Marion Poschmann - Schwarzfirnis - Темный янтарь

            Marion Poschmann

               Schwarzfirnis

Jener von Harz umschlossene Park.
Seifenblasen und Mulm in der Lunge. Sepialuft
um Gehege, Erinnerung. Kragenbaer, Tanzbaer.
Felsen und Zwinger. „Mischa“, rufen die Kinder. – Hat
jemand „Petz“ gesagt? „Teddy“? – Baeren sind Sohlengaenger,
wie wir.

Gute Werke des Baeren. Kleinkinder,
an der Kapuze gefuehrt. Damen mit Sonnenschirmen
erkunden ihr Schattendasein. Wege voll Zapfen und Spinnen,
gefluegelten Samen. Bernstein, "bijou indiscret", heisst:
den Leuten mehr Wahrheiten sagen, als sie vertragen.
Wir sind Inklusen.

Die Ikonostase oeffnet sich, es erscheinen
drei Baeren. Blindpressung, Glimmergrund. Wir sind umgeben
von Bernsteinbaeumen und -haeusern, -fussbaellen, -eulen.
Waehrend Schwarzbaeren Zipfel von Licht in den Park ziehen,
weisse, zu Knochen geronnene Finsternis,
Licht.



                  Марион Пошманн

                   Темный янтарь

Парк этот, утонувший целиком в смолу.
И мыльные пузыри, и каша в легких. Воздух цвета сепии
вокруг вольер, воспоминанья. Медведь в ошейнике, танцующий медведь.
Камней нагроможденье, клетки. "Миша", – окликают дети. – Неужто
кто-то произнес "Топтыгин"? "Плюшевый"?! – Да, мишки стопоходы,
как и мы.

Беззлобные забавы медвежат. Детишки
в капюшонах. Дамы с зонтиками
изнанку постигают сих. Тропинки, усыпанные шишками и паучками,
крылатыми семенами. Янтарь, "болтливая драгоценность",
он сообщает больше правды, чем все способны мы перенести.
Мы – вкрапленья.

Приоткрывается иконостас, являются
три медведя. Печать вслепую, фон мерцающий. Нас объемлют
янтарные дерева, такие же дома, футбольные мячи, сережки-совы.
А покуда медведи черные стаскивают угли света в парк,
белеет, свертываясь в тьму до мозга костей,
свет.