Идём

Что, темно тебе в зыбях вянущих?
Здесь которую осень замужем
я за шорохом чёрных ясеней
у разбитых ступеней в ад.
Заждалась и шагов, и ступора.
Как давно твою плоть не щупала,
и плевать, что не бьётся мёртвое
средоточие и нудят
то вороны стенаньем сдавленным,
то кресты под гнетущим маревом.
Ты не бойся. Привыкнешь, втянешься.
Здесь немного, но всё не так.
Рая нет. А ты верил, родненький,
отпоют, и простят угодники?
Нам с тобой куковать до милости
нескончаемый депрессняк.
Ну, пошли, отведу просеками
то ли в дом, то ли в стены ветхие.
Наше ложе давно расстелено,
и я помню, каким ты был…
Дождалась. Ты чего противился?
Я звала, а ты псом на привязи
в жизнь цеплялся зубами шаткими,
сколько было сенильных сил.
Дурачок, голова дремучая,
истощал, отболел, отмучился,
и букеты пронёс гвоздичные
в замогильный антракт страстей.
Только мой, шорох к чёрту рыжему,
как давно я тебя не слышала,
спой же небо мне в звёздах тамташних…
Просто эти темна темней.