Шут Балакирев, хан Касимовский

 
   Петр Первый по Оке плыл,
   Возглавлял поход Персидский.
   Тут навстречу град Касимов,
   Храм на берегу открылся.
   Храм был белый, очень светлый -
   Царь, уверенный, что церковь,
   С чувством так перекрестился.
   Шут Балакирев был рядом:
   Ну, Мин Херц, ну насмешил ты!
   Алексеич, то ж не церковь,
   То ж мечеть - храм басурманский!
   Тьфу ты, черт! Царь Петр в гневе -
   Вот что значит слаб глазами!
   Ничего, щас все поправим,
   Эй, Данилыч, ставь мне пушку!
   Да закатывайте ядра,
   Наводи на храм неверных!
   Пли! Огонь по супостатам!
   Есть! Кажись, в мечеть попали?
   Минарет остался целый.
   Прибежали тут татары,
   Стали кланяться, просили:
   Ты скажи, в чем виноваты?
   Пред тобой в чем провинились?
   Наша главная святыня,
   Та мечеть зовется Ханской -
   Там внутри текье - могилы,
   Там лежат все наши ханы,
   И последнюю царицу
   Там недавно схоронили.
   Фатима-Султан всегда Вам
   Очень преданно служила,
   Как глава татар рязанских,
   И полки она водила,
   И была у нас за старшей
   И была она последней,
   Над улусом нашим ханшей -
   Больше ханов нам не дали.
   Вот бы нам по воле царской
   Вновь вернули наше ханство!
   Царь сказал татарам - встаньте!
   И мечеть я разрешаю
   Вам отстроить и обиды
   Боле вам чинить не буду
   И другим не дозволяю!
   Тут татары поклонились
   И ушли, а шут-то царский
   Попросил:
   - Коль нет здесь хана,
   Можно, я тогда побуду
   Титулован местным ханом?
   Были ханы-басурмане,
   Буду ханом христианским!
   Царь подумал, рассмеялся,
   Дал Балакиреву в ухо
   И велел писать бумагу:
   Бысть Касимовскому хану!
   С сего дня сего же года
   Бысти ханом здесь Ивану!
   И продолжил царь поход свой.
   Вскорости он, правда, помер,
   А Иван Екатерину,
   Уж императрицу ныне,
   Доставать стал что есть силы,
   Чин его чтоб утвердила.
   Та с бумагой все тянула,
   Но Балакирев - упертый!
   Все просил, ходил, канючил.
   - Ладно, - молвила царица:
   Вот ты, Ваня, гад ползучий!
   И зевнув, императрица
   Утвердила ханский титул,
   Ладно, черт с ним!
   Передали земли все, дворцы, угодья -
   Фатимы-Султан владения
   Царскому шуту Ивану,
   А татары - те в сомнении:
   Вот так хан! Похоже, срам нам!
   Кто он, этот беспородный?
   Мы-то вроде чингизиды!
   Псу безродному поклоны
   Будем бить, космополиту?
   И тогда они решили
   Откупить у Ваньки титул!
   Деньги на паях собрали,
   Повезли дарить Ивану,
   А в столице имсказали,
   Нет Балакирева больше!
   Голову срубили Ване,
   Он казнен уж за обманы,
   Казнокрад он и шпионщик
   Римско-кесаря и шведов!
   А ещё в делах амурных
   Катерины он замешан...
   Всё! Казнен Иван, который
   Хан Касимовский последний.
   И уехали татары
   В ханский город, свой Касимов,
   Вроде как бы и с победой!
   И вернувшись, объявили:
   Поживем еще немного!
   Будет срок и будет песня!
   Может быть, когда-то снова
   Будет хан у нас и герб свой,
   Своя власть и свое царство!
   Только тут навстречу вышел
   Царь Касимовского ханства,
   Хан Касимовского царства,
   Шут Балакирев здоровый,
   Не отрубленноголовый.
   Кто-то видно на татарский
   Перевод им дал хреновский.
   Да, пытались взять за жабры,
   Но Ванюша - угорь скользкий!
   Всё в столице поменялось,
   Нет в живых Екатерины,
   Правит уж царица Анна,
   Та, что дочь Петрова брата-
   Соправителя Ивана.
   Шут своей обидел шуткой
   Очень важную персону -
   И теперь сбежал в Касимов
   От всесильного Бирона.
   И теперь как царь живёт здесь,
   Веселится, как умеет.
   Учинил на днях перформанс -
   Подогнать велел телеги
   С самым насвежайшим сеном
   К косогору и столкнуть их!
   Сено весело парило
   Над Окою и над лугом,
   А Ока светилась сеном,
   Словно солнце в ней купалось.
   Бешено носились рыбы,
   Ничего не понимая.
   А гремели как телеги,
   На кусочки разлетаясь?
   Хан Иван рыдал от смеха,
   А татары - те молчали.
   В чём был смысл шутки этой,
   Когда речку засоряют?
   Думали они, гадали -
   Нет, вопрос сей без ответа!
   И пошли и рассказали
   Обо всем беклерибеку.
   Он мудрейший из старейшин,
   Был когда-то вождь военный
   И визирь был самый главный.
   Выслушал и помолчал он,
   Бороду свою потрогал,
   По усам провел рукою,
   После молвил: - Вижу горе!
   Поживем ещё немного,
   Может, даже два столетья...
   Вижу смуту, лихолетье,
   Нет, у нас не будет ханства,
   Будем жить мы очень странно
   В непонятном государстве...
   И ещё: нас будет мало,
   А потом все меньше, меньше...
   Часть уйдет к другим татарам.
   Часть к узбекам и туркменами
   Иль за дальние границы.
   Часть смешается, забудет,
   Что вот дед-то был татарин.
   Памяти совсем не будет,
   Будет только "хата с краю".