Европеец 2 - глава восьмая

      Появилось желание поехать в госпиталь, и Жан, не дожидаясь пробуждения семьи, уехал. Хотелось собраться с мыслями, поразмышлять и принять решение. Припарковав машину, пошёл к морю, гладь которого была на удивление спокойная, практически, без волн. Сел на самую дальнюю скамейку, полностью погрузившись в размышления. Ни одна страна в мире не обеспечивала им спокойный образ жизни, он везде был чужим. Не было ясности и с заказчиками его поиска. Предполагал, что это земляки разыскивают, которые могли знать о счетах отца в зарубежных банках. Но почему тогда погиб Серж? И зачем ему понадобилось предавать его, дающего щедро на содержание семьи? Кто убрал команду Луи? Много рождалось вопросов, ответов на которые он не находил. Уехать сейчас, но это плохо скажется на здоровье Орели. Трудно будет найти другого профессора, способного, как Йорам, оперировать и лечить своих пациентов. Что будет с сестрой, вернись она в Париж?
   
     - Проснулся, подошёл к окну, а ты сидишь в одиночестве, - услышал Жан голос профессора за спиной.
   
     - Приехал к морю поразмышлять. Надо принимать решение, а ничего полезного в голову не лезет. Нам надо будет уехать, а куда, не могу придумать.
   
     - Когда надо уехать? - спросил Йорам, присаживаясь рядом.
   
     - Лучше сегодня, но сам понимаешь, это невозможно. Там не будет тебя и Орели быстро погибнет. Можно гражданство оформить, Орели - внучка бабушки-еврейки. Прочитал закон о возвращении, всё допустимо, но в душе что-то мешает. Я и Орели обвенчаны и это не скрыть. Да и не хочется прятаться.
   
     - Ты ведь канадец, Жан? А поехали со мной в штаты. Виза тебе не нужна, я получаю визу, каждые полгода. Твои девяносто дней здесь пролетели и неизвестно, продлят или нет. Говоришь, гражданство можно оформить. А зачем оно тебе?  В штатах буду полгода, много операций предстоит сделать. У меня там прекрасный дом, в нём я не живу, у меня есть квартира рядом с клиникой. Поселитись с женой и спокойно проживёте полгода, а захотите и дольше, пока не найдёшь решение. Орели, как пациент, очень для меня интересна. Но ты предупреждён мною с первого дня. У неё очень тяжёлая ситуация и вся надежда на Бога, я лишь продлеваю жизнь на короткое время, а сколько его будет - не предугадать. Не отвечай сразу, я улетаю послезавтра. Пойду готовиться к операции, друг, но сейчас  попрощаюсь с нашей знакомой, я их выписал. Она пока слаба, но хочет уехать домой. Заходил к ним в палату. Молодцы они оба! Бойцы за жизнь, каких раньше не встречал. Он и не знает, что с ней было, она просила не говорить. Пойдём, посмотришь со стороны. Знаю, как для тебя важно увидеть её.
   
     - Не хочу ранить её своим взглядом, Йорам! Пусть будет светлым их путь по жизни и дальше, они всегда берегли свой мир. Любое вмешательство пагубно скажется на нём, а следом и она погибнет. Нет! Не хочу внести в их жизнь чужое. Лучше поеду домой, если ещё есть билеты, то полетим с тобой одним рейсом, а лучше завтра, не вместе, а раньше.
   
     - Пойдём, запишу тебе адрес. Дом в пригороде Нью-Йорка, отличное место. Бери сестру с её другом, места всем хватит. Думал поселиться с семьёй, а не сложилось. Прекрасный сад у дома. Позвоню своей экономке, она приготовит дом к вашему прилёту. Классная женщина, клад! Десять лет живёт в моём доме, моя добрая мулатка Оливия. В годах, а дом всегда в порядке. Ты будешь продавать свой дом здесь? Место очень красивое.
   
     - Ещё не думал об этом, но если надумаю, то скажу тебе первому. Вдруг понадобится пожить ещё когда-нибудь. Бродит шальная мысль в голове...Но лучше не надо...Не примет она...Для них сейчас важен покой. Любое предложение извне будет только мешать им.
   
     Профессор дозвонился в штаты и, поговорив, передал трубку Жану. Голос Оливии был радостным и тёплым. Дома его встретили встревоженные Орели и Стефан. Одри не пожелала выходить из комнаты, попросив дать ей возможность побыть одной.
   
