на Кочерге

 записать в ямбе 1941 ГОД, ОТРЯД НКВД
Следующее сообщение о «белом конусе» датируется 1941-м годом, после того, как Гитлер напал на СССР, и Красная армия отступала по всем фронтам. В районе Забайкалья активизировалась деятельность японских шпионов, которые разведывали коммуникации советских вооруженных сил, дислоцировавшихся на Дальнем Востоке и на границе с Монголией. Япония собиралась вступить в войну на стороне Третьего рейха, и готовилась вероломно вторгнуться на советский Дальний Восток. Не было дня, чтобы советские пограничники и оперативники из НКВД не ловили какого-либо подозрительного субъекта, который, по мнению компетентных органов, вынюхивал всякие военные секреты.
Так, 12 сентября того, 1941, года от жителей небольшого села Верхний Онгой в иркутское отделение НКВД (естественно, через участкового) пришло сообщение о том, что в долине речки Кочерги появилось какое-то странное сооружение в виде белого конуса высотой метров 50. Селяне прекрасно знали, что по всему региону рыщет военная контрразведка и НКВД, поэтому решили сами не соваться к этому странному сооружению – боялись, что их самих обвинят в шпионаже и сговоре с японскими лазутчиками.
На другой день в район вылетел легкомоторный самолет-разведчик, пилот подтвердил, что в указанном районе на лесной поляне стоит большой белый конус. Вокруг него были замечены какие-то люди, с высоты было невозможно определить, кто это такие, а ниже опускать летчик поостерегся, опасаясь обстрела с земли. Было сделано несколько фотографий, по которым ничего не было понятно – фотоаппарат у пилота-разведчика был не профессиональный, а любительский, потому на фото был хорошо виден только сосновый лес и какое-то белое пятно в виде конуса, отбрасывавшее тень на запад.
Утром из Иркутска к месту события выехали два грузовика, набитые солдатами НКВД, хорошо проинструктированными насчет того, что всех, кто обнаружится у конуса, нужно обязательно брать живьем.
Дорога была объездной (через перевал можно было пройти только пешком) и потому путь занял очень много времени, к указанному месту подъехали лишь к вечеру. Конус был виден за несколько километров – его вершина торчала метров на 20 выше крон сосен, и была освещена солнцем так хорошо, что аж сверкала в лучах заката.
Метрах в пятистах от поляны солдаты повыпрыгивали из грузовиков и рассредоточились, беря конус в кольцо. Когда первые бойцы выскочили на поляну, они увидели, как в большую арку у подножия корпуса забегают какие-то странные лохматые люди. Командир выстрелил в воздух и закричал, приказывая всем выходить из конуса с поднятыми руками и не оказывать ни малейшего сопротивления. Но эти незнакомцы не послушались грозного командира, они все вбежали в арку, которая мгновенно закрылась, и конус вдруг так завибрировал, словно началось землетрясение. Некоторые солдаты попадали на землю, командир дал приказ стрелять, и на нижнюю часть конуса обрушился шквал свинца.
Впрочем, обстрел не произвел ожидаемого эффекта. Пули отлетали от конуса, как от брони, и тогда командир решил изменить тактику. Он приказал нескольким бойцам приготовить гранаты, а остальным отойти от конуса и спрятаться в ближайшем овраге.
Когда приказ был выполнен, бойцы подбежали к арке, чтобы заминировать ее, и тут произошла катастрофа. Под конусом что-то взорвалось, из-под него выплеснулось море пламени и всю округу заволокло удушливым дымом, все это сопровождалось страшным грохотом. Те бойцы, которые спрятались в овраге, почувствовали страшный жар, на них стали валиться горящие сосны, и совершенно оглохшие, они бросились по оврагу вниз к речке.
Когда грохот стих, лес вокруг поляны горел, а командира с его несколькими бойцами нигде не было видно. Впрочем, пожар вскоре угас, так как лес вокруг поляны был редким, и от упавших горящих сосен пламя на остальную чащу не перекинулось. Придя в себя через минут десять, солдаты вернулись на поляну и увидели, что конус исчез. На его месте была голая выжженная земля, перемешанная с дымящимися камнями, и между ними валялись останки командира и пяти бойцов, которым он приказал минировать арку. Трупы сильно обгорели, к тому же были повреждены осколками от гранат, которые, судя по всему, взорвались у них в руках, как только начался пожар.
В общем, оставшимся в живых солдатам больше ничего не оставалось, как возвращаться обратно в Иркутск. К счастью, грузовики не пострадали, потому что стояли далеко от места взрыва. Ехали всю ночь, и добрались домой только под утро.
Естественно, начался «разбор полетов», всех солдат допросили, и к месту катастрофы выехала новая «экспедиция». Правда, в условиях войны и тотальной мобилизации собрать новую команду удалось с трудом, пришлось доукомплектовать ее штатскими агентами. Однако когда приехали к Кочерге, обнаружили там только то, о чем рассказали вернувшиеся с предыдущего вояжа солдаты.
Поляна была тщательно обследована, трупы командира отряда аккуратно собраны и упакованы, местность сфотографирована со всех ракурсов, также были взяты образцы обожженного грунта, камней и сгоревших деревьев. Нельзя, конечно, сказать, что вторая экспедиция вернулась ни с чем, но собранных фактов и вещдоков было собрано настолько мало, что общую картину это не проясняло никак.
…Об этих трех «экспедициях» (включая и воздушную разведку) были составлены подробные отчеты, к ним присовокуплено донесение участкового из Верхнего Онгоя, также в деле фигурируют и фотографии конуса, сделанные с самолета.
Впрочем, столичное НКВД это дело не заинтересовало, судя по тому, что дальше Иркутска оно не ушло, оно благополучно пропылилось в архиве до самой перестройки, и было продано в итоге какому-то московскому уфологу, который, решив «срубить деньжат» с американцев, переслал эту папочку в КУФОС. Неизвестно, заработал ли он на прижимистых американцах, но, скорее всего, заокеанских коллег это дело так же не сильно заинтересовало, так как у них не было полной картины, а разрозненные эпизоды выглядели обычными байками, хоть и официально зарегистрированными. Дело с продажей «второй части эпопеи на реке Кочерга» датируется 1999-м годом, тогда как первая часть попала в руки американцев только в 2017-м.