Турнир поэтов 2023 выпуск 8 Подборка

              ***
Осень и осень, и скоро начнет вечереть…
Носом клюёт воробей на ободранной ветке,
хочется плакать, но нет подходящей жилетки,
нет проходящего поезда, повода греть

руки над пламенем перегоревшей свечи, –
лампочки? чувства? – нет повода остепениться,
рвать отношения с шумообильной столицей
и отправляться на поиски первопричин

разных несвязных друг с другом «на кой» и «доколь»,
кольца Сатурна для вескости к ним приплетая.
Хочется быть, а не слыть – вот такая простая
вроде бы мысль, а поди-ка её соизволь

в жизнь воплотить, в обессмысленность будней вживить…
Раз – и она извернётся змеёй подколодной,
брякнется в лужу, налижется капель холодных
и ни за что не позволит себя изловить

раньше, чем следует, – следующей проливной,
рыжехарактерной, ветреной в хлам душегубки –
осени. Осень. И нету ни толики шутки
в правде,
ни доли…
ни зонтика – над головой.



    ***
Я не остыла – просто
устала драться.
Я не люблю ни шахматы,
ни корриду.
Раньше? Так раньше, рыцарь,
мне было двадцать.
Всё было как-то проще:
и вдох, и выдох.

К музыке я, конечно,
неравнодушна,
просто нечасто слушаю
«хэви метал».
Мне бы такое что-нибудь
повоздушней,
что-нибудь повальсовей,
ага, вот это…

Милое «раз, два, три»
ностальгией бравой,
острым клинком пронзит
временную бездну:
Штраус, Вы, как всегда,
оказались правы:
жить – это очень больно,
но интересно.

Первое января
приведёт второе,
третье, потом четвёртое,
как по нотам.
Каждой эпохе памяти –
по герою.
Каждой жене Артура –
по Ланцелоту…




                дочери

Я приду к тебе в девять, брошу пальто на стул,
и перчатки, и шарф, и шляпу свою, и сумку.
Не вникая в суть дела, сразу тебя спасу
мятным чаем, лукавым взглядом, дурацкой шуткой.

Буду врать тебе, как синоптики, что к утру
солнце вылезет из-за туч приумыто-свежим,
что я буду всегда с тобой и что не умру
никогда-никогда, какой бы февраль ни снежил.

Буду гладить тебя по спутанным волосам,
целовать тебя в бестолковые две макушки,
убеждать, что, по сути, алые паруса –
это просто литературные безделушки.

А в реальности – полотняней всё и грубей,
но устойчивей и прочнее, чем в детских сказках.
Ты поверь мне, я – очень стреляный воробей,
Несмеяна моя влюблённая, Златовласка…





***

Дженни давно забросила акварель,
вышла за Педро, обзавелась котом.
Кот завести подумывает гарем,
Педро… до этой темы дойдет потом.

Если свекровь внедряется в их союз,
Дженни хохочет в голос и плохо спит,
сложно быть начеку и – не быть в строю,
двигаясь между Бошем и Индезит-

ом. Оттесняя ловко проводника
левым бедром, мотает в тугой клубок
голые нервы Дженни. Течет река
времени. Скоро в школу пойдет сынок.

Дженни влилась в родительский комитет,
вклинились в жизнь общественные дела.
Педро все чаще к ужину дома нет,
Дженни – второго мальчика родила.

Педро принес в роддом двадцать девять роз,
поцеловал супругу куда-то... в лоб.
Тучей навис над славной семьей вопрос:
что бы такое сделать для счастья, чтоб

каждому вдоволь, в яблочко, в центр ядра.
Мир погрузился в очередной апрель.
Педро ушел искать от добра добра,
а Дженни...
наконец-то выросла и
теперь ее зовут
Евгенией Павловной.