой ноты си

Я заблудился в этом кругозоре.

От альфы до омеги все начала
Всё начинали, чтобы продолжать
Всё более молчать на небеси'.
А на земле всё более кричать

Немотой счастья и немотой боли.

Я тихо делаю свою работу.
Я продолжаю быть одной из нот.
Я продолжаю быть одной из буквиц.
Как будто в городе из многих улиц

Молчание - всего одна из пуговиц

На вороте рубашки! В ней родился
Меж альфой и омегой. Первым снегом
Согретым из ладони угощался.
С грядущим ни на миг не распрощался.





























Как облик женщины свести в одни любовь?
Как облик истины свести в одни слова?
Свети, помимо облика, светило.
И освети, что на земле не мило,

Но плотно, словно галька океана.
Что окаянно, но и во плоти,
И на пути, как камни и ухабы.
Как облик женщины свести в одну любовь?

Как облик истины свести в одни слова?
Что и на дыбе, и в госпиталях.
Или в рублях, что вечно не хватает.
Я мог бы рассказать о тех мирах,

Где истина как свет, что не растает.

Где женщина не съедена заботой.
Там тоже всё планеты и полёты.









p. s. Пусты слова того философа, которыми не лечится никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезни из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни из души.

Эпикур
















Телесная любовь сродни небесной:
Что и вверху, то и в низу - обоим тесно
В известном отражении бытия.

Ты зеркало моё, а я любовь твоя.
Я зеркало твоё, а ты любовь моя.

Но только так мы можем видеть душу
И ею обогреть земную стужу.
Иначе ей - наружу только смерть.

Ты зеркало моё, а я любовь твоя.
Я зеркало твоё, а ты любовь моя.

Я в этой тесной мере - смею сметь.
А ты в известном мире сеешь жизнь.
Мы в каждом отражении бытия.
































Банальное скажу: Реальное реально.
Но более реально - не фатально,
А сладостно от тонких ощущений,
Перемещений в новые миры.

Которые реально поднебесны.
В которых честно всё. Которым в мире тесно,
Но и просторно - словно волны в море.
Я в этом затеряюсь кругозоре.

Вдруг понимаю смысл и отрицаю
Бессмысленности смысла хаты с краю.
Я ныне посреди - и на груди
Моих миров любить мой мир готов.

Единственный и оченно железный.
В нём очи отрываются от бездны,
Чтобы тела от бездны увести.
И трудно всё, как Истина в горсти.


















P. S. Критики всегда сравнивают. Несравнимое от них ускользает.

Жан Кокто













______________________ М. Н.

Трижды согласиться выйти замуж.
Трижды передумать и остаться
Более желанной, чем кто-либо.

Губы не владеют именами.
Души не владеют именами.
Лишь любовь мы выбираем сами.

Лишь увидев, что живём - над нами.
Лишь увидев, что умрём - над нами.
Но лишь там мы ощутим бессмертие.

Трижды согласиться выйти замуж.
Трижды передумать и остаться
Целым сердцем моего предсердия.




























В буквальности своей я не живу заочно:
Я прочно в ней тружусь!
Я на плаву держусь.
Реальности я даже пригожусь.

А если нет, то сгинет этот свет,
Настанет тот! Ничто не превзойдёт
Всего, что ожида'лось и не сбы'лось.
Вот и любовь моя не пригодилась

На свете том. И я вернулся вновь
В мою же кровь: Она вполне телесна,
Но более небесна станет впредь.
Мою же смерть я проживу вдвойне.

И жизнь - втройне: Едва поднимут бровь
Мои же осязания души!
Мои же миражи, о Мироздание,
И сами разобьют мой эгоизм.

И тут Тебе не должно суетиться,
И там - на свете том: Без укоризн
Я вновь хочу в моей любви родиться!
Но и любовь даётся мне трудом.




























Открытие ума.
Пойти с сумой по миру.
Сама природа мне диктует это.

Сначала ждёт тюрьма.
Потом окно рассвета.
Весь ум - тюрьма, коль из ничтожных дум.

Открытие ума.
Одно из невозможных,
Но неизбежных зол, словно зола костра.

Огонь - вчера.
Сегодня лишь гармонь,
Как часть гармонии и камень, что в ладонь.

И вот открытие, что я сошёл с ума
В долину, где растут деревья смысла.
Я там и тут, в преображении мысли.




























Оттого, что есть в мире праведники,
Грешники не исчезли.
Ничего бы не изменилось, если...
Вот ведь даже в скворечнике,

Кроме самих птенцом, есть мелкие кровососы.

Оттого, что есть в мире праведники,
Никто пограничную полосу,
Пролёгшую и в корпускуле...
И никаким здесь мускулом

Не истребить различия моего же величия

И моего ничтожества.
И остаётся вежество, и остаётся множество
Мелких моих шагов с маленькими победами.
Мелких моих грехов с невероятными бедами.

Оттого, что есть в мире праведники,

Есть присутствие света.
Или его отсутствие в любом неверном ответе.




























Какая красота, что это было.
Какая чистота, что мы любили.
Какая простота, что всё забыли
И вспомнили за миг до воскрешения.

Что жизнь не счастье есть, а лишь служение.
Что мысль не власть, а головокружение.
Какая красота, что это было.
Какая чистота, что мы любили,

Пусть даже и не до изнеможения!
Но сил всегда дано уйти за край.
Я расскажу тебе, что ад и рай
Не существуют где-то, они здесь.

Что если я не весь, то я в аду.
Что если я не Весть, то подлежу суду.
Но я к тебе и поле перейду,
Чтобы в раю быть в радости и горе.














p. s. Идеальный возраст вступления в брак для мужчины составляет около девяноста лет, за две минуты до его смерти.

Фрэнк Синатра, американский актёр, певец и шоумэн 1915–1998