О фонтанах, из Рильке

Вдруг больше понимаю о фонтанах,
деревьях непостижных из стекла.
О собственных слезах и об обманах
сказать бы мог и о мечтах престижных,
но позабыл, растратил всё дотла.
Ужель забыл я, что ко многим тленным
предметам Небеса тянули руки?
Иль не всегда, с величьем несравненным
взрастая, старый парк был вдохновенным
по вечерам приятным, вожделенным,
когда я слышал незнакомок звуки –
неясный, переливчатый мотив,
что становился явью, отразив
мелодии в пруду проникновенном?

Я должен только вспомнить все мгновенья,
с фонтанами что было и со мной, –
тогда почувствую и тягости паденья,
в котором повстречался я с водой:
и вспомню я о ветках нисходящих,
о голосах и огоньках горящих,
и о прудах, про берега твердящих,
про них бессмысленных и отстранённых;
о Небесах вечерних, – отрешённых
от рощ обугленных в лучах заката, –
с другим изгибом тающего злата,
как будто озаряли мир иной...

Ужель забыл: звездою за звездой
летят миры в пространстве межпланетном,
окаменевшие, с застывшею слезой?
Возможно, там на Небе безответном
глядят на нас в сияньи предрассветном
другие существа в кругу заветном
и молятся. В послании приветном,
возможно, гимны нам поют поэты.
Клянут, возможно, но проклятья эти
нас не коснутся ибо в сокровенном:
соседи мы перед единым Богом.
И в одиночестве, похожие во многом,
Его нашли они и потеряли,
и в поисках высвечивают дали:
а "беглый Луч" блуждающих лампад,
струится в лица наши наугад...

( написано 14.11.1900 года в Берлине-Шмаргендорфе)


***

Von den Fontaenen

Auf einmal weiss ich viel von den Fontaenen,
den unbegreiflichen Baeumen aus Glas.
Ich koennte reden wie von eignen Traenen,
die ich, ergriffen von sehr grossen Traeumen,
einmal vergeudete und dann vergass.
Vergass ich denn, dass Himmel Haende reichen
zu vielen Dingen und in das Gedraenge?
Sah ich nicht immer Grossheit ohnegleichen
im Aufstieg alter Parke vor den weichen
erwartungsvollen Abenden, – in bleichen
aus fremden Maedchen steigenden Gesaengen,
die ueberfliessen aus der Melodie
und wirklich werden und als muessten sie
sich spiegeln in den aufgetanen Teichen?

Ich muss mich nur erinnern an das alles,
was an Fontaenen und an mir geschah, –
dann fuehl ich auch die Last des Niederfalles,
in welcher ich die Wasser wiedersah:
Und weiss von Zweigen, die sich abwaerts wandten,
von Stimmen, die mit kleiner Flamme brannten,
von Teichen, welche nur die Uferkanten
schwachsinnig und verschoben wiederholten,
von Abendhimmeln, welche von verkohlten
westlichen Waeldern ganz entfremdet traten,
sich anders woelbten, dunkelten und taten,
als war das nicht die Welt, die sie gemeint...

Vergass ich denn, dass Stern bei Stern versteint
und sich verschliesst gegen die Nachbargloben?
Da; sich die Welten nur noch wie verweint
im Raum erkennen? – Vielleicht sind wir oben,
in Himmel andrer Wesen eingewoben,
die zu uns aufschaun abends. Vielleicht loben
uns ihre Dichter. Vielleicht beten viele
zu uns empor. Vielleicht sind wir die Ziele
von fremden Fluechen, die uns nie erreichen,
Nachbaren eines Gottes, den sie meinen
in unsrer Hoehe, wenn sie einsam weinen,
an den sie glauben und den sie verlieren,
und dessen Bildnis, wie ein Schein aus ihren
suchenden Lampen, fluechtig und verweht,
ueber unsere zerstreuten Gesichter geht...

(Rainer Maria Rilke, 14.11.1900, Berlin-Schmargendorf)


***

Подстрочник:


Вдруг знаю/понимаю я много о фонтанах,
Непостижимых деревьях из стекла.
я мог бы говорить как о собственных слезах,
Которые я, охваченный величайшими мечтами,
Однажды попусту/бесполезно растратил и потом забыл.
Забыл я разве, что небеса протягивали руки
Ко многим вещам/ко всему и подталкивали их?
Видел я невсегда величие, не имеющее равного себе
В возрастании старого парка в преддверии приятных,
полных ожидания вечеров, - в неясных
из юных незнакомок восходящих песнопений (примечание: Gesaenge - обычно церковные пения),
выливавшихся из мелодии
и становящихся явью, и словно в необходимости
Отражавшихся в раскрывшихся прудах?

Я должен только вспомнить обо всём,
что с фонтанами и со мной произошло,-
тогда почувствую я также тяготы падения,
в котором я с водами встретился:
И помню о ветвях, которые ниспадали,
о голосах, которые маленьким огнём горели,
о прудах, которые только края берегов
бессмысленно/глупо и отстранённо повторяли,
о вечерних небесах, которые от обугленных
в закатных лучах лесов полностью отчуждённо отходили,
по-другому выгибались, темнели и делали (вид),
что был это не тот мир, который они подразумевали...

Забыл я разве, что звезда за звездой окаменевает
И замыкается в себе от соседних глобусов?
Что миры только заплаканными
в пространстве распознаются? – Возможно, мы сверху,
вплетены узором в небеса других существ,
которые на нас засматриваются вечером. Возможно, хвалят
нас их поэты. Возможно, молятся многие
на нас. Возможно, мы цели
чужих проклятий, которые нас никогда не коснутся,
Соседи одного (в смысле:общего) Бога, которого они предполагают
на нашей высоте, когда они одиноко плачут,
в Него они верят и Его они теряют,
и чей портрет, будто луч от их
ищущих ламп, бегло/поверхностно и развеянно,
на наши рассеянные лица ложится...