     - Нет времени на уединение, семья! Мы все завтра улетаем в Нью-Йорк. Пойду к сестре, времени на сборы мало.
   
     - Не надо, брат, я уже иду, услышала тебя. Мы летим все вместе? Значит нам не надо возращаться в Париж с Тэо, - тихо произнесла вошедшая Одри. - Не смогу там жить какое-то время. Он предал не только нас с Тео, он предал себя. Никогда не думала, что наступит такой момент. Душа моя умерла вместе с ним и очень больно. Не ожидала от него такого. Хочу, чтобы всё ушло в прошлое и мы смогли с сыном снова жить полной жизнью.
   
     - Это всё в корне меняет. Гостиницу закажу на себя, так будет правильнее, - обрадовано сказал Стефан, обняв за плечи Одри.
   
     - Плохо вы знаете меня, родственники, - рассмеялся Жан. - Никаких гостиниц! Дом в пригороде, где нас будет ждать прекрасная экономка профессора Йорома, мэм Оливия. Привет тебе, Орели, от профессора. Послезавтра он прилетит в Нью-Йорк на целых полгода и будет вести тебя дальше. Жить он будет в своей квартире, рядом с клиникой, а дом отдаёт нам. Он пригласил всю мою семью и тебя Стефан не забыл вспомнить. Летим, дорогие мои!

     Много позже, вспоминая жизнь в доме профессора, Жан поймёт, что это был самый счастливый год в его жизни. Рядом любящая Орели, ласковая Изабель. Приходящая в себя после трагедии Одри, подрастающий Тео. Стефан через полгода сделал предложение Одри, которое было ею принято. Отметили торжество в семейном кругу. Стефан перевёлся в отдел Интерпола, расположенный в Вашингтоне. Расстояние между городами было в пределах четырехсот километров и он решил не перевозить семью к себе, предпочитая самому ездить на работу на пару дней в неделю, останавливаясь на одну ночь в отеле. Вскоре Одри поняла, что её место рядом с мужем. Продав квартиру в Канаде, купили уютный дом в пригороде Вашингтона.
   
     Переезд хорошо повлиял на Орели, она стала жизнерадостней, спокойно переносила тяжёлое лечение. Жан понимал жену, ей трудно смириться с существующей соперницей в сердце мужа, но сейчас та далеко и он не имеет возможности встретиться с ней, говорить. Она не захотела увидеть потухший взор мужа и частые уединения в кабинете. Иногда ей хотелось просмотреть его телефон, но она гасила это желание. Профессор улетел домой и часто говорил с Жаном, но тему этих бесед она не знала и это её немного волновало. А в целом ей было хорошо.

     Жану тоже было хорошо. Он знал всё о событиях в семье той, которую не называл по имени. На её шестидесятипятилетие прилетали старший сын с женой и внук. Они много путешествовали впятером по стране, а значит на это хватало сил ей и мужу. Что радовало и его, часто произносившего молитвы Всевыщнему за их здравие, понимая главное - её счастье в жизни любимого человека.

     Большую радость приносили сны, в которых он ехал по дождливому городу и слушал её голос с заднего сидения, такой родной и желанный. А тихо текущая их беседа, словно бальзам, лечила его уставшее сердце. Проснувшись, он весь день жил этими воспоминаниями, испытывая восторженное состояние души. Он был благодарен судьбе за всё, что у него есть. Друг и верная, любящая жена дарили ему ощущение счастья. Она любит такого, какой он есть, терпя его любовь к другой женщине.

     Спокойная жизнь убаюкивает сознание. Несмотря на принимаемые меры Стефаном и  найм частных детективов, не находились причины гибели Сержа. Ниоткуда присланные деньги оставались на счёте погибшего. Одри категорически отказалась их брать. След семьи Жана затерялся в огромном Нью-Йорке. Их никто не беспокоил, не искал. В дом, в далёкой стране, где продолжали жить садовник и горничная, не приходили с вопросами о бывших хозяевах. Вскоре Жан продал дом другу профессора, поняв, что бывать в той стране и в том городе ему не надо.

     Приходил две тысячи двеннадцатый год. Никто и предполагать не мог, сколько бед и невзгод принесёт он в их жизнь...

Продолжение следует:

http://stihi.ru/2023/09/27/2504